Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Больше никто не бывает?

— Два раза племянник Салищева приезжал. Со своими ключами, Этот вел себя тихо. С книжечкой, с журнальчиком.

— Какой он из себя? — спросил Денисов. — Может, он мне и рекомендовал?

— Да нет. Он и в Москве не бывает… Девица эта ужасная! — сказала женщина. — Может пустую бутылку из окна выбросить. Никто с ней не связывается. Мусоропровода у нас нет… Как-то ей крикнули с улицы, так она открыла окно, свет выключила, чтобы ее не видели, и такое понесла…

— Давно? — спросил Денисов.

— Когда в последний, раз приезжала. В феврале. — Она повторила: — Ей везет, потому что никто не хочет связываться. У нее и компания такая!

"Может, Шерп был свидетелем пьяной оргии? — подумал Денисов. — Потому и написал: «Чем грозило нам темное окно?»

— Остается поставить лишний замок, притаиться как мышь, — женщина проводила его в коридор. — И молчать, когда приедет…

Он вышел во двор, заставленным ящиками проемом вернулся на шоссе.

Магазины по обе стороны проема были закрыты на обед, рядом с пустой телефонной будкой пожилая женщина кормила голубей.

Денисов снова вспомнил о скоморохе, которого он подобрал в тот вечер в подъезде ремонтирующегося здания.

"Если с талисманом адвоката в общем и целом ясно, то с хрустальной ладьей библиотекарши неясно ничего.

Ведь она взяла ладью после того, как по телефону переговорила с Шерпом и назначила ему свидание на девятнадцать. Как и Гладилину…"

Голуби слетались с карнизов, с окрестных деревьев, прохаживались, большие и важные, среди сновавших между ними юрких, не обращавших на себя внимание воробьев.

Денисов вспоминал:

«Костя, я сейчас!» — крикнула культурнику, выскочила из кабинета

Гилима, но побежала не к вестибюлю, назад, в библиотеку. «Чуть не забыла!..» И появилась с гладко отполированной хрустальной конфетницей…

— Денисов представил коридор с кактусами, пансионатский вестибюль, впереди, круглое окно на дорогу с автобусом, Ъ котором уже ждут сотрудники. — А если она увидела там — того, кого мы ищем, кто стрелял в нее в тот вечер? Увидела и поняла, что может случиться так, что помощи ждать будет неоткуда? И придется все решать самой…"

Он еще раньше оценил молчаливый мужественный характер библиотекарши.

«Но почему вазу? Чем мог помочь красивый, но бесполезный в данном случае кусок хрусталя против стального сердечника, покрытого тонким слоем томпака? — он чувствовал, что разгадка где-то близко. — И почему этот человек был у автобуса? Имел отношение к пансионату?»

Такая версия у него была, но он знал, что у него еще остается несколько дней — до разъезда нынешней смены отдыхающих. Тот, кто уехал бы до окончания срока путевки, сразу бы обратил на себя внимание.

Женщина, кормившая голубей, бросила последнюю пригоршню крупы, вернулась во двор. У дверей магазинов, пока еще закрытых, выстроились небольшие очереди. Пока Денлсов стоял, небо еще больше затянулось серым.

Но снега не было.

"Если Белогорлова взяла хрусталь, увидев этого человека у пансионата, значит… — Мысль в одно мгновение/ опустив длинную цепь промежуточных суждений, оценок, выводов, сформулировала конечное — чисто практическое: —

Гилим все-таки плохо организовал поиск похищенных из библиотеки книг!"

Денисов вошел в телефонную будку, набрал номер.

— Слушаю, — мужской голос был незнакомый.

— Передайте, пожалуйста, трубку Ивану Ефимовичу, — Денисов решил, что говорит с кем-то из сотрудников пансионата.

— Кому-у? — пропел незнакомый голос. — Какому Ивану Ефимовичу? — Уже вешая трубку, Денисов еще расслышал: — Вы ка-а-кой номер…

Денисов позвонил снова, на этот раз автомат соединил правильно: у телефона был Гилим.

— Добрый день. Это Денисов.

— Добрый, добрый, — Гилим словно обрадовался звонку инспектора. — Хотя какой он добрый? Нёбо хмурится. Какое-нибудь дело есть?

— Я прошу вас собрать персонал и снова осмотреть все подсобные помещения. Украденные из библиотеки

книги должны быть где-то у вас. Думаю, из здания их не вынесли.

Гилим удивленно молчал.

— Я сейчас еду в один адрес, потом к вам, — он повесил трубку раньше, чем его собеседник опомнился.

"О книгах я знал с самого начала, — подумал он, сбегая в метро. — И о хрустале. Шерп ни при чем. И всетаки: когда я узнал об адвокате, яснее увидел связи.

Вернее, направление: «следствие». Выходит, и в логическом процессе присутствуют невидимые катализаторы?

Только думающая машина, не зная ни о вагонах, ни о рельсах, может их вычислить по одному только факту существования металла…"

И вот он снова между двумя безликими остановками-близнецами-

«Продмагом» и «Школой».

Впереди виднелись мокрые крыши машин, чехлы. Было еще рано, много мест на стоянке оставались пустыми. Выскочившая откуда-то из-под крыльца диковатая худая овчарка без лая забегала вокруг Денисова, низко к земле пригнув морду.

«В прошлый раз ее не было, — подумал Денисов. — Если сравнить с людьми, она похожа на странную глухонемую девушку».

В квадратной сторожке, поднятой над асфальтом, хлопнула дверь. На пороге показался знакомый бородатый старик сторож, в полушубке, в косо сбитой, теперь уже на другой бок, ушанке.

— Транспортная милиция, — Денисов поднялся на крыльцо. — Как служба?

— Спасибо, От старика попахивало (Гпиртным, он только пообедал — на столе еще стояла кастрюлька с остатками пельменей. В углу потрескивал портативный телевизор.

— Я снова по поводу Белогорловой, — сказал Денисов. — Припомните ее последний визит на стоянку.

Сторож выключил телевизор, задумчиво распушил бороду:

— Вроде все сказал.

— Вы говорили, что Белогорлова входила в сторожку.

— Беспременно… — старик с ходу включился в любимую игру с синонимами.

— Массалина эта, — ерничество забавляло его, — которая «Жигуль» у первой жены профессора отсудила, вышла отседа, тут девка твоя вошла…

— Я спрашиваю, — Денисов положил конец его игривому настроению. — Что у нее было при себе? Вспомнили? Ваза?

Старик смутился!

— Разве не сказал в тот раз? Не ваза, не чугунок…

Как бы стеклянные…

— Попросила оставить?

— Ну да. Пусть, мол, полежит до завтра.

— А вы?

Сторож сбил шапку на лоб:

— Штука дорогая. Ты сам подумай! Вдруг разобьют. Народ всякий. Добро бы все мужики…

В сторожке было натоплено, от неплотно прикрытой двери тянуло весенним талым снегом, током просыпающихся почек. В окнах на три стороны, как в трельяже, отражалась немудрая триада: стол, телевизор, лежак, застеленный прокуренным одеялом.

Сквозь щель двери было видно идущий от продмага к школе трамвай.

— Значит, отказались? — спросил Денисов.

— Не согласился, — поправил сторож. — А картон дал! Упаковали как могли. Она сама упаковывала…

«Конечно: на конфетнице отпечатки пальцев преступника… — Денисов встал. Засиживаться теперь было некогда. — По дороге сюда Белогорлова дала ему подержать ладью. Адвокат подсказал…»

Денисов и сам в работе нередко прибегал к нехитрой этой уловке.

«Но где он успел оставить отпечатки? У метро? В пансионатском автобусе?»

В том, что отпечатки на хрустале не могли появиться раньше, сомнений не было: в этом случае конфетница была бы надлежащим образом упакована еще в библиотеке.

Денисов позвонил в отдел, старик сторож на это время деликатно вышел, позвал собаку.

— Денисов? — Антон обрадовался. — Легок на помине! Я думал, ты на оперативном совещании, послал записку полковнику… Звонили из пансионата.

Давай срочно туда, машин, правда, пока нет, Все в разгоне. Книги нашлись!

Спустившись в метро, Денисов нашел свободное место в углу вагона, сразу забылся тяжелым, придавившим его к сиденью сном. Входили и выходили пассажиры, слышались громкие голоса. Ему снилось, что каждую остановку объявляют дважды, на русском и английском, как во время Олимпиады: видимо, рядом разговаривали иностранцы.

48
{"b":"25146","o":1}