Мои таксы начинали лаять, если одна из них отреагировала на что-то ее взволновавшее. Не обнаружив ничего интересного в том направлении, куда лаяла первая собака, вторая начинала лаять во все стороны. Наконец она обнаруживала какой-то посторонний предмет и продолжала «облаивать», уже его, хотя в иной обстановке этот объект вряд ли оказался бы раздражителем, способным вызвать лай. Довольно часто собаки совершенно намеренно «надувают» друг друга, облаивая какой-нибудь безобидный и ничего для них не значащий предмет или место. Настроение облаивающей подруги быстро передается другой: агрессивный или боязливый лай тут же вызывает ее поддержку. Таким образом собака, животное по поведению отчасти стайное, отчасти семейное, информирует соплеменницу о замеченной опасности. Это — автоматический и жизненно важный для вида способ поведения. В ситуациях, когда одна или несколько собак вполне способны контролировать происходящие события, лай быстро стихает, если слух, зрение или обоняние не сигнализируют о чем-нибудь подозрительном. Когда же контроль за происходящим затруднен (в темноте или в незнакомой обстановке), собака лает гораздо дольше, хотя повод может оказаться значительно менее серьезным, чем в хорошо знакомой и контролируемой обстановке. Лай собаки, занимающей более высокое иерархическое положение, вызывает беспокойство всех остальных членов стаи или группы. Предупредительное же воздействие лая особи, находящейся в подчиненном положении, гораздо слабее.

Нашу собственную способность истолковывать настроения своих питомцев мы можем без труда развить настолько, что в этом смысле будем порой даже превосходить собаку. Случается, что одна собака не реагирует заметно на легкие изменения в настроении другой. Сошлюсь на пример своих такс. Способность кобелька разбираться в нюансах настроения отца, скажем угадывать переход из игрового настроения в начальную стадию агрессивной защиты, оказалась не выше способностей любого члена моей семьи.

Многих ситуаций, отрицательно влияющих на отношение людей к собакам, можно было бы избежать, если бы люди научились понимать, что в том или ином случае выражает морда собаки. Кроме того, без понимания настроений собаки невозможно успешно ее обучать. Определенное воспитание необходимо, даже когда дело касается небольшой комнатной собаки с покладистым характером. Многие матери разрешают маленьким детям гладить и ласкать чужих собак, невзирая на то что животное разволновалось или уже проявляет признаки озлобления. Злобу или волнение могла вызвать какая-то другая собака — ребенок тут ни при чем. Но «козлом отпущения» оказывается порой именно он. Вот почему никогда не следует похлопывать или гладить совершенно незнакомую собаку. Это правило распространяется и на взрослых, но в первую очередь относится к детям, которые понятия не имеют, что собаки бывают злыми. Конечно, большинство собак настроено к детям вполне миролюбиво, но есть и исключения, а это — достаточно веское основание для осторожности.

Тот, кто не хочет рисковать, гладя незнакомую собаку, должен разбираться в мимике, позах и движениях, отражающих ее настроение. Если собака, пользуясь этими средствами выражения, проявляет недружелюбное отношение к незнакомому человеку, то, гладя ее, он берет всю ответственность на себя. Гладить такую собаку — значит навлекать на себя опасность. Никому ведь в голову не придет запихивать руку в машину, кромсающую инородные предметы. А возбужденная или рассерженная собака напоминает именно такую машину! По закону владелец собаки несет ответственность за ее опасные действия по отношению к людям и домашним животным. Но разумно ли, поправ законы природы, взывать потом к статьям юридических актов? Почти любая собака, в том числе добродушная легавая и крошечная декоративная, будучи спровоцированной, может представлять опасность для маленьких детей. Несведущий и ненаблюдательный человек, погладив, даже с хорошими намерениями, собаку, становится таким провоцирующим фактором. Так что не стоит быть «запанибрата» с незнакомой собакой, не получив на то согласия хозяина. Лишь домашние знают, в каких случаях их любимица дружелюбна к другим людям. Следует помнить, что собака способна испытывать одновременно два, казалось бы, совершенно различных настроения. Так, обе мои таксы, сидя у меня на руках, бывают агрессивными к чужой собаке или незнакомому человеку и в то же время испытывают самые дружеские чувства ко мне. Стоит только посмотреть, как меняются их мина и голоса, когда они смотрят на меня или когда перед ними объект, вызывающий агрессивность. А если агрессивность особенно сильна, собака неожиданно, как бы по ошибке, мимоходом, может на миг обрушиться и на меня. Разъяренная, находящаяся под воздействием адреналина собака становится не в состоянии различать приятные и неприятные объекты.

Можно с полным основанием утверждать, что собаки обладают известным «чувством юмора». Конечно, строго говоря, это не то чувство юмора, к которому мы привыкли, а способность собак в определенных обстоятельствах реагировать на явления, которые мы, люди, воспринимаем как комические. Когда те или иные органы чувств сообщают животному противоречивые сведения о каком-то известном ему предмете или человеке, его реакцию можно сравнить с нашей в подобной ситуации. Но при этом оно не должно испытывать страха, ибо у напуганной собаки любые проявления «юмора» исчезнут. Позвольте привести пример явной демонстрации собачьего «чувства юмора». Собака видит, что один из членов семьи одет как-то необычно. Возможно, и лицо у него не совсем обычное (в таком случае воздействие всегда сильнее). Но по запаху или голосу собака узнает хорошо знакомого ей человека. И тогда она начинает совершать всевозможные прыжки, издавать разнообразные звуки, словом, будет вести себя «весело». Два из трех моих скотч-терьеров с энтузиазмом играли в такие игры с моими домашними, получая от этого истинное удовольствие. Чем необычнее была одежда и чем смешнее передвигался «ряженый», тем забавнее становилась игра для животных и тем нагляднее проявлялась их радость. Первая реакция всегда была такая: терьер выжидающе и внимательно следил за появлением переодетого человека в дверях, подмечая даже небольшие изменения в его внешности. На очки он реагировал сразу, даже если человек надевал очки с другой оправой. Но, чтобы реагировать на переодевания, собака должна быть в игровом настроении и ждать чего-то необычного от знакомых людей. Покрывало или парик на голове «актера» вызывали у моих собак бурный восторг: перед ними был человек, которого они хорошо знают, а выглядел он весьма странно!

Удивительно, но порой собака почти не обращает внимания на одежду человека, а в другой раз узнает его именно по одежде. Видимо, это объясняется тем, что люди переодеваются слишком часто, и животное, по крайней мере дома, не считает манеру одеваться сколько-нибудь важным отличительным признаком членов семьи. Только если одежда разительно отличается от обычной, собака заметит это. Обычно мужчины долго ходят в одном пальто, и собака приучается различать мужскую половину семьи как раз по верхней одежде. Любопытно, что собака не отреагирует как-то необычно, если хозяин выйдет с ней на прогулку, скажем, в ночной пижаме. Но зато какой будет реакция, если одеться так, словно вы собрались в деревню или на охоту! Собака быстро сопоставит эту одежду с предстоящей поездкой туда, где она сможет дать волю своим инстинктам.

Суточный ритм собак отличается от такового у волков. От изначального, частично ночного образа жизни волка в поведении собаки осталось немногое. Собака обычно не передвигается по ночам, а, подобно человеку, в это время спит. К тому же она много спит и днем. Вместе с тем у нее довольно хорошо развита способность предвидеть что-то для себя выгодное или просто приятное как раз в то время, когда это должно произойти. Этот феномен известен многим владельцам собак. Чем четче день животного разделен на отдельные циклы, повторяющиеся изо дня в день в равномерных отрезках времени, тем точнее оно знает о приближении какого-то события. В городе суточный ритм семьи, как правило, не столь строг, чтобы собака могла, например, предугадать возвращение домашних с работы с точностью до получаса. Собака выучивает распорядок дня, и у нее есть способность, сходная с человеческой, определять время наступления тех или иных событий. К сожалению, мы не знаем, насколько точно срабатывают эти «внутренние часы» животного в выгодных для него обстоятельствах. В моей же семье таксы с точностью до 20 минут определяли время прихода главы семьи на завтрак. Мое возвращение домой к обеду они вычисляли далеко не столь точно и больше реагировали на то, когда меня ждали домашние. У таксы-матери была интересная особенность: почти каждый вечер, часа через два после обеда, она звала мою жену варить кофе. Делала она это так: пристально смотрела на жену и, если этого оказывалось недостаточно, принималась лаять. Причем побуждал ее к этому не голод, а скорее традиция и иногда обыкновенная жадность — вдруг что-нибудь и ей перепадет. По существу же собаку интересовал не сам сбор домочадцев, а заведенный ритуал.