— Держи! В Крыму рассчитаешься… — В Симферополь, как когда-то в Рим, сходились все дороги.

Катала обрадовался:

— Спасибо. А может, поработаем в Москве? Я, вообще-то, свободен…

Пай-Пай ухе протягивал руку, прощался.

— Меня ждут в Туле…

— Ты — тульский?

— Да нет! — Пай-Пай улыбнулся. — К вечеру вернусь.

— А я еще похожу здесь. Может, кого-то встречу!

— Давай.

Простившись, Пай-Пай сразу забыл о нем. У выхода с вокзала стояло несколько сверкающих лаком новеньких машин: кого-то встречали.

«Сейчас застревать здесь никак нельзя!»

Площадь трех вокзалов держала новая подмосковная группировка — Пай-Пай в нее не входил. Здешняя контора могла оказаться весьма опасной для чужака. Он шел не оглядываясь. Район был неприютный, безучастный: громадные дома, каменные лабиринты. Лейтенант с Командой должны были встретить на пустыре за домами. Пай-Пай знал район. В конце квартала, сбоку, открылся переулок; Пай-Пай с ходу нырнул в него, проход сквозь арку вел в следующий — короткий, выглядевший тупиком. С домами, предназначенными на слом.

«Все на месте…»

Еще издалека в глаза бросились припаркованные у тротуара машины, люди. Пай-Пая уже ждали. Перламутрового цвета японская «Тойота»-пикап с правосторонним рулевым управлением, такси — Команда. Лейтенант сделал несколько шагов навстречу. Они обнялись.

— Сейчас отгоним такси… — Командой руководил Лейтенант, Пай-Пай только примыкал к нему, предпочитал самостоятельность. — И можно выезжать!

Цель поездки намечена была заранее: магазинчик на окраине Тулы — представительство теневика из группировки Белой чайханы. Магазинчик был не из особо посещаемых. В небольшом торговом зальчике предлагали трикотаж — дешевую выработку подпольных промышленных цехов. Это был фасад. Основные дела, связанные с Белой чайханой и ее деятелями, вершили в директорском кабинете, в глубине всегда полупустого заведения. Когда они появились, покупателей в зальчике не было. Две овцы — бесцветные, средних лет — о чем-то болтали, не останавливаясь, как заведенные.

Пай-Пай шел первым — он уже бывал здесь. За ним следовал Лейтенант — высокий, пластичный, с тонким умным лицом. Лейтенант любил приодеться — на нем был модный костюм; из верхнего кармана пиджака высовывался чистый платок.

— Иван Ефимович у себя? — спросил Пай-Пай. Заказ этот добыл он сам, как и другой, по которому ему пришлось выезжать в Новосибирск. — Он один?

Из торгового зала вглубь вела стандартная дверь. Там помещался кабинет директора и подсобка. Вторая такая же дверь была со двора. За заборчиком под окнами парковался грязноватый «Москвич» теневика.

— А зачем он вам? — вторая овца, старшая, наконец взглянула в их сторону.

— У нас личный вопрос.

— Идите. Никого с ним нет.

Овцы продолжили болтовню. Пай-Пай провел Лейтенанта в небольшой коридорчик — с печкой, с пустым стулом в углу. На нем обычно сидел хмурый неразговорчивый телохранитель, лицо кавказской национальности. Как и обещали Пай-Паю, кавказца на месте не было — он был заранее записан к зубному врачу.

— Сюда!

Лейтенант уже открывал дверь.

— Могу?

Директор от неожиданности дрогнул: он никого не ждал. Тем более посторонних. Деятельность подпольной структуры тщательно укрывалась от чужих глаз.

— Как удачно, что я вас застал, Иван Ефимович…

Лейтенант, в отличие от Пай-Пая, держал себя непринужденно: в другой своей жизни, прежде чем попасть к хозяину, Лейтенант дважды поступал на факультет журналистики, проходил творческий конкурс. Мать его была художницей.

— Мне просто повезло!

У директора заскулило на сердце.

— Слушаю вас…

Лейтенант и Пай-Пай, не спрашивая, придвинули себе стулья.

— Не удивляйтесь этому визиту, — искренне обратился Лейтенант. — Просто оказались в ваших краях, и вдруг я вспомнил: меня же просил переговорить с вами мой шурин… Собственно, какой он мне теперь шурин… — при необходимости Лейтенант изъяснялся красноречиво и многословно.

Пай-Пай смотрел в сторону и не особо прислушивался, но директор время от времени с опаской поглядывал на него. Он был человек опытный — знал: злой рок мог иногда принять и обличье молодого, но видавшего виды вора, попутно подрабатывающего на мокром.

— Шурин? Кто же это?

— Вы его знаете! Он из Бутова. Сейчас в глупейшем положении. Ревизия, то-сё… Недостача! В трехдневный срок надо внести деньги…

Директор начал догадываться о цели визита: это был ничем не спровоцированный шантаж. Классический грубый рэкет. Примитивное вымогательство. Он покосился на дверь, за которой на стуле обычно находился бык — охранник.

«Всегда так! Месяцами сидел без дела. А когда припекло — нет его! — Но тут же подумалось: — Не случайность, конечно! Знали, что отпросился! Потому и пришли!» Выводы надлежало делать потом, сначала как-то выходить из затруднительного положения.

Лейтенант тем временем все быстро запутывал — на случай, если Ефимыч включил на запись спрятанный в столе портативный диктофон.

— …Опять же ревизия! У вас-то, я знаю, ревизии не было уже года три… — Он выражался туманно. Те, кому предстояло бы анализировать диктофонную запись, должны были запутаться, а самому директору следовало трижды подумать, прежде чем тащить запись в контору.

— А я-то при чем к твоему шурину? — Хозяин кабинета грубовато отстранил витиеватое плетение Лейтенанта. — Растратил — пускай вносит! — С директором магазина в Бутове, под Москвой, его абсолютно ничего не связывало, он даже никогда не слыхал о нем.

— Конечно, надо вносить! — подхватил Лейтенант. — Мы так и советуем: «Вноси!»

— Вот и все дела!

Директору на миг показалось, что его опасения ошибочны. Краешком глаза он даже взглянул машинально в лежавшую перед ним пачку накладных.

— Тут я с вами полностью согласен… — Лейтенант был — само миролюбие.

— В чем же дело?

— Сейчас вы поймете! Шурин не молод… Ему, как вам, пятьдесят шесть. И тоже, как вы, долго жил в Казахстане. В Джалагаше… Почти рядом с Кзыл-Ордой!

Директора неприятно кольнула эта подробность: выходило, что его биография не была для гостей тайной — им предварительно интересовались. Возможно, они знали даже, что в Кзыл-Орде он отсидел несколько суток в качестве подозреваемого, пока областной прокурор не дал отбой.

— Шурина тоже тогда прихватили. Вы, наверное, помните следователя… Он, кстати, из Кзыл-Орды…

«Все разнюхали…» — директор мысленно чертыхнулся.

— Следователь сейчас на пенсии. А все дела, приостановленные за нерозыском, у его коллеги! По всему Союзу бедолага ищет обвиняемых и не может найти!

Ивану Ефимовичу давно уже следовало сказать: «Короче! Говори, что тебе надо конкретно…», но все не хватало духа. Лейтенант и сам подошел к финалу:

— Шурин сказал: «Поговори с Иваном Ефимовичем! Конечно, неудобно напоминать. Но он должен одному человеку энную сумму… — Лейтенант назвал имя клиента. — А тот человек должен мне. Если Иван Ефимович внесет быстро, за пару дней, я как-то выкручусь…»

Директор почувствовал твердь под ногами. В вопросе о возврате долга у него был заступник — известный вор в законе Афанасий. Он как раз находился в Туле.

— Так ты вон о ком печешься! Не о шурине! Так бы и сказал. Ничего у тебя не получится. Человек этот знает: мне надо еще полгода, максимум год…

— Да человек этот — Бог с ним! Шурин-то не может ждать! — Лейтенант снова был сама предупредительность. — Три дня у него срок! Я как рассуждал? Жизнь есть жизнь! С каждым все может случиться!

— Со мной не случится! — Иван Ефимович поднялся.

Лейтенант и Пай-Пай продолжали сидеть.

— Разговор окончен. Все!

Рэкетиры тоже поднялись.

— И я так думаю… — Лейтенант пожал плечами. — Но уж на что машины — и те не выдерживают! А люди?

— Вон моя развалюга… — директор кивнул на старый «Москвич» под окнами. — Еле жива, а бегает? Хочешь — подарю твоему клиенту!

— Зачем же? Вам еще, может, самому пригодится…