— Попалась, голубка. Теперь от меня не уйдешь, — прорычал он с явным шотландским акцентом. Как выяснилось позднее, большинство викингов было актерами-добровольцами из 71-го шотландского саперного полка, который проводил летние маневры на острове Мэн.

— Пустите! Я на работе! — мое возмущение и попытки вырваться были напрасными. Пленивший меня викинг оказался настроен весьма решительно, да к тому же был сильнее меня. В пылу рукопашной с ноги у меня свалилась сандалия. Мой похититель осторожно опустил меня на землю и помог надеть ее.

В этот момент мы очутились в самой середине похоронной процессии, которая со скорбной торжественностью сопровождала тело предводителя викингов, погибшего в схватке. Под горестные стенания одетых в белое девушек с факелами в руках его тело в полном боевом наряде — хотя и сделанное из воска — положили на ладью. Само же суденышко подожгли и столкнули в море. Фестиваль был окончен.

Мой улыбающийся викинг любезно пожал мне руку и, сняв свой рогатый шлем и утирая пот, с улыбкой спросил:

— Небось думаете, играем в ковбоев и индейцев, да? А хоть бы и так. Все равно спектакль удался на славу...

Перед отъездом с Мэна за фунт стерлингов я посадила на память сикомор. Конечно, можно было бы посадить и другое дерево, но я предпочитаю не портить отношения со здешними колдуньями. А сикоморы особенно раскидисты у Моста фей.

Вероника Томас

Перевел с английского С. Барсов

Как появилась на свет эта книга

Помню отлично, как я впервые прочитал «Остров сокровищ». Я начал читать в шесть часов вечера. Два часа спустя настойчивый стук в наружную дверь вызволил меня из осажденного блокгауза. Сбегая со второго этажа по лестнице, чтобы открыть, я был готов увидеть на пороге Билли Бонса или Черного Пса... Это были всего-навсего мои тетушка и дядюшка, внезапно нагрянувшие в гости из Лондона. Тетушка была моей любимицей, к тому же ее появление сулило мне полкроны на карманные расходы. Тем не менее я всей душой желал, чтобы наши гости лежали на дне Северной бухты рядом с Хендсом и О"Брайеном. В тот момент я мечтал лишь об одном — скорее вернуться в блокгауз. С того далекого дня я перечитывал «Остров сокровищ» не менее раза в год. Он никогда не надоедал мне и — я знаю это! — никогда не надоест. Когда подросли мои дети, Вероника и Поль, я стал читать им вслух «Остров сокровищ». В тот вечер, когда я перевернул последнюю страницу, мне пришлось тут же начать чтение снова. А после третьего раза на меня градом посыпались вопросы. Вопросы Поля были обычного свойства. Что случилось с тремя пиратами, оставленными на острове? Удалось ли кому-нибудь найти оружие и серебряные слитки? Как получилось, что Бен Ганн нашел сокровище? Веронику занимали дела посложнее. Почему такой одаренный человек, как Сильвер, стал преступником? Кому принадлежал корабль, который затонул в Северной бухте и у которого «на палубе расцвел настоящий цветник»? Почему такие друзья, как Хендс и О"Брайен, схватились насмерть друг с другом? И, самое главное, как мог стать пиратом такой безобидный человек, как Бен Ганн? Ни один из этих вопросов не был для меня новым. Я сам уже чуть ли не тридцать лет ломал над ними голову и даже пытался — безуспешно — добиться ответа у друзей, как и я, любящих «Остров сокровищ». В конце концов оставалось лишь одно: ответить самому. Таким образом, настоящая книга не является продолжением «Острова сокровищ». От души надеюсь, что она не будет воспринята и как плохое подражание. Это скорее всего дополнение, притом такое, которое, сдается мне, заслужило бы одобрение Стивенсона. Да, мне хочется верить, что он одобрил бы ее: ведь он очень любил своих героев. Иначе чем объяснить, что они так полюбились многим поколениям читателей? (P. Ф. Делдерфилд — английский романист, драматург и журналист. Герои его многочисленных книг — «маленькие люди» современной Англии.)

Написано в 1805 году Джеймсом Гокинсом, сквайром, в его доме, в поместье Оттертон, графство Девон.

Бен Ганн, в прошлом пират, скончался восемь месяцев тому назад, дожив до весьма почтенного возраста — восьмидесяти лет

Мы похоронили его на маленьком кладбище в Ист-Бэдлей, в том самом приходе, где он родился в 1725 году. Он лежит меньше чем в двадцати ярдах от могилы своей матери, которая дала ему жизнь и сердце которой он, по его собственным словам, разбил. Впрочем, мне всегда сдавалось, что Бен относился к числу бедняг, склонных взваливать на свои плечи более тяжелое бремя вины, нежели они того заслуживают.

Лично я никогда не видел в Бене Ганне пирата. Для меня он всегда оставался тем человеком, которого я встретил в тот страшный день на Острове сокровищ, когда он окликнул меня в лесу и я услышал историю, показавшуюся мне тогда бессвязным набором слов.

В конечном счете, Бен являлся скорее прислужником, вроде Дарби Мак-Гроу, чем настоящим пиратом, и люди Флинта относились к нему с насмешливым презрением. Вместе с тем он отнюдь не был таким простаком, каким казался. Хитрость, расчетливость и осторожность Бена не раз сослужили ему хорошую службу на протяжении его сумбурной жизни.

Одинокая жизнь на острове сделала Бена другим человеком, и он никогда больше не преступал закона.

Мы с Беном стали большими друзьями еще задолго до смерти сквайра Трелони и доктора Ливси. Он всегда относился ко мне особенно тепло — ведь я первый встретил его на острове. Бен охотно рассказывал мне истории, которые ни за что не поведал бы ни сквайру, ни доктору. И если я теперь предаю его рассказы гласности, то лишь потому, что он сам разрешил сделать это после его смерти.

Сдается мне, что Бен, соглашаясь на опубликование своей истории, видел в ней нечто вроде посмертной исповеди. До самых последних дней его угнетал страх перед возмездием. Мне никак не удавалось убедить Бена, что смелое поведение во время борьбы против бунтовщиков с «Испаньолы» полностью искупило все его прегрешения.

Вначале я собирался изложить историю Бена Ганна так, как он сам поведал ее, но это оказалось мне не по силам. Дело в том, что рассказ Бена никогда не был стройным и последовательным: он начинал говорить об одном, затем перескакивал на другое. Вместе с тем повествование, много потеряло бы, если бы не велось от первого лица. Я пошел по среднему пути, позволив себе произвести отбор эпизодов и изложить их в соответствии со взглядами и мышлением Бена.

Я уверен, что он ничего не утаивал от меня. Он относился ко мне с полным доверием, и я надеюсь, что оправдал это доверие до конца.

К сему: Джим Гокинс. Поместье Оттертон, 1805 год.

Часть первая

Сын приходского священника

Глава первая

Мне было всего семнадцать лет, когда священник Аллардайс поселился со своей семьей в Ист-Бэдлей, приняв приход, предложенный ему новыми владельцами Большого поместья.

К тому времени мы уже свыклись с переменами, потому что с тех пор, как умер старый сквайр и имение за отсутствием прямых наследников перешло к Кастерам, в приходе все перевернулось вверх дном. Кастеры и раньше-то, видно, не были хорошими людьми, а внезапное богатство не сделало их лучше. Именно их плохое обращение с мелкими владельцами и арендаторами в округе и привело к тому, что должность приходского священника оказалась свободной: Гиббинс предпочел стать капелланом у одного из Бофортов, а на его место прибыл священник Аллардайс с женой и двумя детьми.

Я тогда был у Аллардайсов садовником, выполнял для них также различную другую работу, а сверх того помогал отцу, когда начинались зимние дожди и требовалось особенно много могил. Священник платил мне фруктами и овощами со своего огорода. Семья у нас была большая, и мать с радостью принимала все, что я только мог принести в дом, тем более что новый сквайр запретил собирать на его полях колоски после жатвы.