Стоял, наверное, полдень. Солнце слепило, дощатая веранда согревала босые ноги. То, что девушка увидела, поражало. Вокруг, на большой поляне, росли гигантские деревья, не меньше десятка. Их невероятные, необъятные стволы казались колоннами красивого цвета топлённого молока. Не было видно, чтобы они сужались, и уже очень высоко разветвлялись. Ветви тоже были такими мощными, как целое дерево! Словно там, в поднебесье, рос настоящий лес! Но он не закрывал неба, ясного, светлого, и солнечные лучи сквозь зелень рассыпались вокруг веером. Дальше, за этими исполинами, виднелись обычные деревья, кустарник, а между ними протекал ручей. А вот других домов рядом не наблюдалось, только этот, один.

Виктория осмотрела своё жилище. Добротно сбитое из досок нечто вроде бунгало на высоких сваях. Постамент служил круговой верандой, опоясанной невысокими перилами. Широкая лесенка из восьми крепких, тоже дощатых ступеней спускалась к земле. Две комнаты разделены тонкой перегородкой, между ними есть дверь, но каждая имеет и свой выход на веранду. Небольшие окна на все четыре стороны, без стёкол, но затянутые москитными сетками. Крыша тоже из досок, но сверху ещё накрыта пальмовыми ветвями и листьями.

– Где же Энтони? – спросила она неизвестно кого, в пространство.

Но только произнесла это вслух, как он тот час и появился. Возник совсем недалеко, между двумя огромными стволами. Словно отвечая ей, помахал рукой, улыбаясь. Мужчина быстро приближался, и тут уже Виктория улыбнулась, увидев, как он одет: брюки, завёрнутые по колено, туфли на босу ногу и рубашка, впрочем, расстёгнутая и завязанная узлом на животе.

– Привет!

Он взбежал по ступеням и стал рядом с ней, опершись рукой на перила.

– Привет!

– Ты отлично выглядишь!

– Ну да, – Виктория пожала плечами. – Я хорошо выспалась.

– Очень хорошо! – Он засмеялся. – Двое суток, сегодня третьи.

– Ка-а-ак?! – Виктория не то, чтоб не поверила, просто была удивлена. – Так долго? Что же со мной было?

– Наверное, горячка. Да ещё наложился стресс от всего пережитого. Лечил, как мог.

Она смутилась, не зная, что же входило в «лечение». Но Энтони этого не заметил, он положил на доски какие-то длинные палки, которые принёс с собой, сел на край постамента, опустив вниз ноги. Виктория пристроилась рядом и всё-таки спросила.

– Как же ты лечил меня?

– Здесь нашлась бутылка рома, я заваривал крепкий чай, подливал в него ром и поил тебя, часто, каждые два часа.

– Я не помню…

– Ну да, ты была почти без памяти. Так, что-то осмысленное слегка мелькало в глазах, что-то ты говорила, но в себя, и в самом деле, не приходила… А ещё я растирал тебя ромом.

– Растирал?..

– Да, спину, – поторопился уточнить он.

Наступила долгая неловкая пауза, а потом Тони спросил. Наверное не только для того, чтобы её заполнить, ему и в самом деле было интересно.

– Скажи, Тори, ты когда была без памяти, говорила на каком-то языке. Наверное, на своём родном? Я не уверен, но мне показалось, что это русский язык.

– А ты знаешь русский? – чуть склонив голову, посмотрела на него девушка.

Она не удивилась бы, если б этот необычный человек, с которым ей почему-то так легко, ответил бы утвердительно. Это было бы в стиле всего происходившего – он всё знает, всё умеет… Но Тони покачал головой.

– Нет, не знаю. Но где-то, когда-то приходилось что-то слышать: какие-то слова, в каких-то фильмах… Вообщем, мне так показалось.

Виктория не удержалась, хихикнула:

– Разве ты мог ошибиться! Точно, если я и говорила, то говорила по-русски. Как радистка Кэт!

– Кто? – не понял Тони.

– Да ты не знаешь. Это у нас есть фильм такой, о разведчиках во время войны с Германией…

– Значит, ты русская?

– Да.

– Из России?

Кажется, он удивился.

– Нет, – сказала она. – Из Украины.

Она подумала, что сейчас Тони отреагирует так же, как Олаф в самолёте: пожмёт плечами, мол, что это за страна… Но он спокойно кивнул:

– Да, знаю. Это один из осколков вашей великой империи.

– Ну-у, скажу я тебе, осколок довольно большой! Побольше, чем твоя Англия.

– Вот как? А почему ты уверена, что я англичанин?

– Ты говоришь по-английски, не так, как американцы.

– А ты, как американка. Но всё-таки, ты русская.

– И всё же: ты англичанин?

– Да, – подтвердил он. – Англичанин.

Их разговор бежал легко, но Виктория всё время ощущала напряжение. Причём, сквозь оживлённую непринуждённость Энтони она видела – он тоже напряжён. Словно их беседа-знакомство была затеяна для того, чтоб не говорить о другом, о важном. Но говорить нужно было, и Виктория первая спросила:

– Скажи, а что это за дом? Есть тут другие, такие же, есть ещё люди? Или…

Она замолчала: и так всё было понятно.

– Других нет, – ответил он просто. – Только это строение.

И тут же, быстро, увидев, как разом потух её взгляд, продолжил:

– Понимаешь, в чём дело! Здесь, в этих местах, могут быть необитаемые острова. Скорее всего тот, на который мы попали, именно такой. Но необитаемые, это не значит – неизвестные. Как видишь, этот остров посещают, пусть не часто, но сюда добираются люди. Всё-таки недалеко континент – Америка. Наверняка кто-то из любителей рыбной ловли, или просто туристы – на яхтах, катерах, приплывают сюда. Особенно в сезон.

– А сейчас, сезон?

– Не совсем. Но не настолько, чтобы мёртвый штиль. Думаю, в скором времени кто-нибудь сюда завернёт. И потом…

– Да, – воскликнула она, – нас ведь должны искать!

– Обязательно! Нас обязательно будут искать. Уже ищут!

– Я вот всё время думаю: а что случилось с другим самолётом?

– Другим? – Энтони не сразу понял.

– Ну, тем, который налетел на нас!

– А-а, да конечно. Я понял.

– Может, он всё-таки уцелел. – Девушка смотрела на собеседника с энтузиазмом и надеждой. – Может быть сумел передать координаты, вообще то, что случилось? И тогда нас быстро найдут!

– Хотелось бы надеяться… Пойдём, я покажу тебе что-то!

Он бодро встал, за руку поднял Викторию. Они снова зашли в дом. За перегородкой, во второй комнатушке тоже стоял лежак, а в углу – нечто вроде шкафа. Энтони распахнул дверцы, и она увидела, что шкаф заставлен жестяными банками. Их было много. Энтони взял одну, не открывая, потряс ею, как погремушкой, взял вторую.

– Смотри, это крупа. Рис, гречневая, маис. Вот сахар, вот соль, а это галеты… Здесь, – он показал на другие, круглые жестяные банки, – это консервы, разные. Понимаешь, сюда конечно кто-то приезжает время от времени! Продуктов приблизительно на недельку, чтобы пожить небольшой компанией.

– Вроде нашей, – усмехнулась Виктория.

– А что! Получается, как раз для нас и приготовили!

– Думаешь, за неделю нас найдут?

– Хочется верить. Но если и задержимся, не переживай, здесь много других продуктов питания. Сейчас они пока бегают и плавают, но я уже заготовки для удочек подобрал. Здесь рядом славный чистый ручей. Там, где он приближается к лагуне, много камней, вода прямо бурлит на них. Отлично для рыбалки! А рыбак я неплохой. И ещё: я нашёл в доме такие плетёные ловушки для птиц и мелких зверьков…

– Силки, – сказала Виктория по-русски.

Энтони весело поднял бровь, повторил:

– Сил-ки… Хорошо, я так и буду это называть. Так что будет у нас и рыба, и дичь.

Он взял её ладонь, легонько пожал, словно подбадривал: всё будет хорошо! Потом продолжил:

– Пока ты три дня отдыхала, я обследовал наш остров. Это благодатное место! Не удивлюсь, если окажется, что он – чьё-то частное владение. Я, правда, боялся тебя одну надолго оставлять, но всё же много осмотрел.

– Тони, – попросила Виктория. – Покажи и мне остров.

– Сейчас?

– Ну да! А что ещё делать, чего ждать.

– Как ты себя чувствуешь? Силы есть?

– Честное слово, во мне столько бодрости! Даже не верится, что я была так сильно больна, так долго не приходила в себя.