— Да, вам повезло, — сказал дежурный врач. — Не волнуйтесь и, если почувствуете боль, возвращайтесь.

Я была такой уставшей, когда наконец добралась до квартиры. Пока отпирала дверь, раздался звонок по телефону. Рикки. Мне так он нужен, но он так далеко от меня!

— Просто небольшой удар, — сказала я ему. — Нет, меня не задело. Машина в гараже. Чем бы ты помог, даже если бы был здесь?

Все, что я хотела сейчас — это забраться в постель, но полагалось позвонить Марион: она будет волноваться, если я этого не сделаю.

Марион, должно быть, находилась как раз у телефона, потому что сразу ответила.

— Тормоза! О, бог мой! Ты не пострадала?

— Нет, я крепче, чем вы думаете, — успокоила ее я. — И ребенок в порядке. Врачи сказали, не поврежден.

На другом конце было молчание. Я представила, что даже чувствую ее облегчение. А затем:

— Где машина? Стивен заедет и оттащит ее к тебе.

— Не надо, не беспокойте его. Машина в гараже.

— Там запросят бешеную сумму, — настаивала Марион. — Стивен справится. Он проверит ее и установит, что следует починить.

В конце концов я с неохотой пообещала, что позвоню в гараж прямо сейчас, и если машину еще не чинят, то Стивен ее заберет.

Мне пришлось набрать номер, хотя уже было поздно.

— Эрни, — ответили там. — А, машина уже на мостике в мастерской, — весело сказал он. — Я могу там все настроить, как нужно, и вернуть вам завтра. Вам просто повезло: я впервые вижу такое. Вы могли погибнуть. Постараюсь снизить цену, как можно больше, хорошо?

— Прекрасно. Спасибо, — ответила я. Мне невозможно было забрать работу у него сейчас, да, и честно говоря, я уже и не слушала его. Я боролась с собой, стараясь не признавать пугающую мысль. Как и с сундуком, это не было случайностью. Злой дух тети Эммы уже достал меня и угрожал мне. «Почему? Что я сделала тебе? Почему ты не хочешь, чтобы у нас с Рикки был ребенок и мы были счастливы?» — шептала я.

Я уже была готова идти спать, но все еще боролась со страхом. Паника поднималась во мне. Больше никогда я не вернусь в коттедж, ничего не заманит меня туда, с горячностью думала я и, наконец, уснула, одурманенная детскими полузабытыми фантазиями. Говоря «никогда, ни за что в жизни, ни при каких обстоятельствах ты не сделаешь то-то и то-то», в какой-то мере испытываешь судьбу, и однажды ты поймаешь себя на том, что делаешь совсем обратное.

Я погладила ласковый мех мягкой игрушечной собаки. Надо приобрести ее для Розмари. Мы никогда не держали собак. Шейла не признавала животных. Когда мы станем настоящей семьей, заведем собаку. Для детей очень важно расти и воспитываться рядом с животным.

Шейла! Предательская мысль о матери уколола меня. Куплю ей большой флакон любимых ею тяжело пахнущих духов. Мы созванивались раз в неделю, и каждый раз это был неловкий, виноватый для обеих звонок. Ничего, после рождения ребенка, когда воцарит гармония в моей семейной жизни, ничто больше не потревожит меня. Я бродила по блистающему миру отдела детских игрушек, впитывая предрождественскую атмосферу. Неужели мне не везет — с деньгами в кошельке? Рикки хорошо заработал летом, и я была независима, имея собственные сбережения. Нужно купить еще подарков: уже декабрь, я становилась все тяжелее и быстро выдыхалась, когда торопилась.

Рикки хорошо приживался в колледже. Возможно, в следующем году я смогу работать неполный день, потом продадим коттедж, и мы надеялись вскоре взять кредит на строительство небольшого дома.

Постепенно пришла мысль о Марион. Мы виделись теперь почти каждый день. По правде говоря, я должна с ней встретиться — я взглянула на часы — через десять минут на чашку чая!

— Надеюсь, вы получите приемлемую сумму за коттедж, — сказала она однажды.

— Да, просто повезло, что он у нас есть. Если бы Рикки не отыскали, он был бы ваш, — призналась я в приливе искренности и из-за небольшого чувства вины. Марион была так добра ко мне.

Марион рассмеялась.

— Ну, не желай нам такого добра! — затем добавила более серьезным тоном: — Думаю, если бы коттедж достался нам, то мы, возможно, сохранили бы его, как память о старушке. Может быть, сделали бы из него что-то вроде места для отдыха.

— Не считаете ли вы, что нам следует… — Я была поражена ее словами. Я всегда догадывалась, что тетя Эмма презирала и недолюбливала их так же, как и всех остальных в конце своей жизни.

— Нет, нет, — тут же сказала Марион. — Деньги вам очень важны сейчас.

Она уже ждала меня в ресторане, заохала при виде игрушечной собаки, настояла на том, чтобы помочь мне нести свертки и показала кое-что из своих покупок.

— Тебе еще что-нибудь нужно купить?

— Нет, но так забавно выбирать все эти мелочи и безделушки к Рождеству, правда? Хочется украсить квартиру и сделать еще много. Мое первое Рождество вместе с Рикки в нашем первом доме.

— Да, конечно, тебе сейчас не до поездок. Ты будешь осторожна, когда будешь убирать квартиру к празднику, обещаешь? — В ее глазах была тревога.

Я рассмеялась.

— Нет, лазанье по стремянкам пока не для меня. Я руковожу, а Рикки взбирается туда, где высоко. — Я поджала губы: — Не купила еще Рикки подарок к дню рождения. Ведь ему исполняется двадцать девять.

— Да, восемнадцатого. Мы тоже должны что-то подарить ему.

Мое небольшое удивление тем, что она не забыла дату, исчезло при воспоминании, что я сама рассказала ей о письме. О письме тети Эммы, которое Рикки должен вскрыть в день своего двадцатидевятилетия. Я рассмеялась:

— Да, день красного письма. Мой муж вскрывает письмо и… Интересно, что эта старая дама поведает нам. Возможно, предупредит об избыточном потреблении алкоголя и распутных женщинах.

— Все может быть! — рассмеялась и Марион. Она была довольно привлекательной, когда смеялась и глубокие морщины усталости разглаживались. — Она и вправду стала очень странной.

Во мне боролись противоречивые чувства, постоянно возникающие при упоминании о тете Эмме: с одной стороны — моя жалость к полусумасшедшей старухе, а с другой — страх и отвращение к злому духу, который угрожает и Рикки, и мне. Я прогнала эти мысли. Рикки со мной, и больше не происходило несчастных случаев после того дня, того приключения с сундуком, а потом с машиной. Я сосредоточила все внимание на куске торта, который Марион предложила мне.

— Ну ладно, забудь о своей фигуре.

— Нас предупредили в больнице, что необходимо следить за весом, но торт так заманчив, — поддалась я сладкому искушению. — Похудею после родов.

— Да, роды назначены где-то на десятое января, правильно?

— Десятое, — повторила я устало. Почти каждый день она вновь и вновь заставляла меня повторять для нее эту дату. — Думаю, остановлюсь на теплом пуловере для Рикки, — добавила я перед очередным покушением на торт. — Он верит, что такая мягкая погода и есть наша зима, и не понимает, как быстро она может меняться.

— Ну, он еще это узнает. — И на самом деле Марион выглядела намного моложе, когда улыбалась.

— На днях нам нужно будет съездить в коттедж. Хотелось бы перевезти тот сундук и туалетный столик, пока держится погода. Съездим еще только раз, — добавила я, больше для себя, а, возможно, оправдываясь перед кем-то.

— Ты мне об этом не говорила.

— О чем? — я была озадачена.

— Что вы собираетесь в коттедж. Дай мне знать. Я приеду и помогу.

— Нет, что вы, не надо, — поспешила я с уговорами. — Я не буду ничего поднимать. Один из преподавателей колледжа пообещал помочь Рикки, — улыбнулась я. — Не осталось ли еще немного чая, давайте вашу чашку.

Прозвучало ли все это достаточно естественно? Беда была в том, что Рикки начинал уставать от собственнических посягательств Марион на меня. Больше всего ссорились мы из-за этой проблемы.

— О боже, неужели она снова приедет!

— Но ведь она желает добра, Рикки, — упрашивала я.