противник цели не нашел, а сбросил бомбы в госпиталь на станции Легат. Для отражения подобных налетов

прибыл взвод прожектористов, было решено также устроить ложный аэродром в 5 верстах за железной

дорогой. Это изобретение не пришлось применить из-за окончательно испортившейся погоды. К середине

октября погода несколько улучшилась, и 15 октября Алехнович решил лететь. Набрав 10 пудов мелких

осколочных бомб, он вылетел около 10 часов утра. Через 40 минут он был над батареей противника и сбросил

первую серию бомб. Потом, найдя следующую батарею, сбросил на нее очередную серию бомб. Так он

бомбил 4 батареи и не заметил приближения фронта с низкой облачностью. Сбросив куда попало оставшиеся

бомбы, он хотел пробить облачность резким снижением, земля показалась лишь на высоте 200 м. Выбрав

место посадки, Алехнович удачно посадил корабль. Однако для взлета надо было развернуть корабль, что

сделать только силами экипажа было невозможно. Пришлось пойти по окружающим деревням, народ удалось

собрать, но уже стемнело, и было решено ночевать, изредка прогревая моторы. В это время над аэродромом

была нормальная погода, которая вскоре испортилась, и пошел снег. Алехновича к 12 часам не было, стали

рассылать телеграммы по штабам войсковых соединений, но до вечера ответа не было. Утром решили начать

поиски силами второго и четвертого кораблей. Однако вылететь не могли, так как облачность была на высоте

100 м. К 10 часам она поднялась до 200 м, и Панкратьев решил лететь, но в это время появился корабль

Алехновича. Так благополучно завершилась эта неприятная история. Погода испортилась окончательно, и

отряд был обречен на бездействие. Вынужденный простой использовали для подготовки стрелков из

мотористов, а при малейшем улучшении погоды проводили тренировочные полеты. В тех редких случаях,

когда высота облачности достигала 2000 м и выше, корабли вылетали на бомбардировку вражеской

артиллерии. Немцы несли большие потери в результате этих налетов и применили организацию ложных

батарей. Кроме того, они прекращали стрельбу при приближении нашего корабля, чем основательно

затрудняли поиск батарей. В результате таких действий много бомб сбрасывалось бесцельно. Тогда

артиллерийские офицеры эскадры связались со своими коллегами на позициях и попросили засекать

расположение немецких батарей. В первый же полет с такой картой немецкие батареи были разгромлены, и

немцы перешли к системе кочующих батарей.

Зимой 1915 г. наступил перерыв в полетах, Нижевский и Алехнович были отозваны в Псков для

обучения прибывающего летного состава. Башко и Панкратьев были переведены на Юго-Западный фронт 26

декабря приказом по эскадре. После их отправки погода в Зегевольде окончательно испортилась, пошел снег.

2 января 1916 г. начался шквальный ветер и начало рвать палатки. Командир отряда приказал снять палатки и

разворачивать корабли против ветра хвостами. Снегу было уже столько, что для этой работы приходилось

объединять команды нескольких кораблей и постепенно разворачивать корабли один за другим. Ночью 3

января шквальный ветер усилился, все корабли, кроме 6-го, были уже развернуты. В это время налетевшим

шквалом 6-й корабль развернуло с приколов, подняло в воздух и перевернуло через хвост. В этот же момент

рядом был перевернут истребитель С-16. К утру буря стихла. С 5 января пришлось производить раскопки. Ряд

кораблей

Раскопки 9-го корабля после бури. Зегевольд, январь 1916 г.

был незначительно поврежден, что можно было исправить своими силами, а вот 6-й корабль ремонту

не подлежал. Его остатки были отправлены в Псков. В результате во втором отряде осталось четыре корабля:

1, 4, 8 и 10-й. К 10 января повреждения на кораблях были устранены, но погода не позволяла летать. Лишь к

началу февраля погода установилась. Луна была уже близка к полнолунию, когда командир отряда лейтенант

Лавров решил попробовать полетать ночью. По его указанию были заготовлены костры- светильники на

санках. С вечера намечалась посадочная полоса в соответствии с направлением ветра и были расстановлены

костры. По сигналу с наблюдательного пункта костры должны были зажечь, они должны были гореть около

15 минут. Считалось, что этого времени должно было хватить для посадки корабля с учетом повторного захо-

да. Лавров решил опробовать взлет и посадку в полнолуние сначала без освещения. Для сигнализации он взял

с собой ракетницу и приказал зажигать костры, когда даст ракету. Пришлось делать освещение приборов на

корабле при помощи маленьких лампочек и батареек. Наконец все было готово.

7 февраля Лавров вылетел. Сделав два круга над аэродромом, он дал ракету, и костры загорелись.

Посадка получилась отличная. Лавров рассказал, что сверху видимость замечательная, огни населенных

пунктов видны далеко. На следующий день экипаж Лаврова вылетел на ночную бомбардировку, взяв с собой 5

бомб, 2 пулемета и запас горючего на 3 часа полета. В ночных условиях было трудно пользоваться обычным

прицелом, чтобы были одновременно видны и нить прицела, и цель. Бомбы сбросили по освещенной станции

в районе Митавы, огни которой погасли сразу после взрывов бомб. Посадка при свете костров была

совершена удачно. Через несколько дней выяснилось, что немцы, избегая дневных разведок наших кораблей,

стали совершать перевозки по ночам. В ночь налета Лаврова на станцию Митава прибыло 5 составов, из кото-

рых четыре были изрядно повреждены.

Огонь немецкой зенитной артиллерии становился все более эффективным, и корабли стали привозить

с боевых заданий большие пробоины. Ночная бомбардировка окончательно вывела из терпения немецкое

командование, и оно решило уничтожить «муромцев» на аэродроме. 3 апреля 1916 г. около 5 часов утра на

большой высоте было замечено три неприятельских самолета, летящих по направлению к нашему аэродрому.

Было сброшено 12 бомб. Вскоре появилось 4 самолета, и опять посыпались бомбы. Наша артиллерия открыла

огонь, но все семь самолетов улетели беспрепятственно. После осмотра было установлено, что 4-й корабль

был сильно поврежден и впоследствии отправлен в Псков для замены, а летное поле было изрядно избито —

там насчитали 28 воронок. Необходимо было снова планировать аэродром, а это заняло 3—4 дня хорошей

летной погоды.

Вскоре боевые полеты были возобновлены — корабли летали на бомбардировку станции

Фридрихсштадт и Дауд- зевас. 13 апреля 10-й корабль под командованием поручика Констенчика совершил

повторный налет на станцию Даудзевас. Над станцией корабль был встречен ураганным

Корабль 10-й после вынужденной посадки в Зегевольде. Апрель 1916 г.

огнем зенитной артиллерии. Зенитный огонь приблизился вплотную к кораблю при повторном заходе.

Несмотря на это, Констенчик повел корабль на третий заход и сбросил последнюю серию бомб. В это время

две шрапнели разорвались перед самым кораблем, и командир откинулся навзничь, потянул за собой штурвал,

и корабль взмыл. В следующий момент корабль потерял скорость, свалился на крыло и начал падать.

Помощник командира корабля поручик Янковиус не растерялся и взял управление на себя. Включили моторы

и, потеряв 900 м высоты, продолжили полет. Три мотора работали нормально, а четвертый был поврежден, а

его лопасть раздроблена в щепки. Примерно через час Янковиус посадил поврежденный корабль на свой

аэродром. При посадке правое крыло с треском обвисло, задело за землю и развернуло корабль. Раненого ко-

мандира перевязали еще в полете, а после посадки отправили в Ригу в госпиталь. В корабле насчитали до 70

пробоин, одна из которых была основательной — был почти перебит передний лонжерон правого крыла,