Три аварии подряд на протяжении недели послужили новым поводом к убийственным доводам

противников «муромцев», доказывающих йх непригодность не только для боевых полетов, но вообще как

аэропланов, построенных с «недопустимыми» ошибками.

Можно было бы на этом закончить описание встречавшихся трудностей, но мимо еще одного факта

пройти нельзя.

В Москве, при ВТУ, был организован кружок авиаконструкторов, возглавляемый инженером

Слесаревым. Этот кружок при широкой рекламе решил построить большой аэроплан, в котором будут

устранены все погрешности, допущенные Сикорским при конструировании «Ильи Муромца». Слесарев,

чтобы избежать подкосов и лишних стоек, принял одинаковые размеры верхнего и нижнего крыльев, что

значительно уменьшало количество стоек и растяжек. Профиль крыла был выбран полнее, чем на «муромце».

Расстояние между верхним и нижним крылом было сделано больше, чем на «муромце». Фюзеляж был короче

и толще, чем у «муромца», два мотора по 200 сил («Сенбимы», присланные из Эскадры по личной просьбе

Слесарева) были установлены внутри фюзеляжа, а к винтам были приделаны приводы. Бензобаки

помещались внутри фюзеляжа впереди, несколько выше моторов. Шасси было совершенно оригинальной

конструкции — два огромных колеса были монтированы на особых подвесках, минуя лишние стойки и

стяжки, в изобилии находившиеся на «муромце». Название этому аэроплану было дано «Святогор». По до-

говору данные корабля должны быть следующие: при скорости 114—139 км/час и полной нагрузке 6,5 тонны

полезная нагрузка должна быть 3 тонны, потолок 3000 м. Некоторые специалисты считали, что аэроплан

построен на строго научной основе и по сравнению с «муромцем» будет иметь большую скорость, больший

потолок и большую грузоподъемность.

Эта группа конструкторов была очень недовольна решением Технической комиссии ГВТУ под

руководством профессора Кирпичникова, в котором она высказалась против предоставления инженеру

Слесареву государственной денежной помощи в размере 100 тысяч рублей (профессор Кирпичников доказал,

что корабль слишком перегружен и рассчитан по завышенным коэфициентам).

В конце 1915 г. постройка «Святогора» закончилась, и нужно было испытать его в полете. Для

испытания «Святогора» Слесарев обратился к Начальнику Эскадры с просьбой прислать опытного летчика,

летавшего на тяжелых аэропланах. Генерал послал капитана Горшкова, имевшего к тому времени уже с

десяток боевых полетов. Горшков приехал в Москву и явился к Слесареву в ангар, который находился на

Ходынском поле. Поговорив со Слесаревым, он осмотрел корабль, при нем опробовали моторы, и условился

об испытании. К назначенному сроку все было готово. В корабль вошли Горшков, Слесарев, механик и мото-

рист. Моторы заработали, и Горшков повел машину. Сделав безуспешно четыре пробега (против ветра и по

ветру) и не сумев не только оторвать корабль от земли, но даже подпрыгнуть, Горшков подвел машину к

ангару, выключил моторы, вышел и, по своей прямоте и резкости, заявил Слесареву: «Ваша корова не

полетит», простился и уехал в Яблонну. Дальнейшая судьба «Святогора» нам неизвестна.

Неожиданный гость

Это случилось 21 января 1915 г. В то время, как было сказано выше, всей легкой авиацией командовал

Великий Князь Александр Михайлович. Он был очень недоволен, что Эскадра организована без его участия и

была подчине-

Визит Великого Князя Александра Михайловича в Эскадру Воздушных Кораблей. Яблонна, январь

1915 г.

на не ему, а дежурному генералу Ставки Верховного Главнокомандующего. Получая от Руднева

донесения о непригодности «муромцев» для боевой работы, он настойчиво требовал ликвидации Эскадры,

отнимавшей у легкой авиации лучших летчиков и многочисленный технический персонал. Наконец он

добился, что в Ставке принципиально был решен вопрос о ликвидации «муромцев» и аннулировании заказов

на постройку таковых. Великий Князь был уверен в блестящих качествах строящегося «Святогора», которые

сулили крупные «специалисты». Судьба Эскадры висела на волоске. В этот-то момент и приехал в Яблонну

Великий Князь «знакомиться» с Эскадрой. Обратившись к Начальнику Эскадры, он просил показать ему

корабли и спрашивал, когда Эскадра приступит к боевым действиям. Генерал показал ему корабли и сказал,

что ожидает боевой работы, как только позволят обстоятельства. Под конец осмотра кораблей Князь просил

Шидловского собрать летный состав, с которым он хочет познакомиться. Генерал распорядился собрать

летный состав, а сам удалился. Когда все мы собрались, дежурный доложил Великому Князю, что весь летный

состав собран. Великий Князь, войдя в комнату, поздоровался и, обратившись к офицерам, сказал: «Я не верю

в эту авантюру с «муромцами». Мне вас жалко. Вы молодые люди, лучшие летчики нашей авиации, и вы

лишены возможности отличиться, получить чины и ордена. Война не бывает каждый день, и вы просидите в

тылу без всякой пользы. Я предлагаю вам переходить ко мне в легкую авиацию. Я вам гарантирую назначение

командирами отрядов, где вы сможете проявить все свои таланты. Для этого сегодня вечером подавайте мне

докладные записки с просьбой о переводе в легкую авиацию. До утра останется здесь мой адъютант, можете

ему передавать докладные записки».

Попрощался и уехал. Каково же было состояние Великого Князя, когда ни он, ни его адъютант не

получили ни одной записки.

Я настолько был возмущен этой речью, что помню ее почти дословно и, по всей вероятности, никогда

не забуду. К чести нашего летного состава нужно сказать, что он блестяще выдержал искушение. Несмотря на

панические слухи о качестве кораблей, сманивание со стороны такой крупной фигуры, как Великий Князь,

никто даже не дрогнул. Только один командир 1-го корабля Руднев, несмотря на самые благоприятные условия

для боевой работы, не оценил обстановки, смалодушничал и вместо легкого заработка «чинов и орденов»

добился позорного конца. Поведение Руднева было весьма странным: оба корабля 1-й и 2-й были сданы

заводом военному приемщику, и корабли с полной нагрузкой по 80 пудов должны были за 1 час взять высоту

2000 м, иначе корабль не принимался и не оплачивался. Руднев участвовал в приемо-сдаточном полете, и с его

стороны возражений не было. Когда он вылетел на фронт, то сразу начались самые невероятные явления. По

его докладу, он встретил сильный встречный ветер и за три часа полета смог долететь только до г. Луги, т.е.

скорость ветра должна была быть около 25 верст в час — ураган особой силы. Не долетая Белостока, его

обстреляли ополченцы, и после этого Руднев несколько месяцев чинился. На требование штаба дивизии

произвести разведку он заявил, что корабль не поднимается на боевую высоту вследствие плохой конструкции

и он эту разведку произвести не может. Донося Великому Князю о чрезмерной перегрузке корабля, Руднев по

распоряжению Великого Князя всячески облегчал корабль (вплоть до снятия пулеметной установки), и все же

выше 1300 м он взять не мог.

Перечислять все фокусы Руднева просто не стоит, но нужно заметить, что боязнь боевого полета он

заменял ссылками на крупные недостатки «муромца». Великий Князь пользовался его донесениями и на их

основании плел свои интриги, и к февралю 1915 г. судьба Эскадры почти была решена.

Первый боевой полет — Эскадра спасена

После визита Великого Князя летный состав Эскадры с виду был спокоен, но разговоры невольно

возникали о предстоящей работе, и все же тень недоверия сопровождала каждый вопрос. Особенно смущал

вопрос о недостаточной боевой высоте и о некоторых неполадках в самих кораблях (неподходящие винты,