он слова российской императрицы в постскриптуме к своей депеше Фридриху II № 910 от
2 (13) июля 1773 года. По просьбе Екатерины Фридрих II изложил этот план шведскому
королю. Тот, однако, с безукоризненной и оттого еще более обидной для Екатерины
вежливостью отвечал, что его брат уже помолвлен с принцессой Эйтинской, причем
посредником в этой помолвке выступил не кто иной, как князь-епископ Любекский
Фридрих-Август, которому только что по воле российской императрицы достались
графства Ольденбург и Дальменгорст, обмененные на Шлезвиг-Голштейн. Екатерине не
оставалось ничего другого, как поздравить Густава III с помолвкой его брата198.
Как известно, первый брак Павла Петровича оказался неудачным. Весной 1776 года
после смерти Натальи Алексеевны от родов Екатерина вновь прибегла к
матримониальным услугам прусского короля и его брата принца Генриха, прибывшего в
Петербург по странному совпадению за две недели до кончины Натальи Алексеевны. Для
того чтобы устроить второй брак Павла Петровича, на этот раз с принцессой
Вюртембергской Софией-Доротеей, нареченной после крещения Марией Федоровной,
Фридрих II не останавливался даже перед тем, чтобы расстроить ее помолвку с братом
покойной Натальи Алексеевны принцем Людвигом Гессен-Дармштадтским. Мария
Федоровна, вся родня которой была тесно связана с Пруссией, до конца жизни сохранила
чувство признательности к Фридриху II, всячески поддерживая и подогревая
пруссофильские настроения своего мужа.
И тем не менее, семейные связи Романовых с Гессен-Дармштадтским и
Вюртембергским домами (с 1805 года Вюртембергская династия стала королевской)
оказались весьма устойчивыми. До октября 1917 года еще две Гессен-Дармштадтские
принцессы стали российскими императрицами: Мария Александровна — жена
Александра II и Александра Федоровна — супруга последнего российского императора
Николая II. Заметную роль в расширении династических связей российской
императорской фамилии сыграли и герцоги Ольденбургские (29 декабря 1774 года указом
Иосифа II графства Ольденбург и Дальменгорст были превращены в герцогства). В 1781
году Екатерина устроила свадьбу своего двоюродного брата Петера-Фридриха-Людвига
Голштейн-Готторпского, ставшего вскоре герцогом Ольденбургским, с тринадцатилетней
сестрой Марии Федоровны Фредерикой. Их сыну герцогу Константину будет суждено
основать так называемый «русский Ольденбург».
198 «Upon the whole, the conclusion of this business has, I am assured, contributed greatly to calm the French
ministers» - «В целом, подобное завершение этого дела помогло, я в этом уверен, успокоить французских
дипломатов», - так подвел итог этой неловкой для Екатерины ситуации английский посол в Петербурге
Гуннинг в секретной шифрованной депеше герцогу Суффолку от 19 ноября 1773 года. – Public Records
Office, SP 91/94, folio 103.
И последнее, возможно, самое важное. Упрочение и расширение династических
связей российской императорской семьи в Европе никогда не являлось для Екатерины
самоцелью. В брачной дипломатии, которой она так охотно занималась, императрица
видела лишь средство для достижения политических целей. Когда в начале 80-х годов она
сочла союз с Австрией более выгодным для государственных интересов России, чем с
Пруссией союз, она без всяких колебаний поменяла и направленность своей брачной
дипломатии. В январе 1782 года, несмотря на сильнейшее противодействие со стороны
Фридриха II, она устроила помолвку эрцгерцога Франца, сына Леопольда Тосканского и
племянника австрийского императора Иосифа II, и младшей сестры Марии Федоровны
принцессы Елизаветы Вюртембергской. Эта брачная сделка скрепила русско-австрийский
союз, просуществовавший до смерти Иосифа II в 1790 году.
Впрочем, в 90-е годы, когда императрице пришлось устраивать браки
многочисленных внуков и внучек, Екатерина, как и в молодости, была далека от
понимания, что браки, заключенные по политическому расчету, редко бывают счастливы.
3
В конце октября 1792 года в Петербург из Баден-Бадена привезли дочерей
тамошнего маркграфа принцесс Луизу и Фредерику. Луизе, предназначавшейся в невесты
великому князю Александру Павловичу, весной этого года исполнилось тринадцать лет.
Фредерике было на год меньше. Александру, старшему из внуков Екатерины, едва минуло
пятнадцать.
В Стрельне баденских принцесс, прибывших в сопровождении матери, встретила вдова
знаменитого Андрея Петровича Шувалова — друга Вольтера, камергер Федор Стрекалов и
Александр Салтыков, сын вице-президента Военной коллегии. Гостей разместили в Шепелевском
дворце, стоявшем на месте здания нового Эрмитажа.
Разумеется, принцесс подробно проинструктировали о том, как следовало вести
себя при русском дворе. Однако живой и непосредственный характер избранницы
Екатерины дал знать о себе уже во время ее первой встречи с императрицей. Не обращая
внимания на далеко отставших спутников, Луиза стремительно взбежала по ярко
освещенной парадной лестнице Зимнего дворца. Лишь семнадцатилетний Александр
Салтыков успевал за ее легким бегом по анфиладе великолепно убранных комнат. Луиза и
сама не заметила, как оказалась в опочивальне, стены которой были обиты вышитой
золотом дамасской тканью. Перед ней стояла женщина и двое мужчин. Поняв, что это
императрица, Луиза, из головы которой мгновенно выветрились все наставления и советы,
живо подбежала к ней и поцеловала руку.
Екатерина, поджидавшая гостей из Бадена вместе с Салтыковым-старшим и
Платоном Зубовым, не только не рассердилась за нарушение церемониала, но и, поговорив
с Луизой, нашла, что принцесса была прекрасно воспитана. Девочка любила поболтать, но
суждения ее были основательны.
Через день Луизу представили великокняжеской чете. Она впервые надела платье
русского фасона с фижмами, ее волосы были причесаны и напудрены, как было положено при
дворе. Естественная грация и обаяние баденской принцессы пришлись по душе Павлу, хотя ни
он, ни Мария Федоровна не одобряли затеи Екатерины с женитьбой сына. Они считали, что
Александр еще ребенок.
Великий князь послал за сыновьями и дочерьми. Вновь забыв о приличиях, Луиза впилась
взглядом в Александра. Он ей очень понравился, хотя и не показался таким красивым, как ей
описывали. Александр же, напротив, даже не подошел к принцессе. Весь вечер он дичился и
старался держаться от нее подальше.
После взаимных представлений Екатерина начала свою обычную партию в бостон.
Детей посадили за поставленный по соседству круглый стол. Присматривала за ними
камер-дама Шувалова. Девочки быстро нашли общий язык, Александр же со скучающим
видом глядел в сторону.
Лишь недель через шесть после приезда баденских принцесс между Александром и
Луизой произошло объяснение. В записочке, посланной им Луизе, говорилось, что
поскольку родители велели сказать, что он любит ее, то может ли он надеяться, что она
будет счастлива, выйдя за него замуж. В ответ принцесса выразила покорность воле
родителей, пославших ее в Петербург. С этого момента Александр и Луиза считались
помолвленными.
Свадьбу Александра и Елизаветы Алексеевны — так была наречена принцесса при
принятии православия, — отпраздновали 19 сентября 1793 года. Венчание проходило в
церкви Зимнего дворца с необыкновенной пышностью. Короны над головами
новобрачных держали граф Шувалов и князь Безбородко.
Молодые были очень красивы. Стройный Александр, затянутый в парадный
кавалергардский мундир, который ему необыкновенно шел, благожелательно улыбался.
