далеко не в комплекте. Всего лишь год назад, в июле 1788 года, шведы находились в двух

дневных переходах от Петербурга. Бои шли так близко, что на улицах столицы пахло

порохом и слышался гул морских сражений. Иностранные посольства ожидали, что двор

со дня на день переедет в Москву.

Казалось, одна Екатерина в эти критические дни сохраняла самообладание. Она

подсмеивалась над малодушными и радовалась, что ей тоже пришлось «понюхать

пороху». Панику в столице пресекла, приказав отслужить торжественный молебен по

случаю полученного от Потемкина известия о победе над турецким флотом. Выйдя из

церкви, громко сказала Салтыкову, что толпы народа, собравшейся вокруг храма, вполне

достаточно, чтобы побить шведов камнями с мостовых Петербурга.

Презрение к опасности соседствовало в ее душе с непоколебимой верой в свою

счастливую судьбу. Во время первой русско-турецкой войны она, несмотря на дружное

сопротивление со всех сторон, не дожидаясь доставки карт и лоций, заказанных в Англии,

направила флот в Средиземное море, и он, потрепанный в долгом походе, едва

державшийся на плаву, сжег многократно превосходящую его турецкую эскадру в

Чесменской бухте. «Не спрашивали древние греки, идя на неприятеля, — сколько его, но

— где он?» — подбадривала она Румянцева, медлившего перейти Дунай. В итоге русская

армия одержала ряд самых блистательных побед в своей истории.

Ей казалось, что, только ставя великие задачи, можно добиться успеха. Как никто,

она понимала значение сверхусилия, того таинственного «чуть-чуть», которое и приводит

к решающим победам.

Когда 11 июня в Петербург прибыл курьер от Мусина-Пушкина с известием о

взятии генералом Михельсоном затерянного в чухонских болотах городишки Сент-

Михель, радости императрицы не было предела. Лейб-гренадерского полка майор

127 АВПРИ, ф. «Сношения России со Швецией», оп.96/6, д.1117, лл.1-8об., подлинник.

128 «Памятные записки А.В. Храповицкого, статс-секретаря императрицы Екатерины II», М., 1862, с.72.

Сазонов, доставивший в Царское Село два знамени и штандарт, отбитые у шведов,

получил в награду пятьсот рублей и золотую табакерку.

— Распорядись, чтобы трофеи шведские, присланные от Валентина Платоновича,

выставили и на Чесму, и на восшествие в Зеркальной зале, где буду послов принимать.

От внимания кабинет-секретаря не ускользнуло, что при этих словах по лицу

императрицы пробежала тень. Вспомнилось, что Сазонова представлял Дмитриев-

Мамонов, дежуривший в тот день во дворце.

Впрочем, предаться размышлениям о переменчивости человеческой судьбы

Храповицкому не удалось. Едва успевая записывать сыпавшиеся на него распоряжения, он

невольно проникался воодушевлением, владевшим Екатериной. Здесь, в рабочем кабинете

императрицы, легко и сладостно дышалось Александру Васильевичу Храповицкому.

Д е й с т в о ч е т в е р т о е

Последние годы царствования великих королей часто

портили дело, начатое в первые годы.

Д. Дидро

1

В десятом часу в кабинет ввели великих князей Александра и Константина.

Екатерина с младенчества взяла внуков от родителей и сама занималась их воспитанием.

Александр, стройный одиннадцатилетний мальчик, первым подошел к руке. Императрица,

просветлев лицом, поцеловала его в мягкие душистые волосы — у Александра они были

длинные и ниспадали на белый отложной воротничок аккуратными, загибающимися

внутрь прядями.

— Qu’est qu’on fait aujourd’hui, de l’histoire?129 — Екатерина привлекла к себе внука,

с удовольствием пожимая его хрупкое плечо.

По странной, казавшейся многим необъяснимой прихоти императрицы воспитание

великих князей было поручено республиканцу. Полковник Фридрих-Цезарь Лагарп,

выписанный из Швейцарии, штудировал с ними не только латинских и греческих

классиков, английских историков, но и французских энциклопедистов.

Александр, души не чаявший в Лагарпе, неуверенно улыбнулся и ничего не

ответил. В последнее время он становился туг на правое ухо. Мать, великая княгиня

Мария Федоровна, имела дерзость связывать это с неудачным расположением комнаты,

отведенной ему в Зимнем дворце, окна которой выходили на Петропавловскую крепость.

129 Чем мы сегодня занимаемся, историей? (фр.).

С ее стен еще по петровской традиции в полдень била пушка. Дошло до Екатерины.

Вспылив, она помянула недобрым словом гатчинскую потешную артиллерию и отменила

на время пятничные поездки внуков к отцу.

Между тем Константин, который был младше брата на полтора года, но живее,

предприимчивее и развязнее, прочел на память отрывок из Наказа:

— Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подчинены были одним и тем

же законам! — слегка грассируя, продекламировал он с совсем не детской хрипотцой в

голосе.

Александр, вздрогнув от неожиданности, посмотрел на брата с немым укором. Не далее как

третьего дня, Константин, с юных лет отличавшийся склонностью к беспричинной и необузданной

жестокости, собственноручно распял на козлах в каретном сарае кота Ермолая и высек его

вымоченными в рассоле розгами.

Провинность Ермолая состояла в том, что он по неосторожности опрокинул

чернильницу на домашнюю работу великого князя.

Лагарпу, привлеченному дикими криками кота, в оправдание было приведено то же

извлечение из бабкиного Наказа о равенстве всех граждан перед лицом закона.

Ошеломленный такой византийской логикой, швейцарец только смог выговорить:

— Несчастливы будут ваши подданные, Ваше высочество, если в понимании

законов вы будете действовать не как Периклес, а как Нерон.

Как известно, Константина готовили занять престол Греческой империи, о

восстановлении которой мечтала его бабка.

Слушая младшего внука, ничего не подозревающая императрица одобрительно

кивала, но задумчивый ее взгляд был устремлен на Александра.

Александр был ленив с детства, но не эта черта в характере старшего, любимого

внука с недавнего времени все больше беспокоила Екатерину.

— Что за странная для его возраста послушность, — поверяла она свою тревогу

воспитателю великих князей Николаю Ивановичу Салтыкову. — Запретишь ему проказничать

— тут же остановится, напомнишь, что не сделан урок по арифметике — бежит в классную

комнату. Как маленький старичок, право.

Салтыков, маленький, осанистый, с необыкновенно живыми глазами на желтоватом

лице, имел возможность наблюдать за Александром не только в толпе ханжей и льстецов,

наполнявшей бабкины раздушенные салоны, но и на субботних гатчинских вахтпарадах,

где тот под одобрительным взглядом отца до изнеможения муштровал второй батальон, в

котором значился командиром. Он мог бы ответить и на этот и на многие другие вопросы

Екатерины, но не делал этого — и потому сохранял свой пост распорядителя малого

двора, а затем и воспитателя сыновей наследника престола на протяжении вот уже более

пятнадцати лет.

Павел по воцарении назначит Салтыкова фельдмаршалом.

2

Следом за детьми в кабинете появилась великокняжеская чета. Павел, облаченный

в мундир гатчинских войск, был ниже жены на голову. Мария Федоровна, высокая,

статная, с неестественно ярким румянцем, присела, шелестя тафтяным подолом, в

книксене — и, едва обронив несколько слов, устремилась к сыновьям. Интриганка

вюртембергская, как окрестила ее Екатерина, почитала их насильно у нее отобранными.

Екатерина ее не задерживала. Внимательным женским взглядом она сразу заметила

в ушах великой княгини бриллиантовые серьги, подарок Мамонова. Зная характер Марии

Федоровны, можно было поручиться, что серьги надеты не случайно.

История эта была давняя.

Как-то, еще в самом начале своего «случая», Мамонов преподнес Екатерине