осенью 1796 года, позволяют восстановить документы Священного Синода,
сохранившиеся в Российском государственном историческом архиве в Петербурге.
Обратимся к ним, попытаемся вслушаться в безмолвствовавший два столетия сухой язык
печальной хроники. Может быть, эти пожелтевшие от времени листы донесут до нас из
далекого XVIII века скрытый смысл разворачивавшегося в Петербурге мистического
действа.
Итак: «24, понедельник, в день Св. великомученицы Екатерины преосвященный
митрополит Гавриил Новгородский служил литургию в придворной большой церкви, а за
оной панихиду по императору Петру III и императрице Екатерине II. Преобеднюю, в 11
часов, преосвященный митрополит, отец духовник Исидор и протодьякон Павел с
Евангелием позваны были в комнату Их величеств, где Ея величество императрица Мария
Федоровна изволила делать присягу на гроссмейстерство празднуемого в этот день Св.
Екатерины. По окончании оной Его величество император изволил итти в церковь своим
штатом и дожидался пришествия императрицы, не начиная обедни. Потом Ея величество
императрица изволили притти в церковь как уже гроссмейстер того ордена в
предшествии кавалеров, а именно на переди шли гофмейстерина Анна Никитишна
Нарышкина и штатс-дама Шарлотта Карловна Ливен. За ними Их императорские
высочества великая княжна Екатерина Павловна, за ней великая княжна Мария Павловна с
Еленой Павловной в ряд, а за ними великая княжна Александра Павловна с великою
княжною Анной Феодоровною, а пред Ея величеством великая княгиня Елисавета
Алексеевна одна, яко наследникова супруга, а за оною гроссмейстер Ея императорское
величество, за которою следовали дамы и фрейлины всего двора. По окончании обедни
равным же образом изволили шествовать из церкви, то есть государь со своим штатом
прежде, а государыня своею церемониею возвратясь в свои комнаты, но траур в тот день
сложен не был»295.
295 РГИА, ф.473, оп.1, д.202, л.75-75об.
На следующий день, 25 ноября, Павел отправился в Александро-Невскую лавру
короновать прах своего отца.
«Путешествие было следующее, — повествует печальная хроника. — На перед
несколько карет цугами с придворными кавалерами, а потом в двух открытых колясках
цугами, в первой два гофмаршала граф Кизенгаузен и граф Виельгорский с их жезлами, а за
ними в открытой же коляске цугом обер-маршал граф Николай Петрович Шереметев с его
жезлом, за которым ескадрон лейб-гусаров, а за ними богатыя кареты цугами, в которой
вице-канцлер князь Александр Борисович Куракин держал на глазетовой подушке
императорскую корону. За оной каретой конвой конной гвардии, за ним карета Его
императорского величества, заложенная в восемь лошадей с принадлежащими к сему входу
чиновниками. Государь изволил сидеть в карете с Их высочествами великими князьями
наследником Александром Павловичем и Константином Павловичем. По приезде в Невский
монастырь император сам принял от вице-канцлера корону и возложил на гроб своего
родителя. Потом отправлена по церковному обряду лития преосвященным митрополитом
Гавриилом с собором; по окончании сего государь изволил обратиться тем же порядком в
Зимний дворец и в оном в Большой церкви в этот день служили литургию, а по оной
панихиду»296.
В тот же день, 25 ноября, Мария Федоровна в торжественной церемонии возложила
корону на голову Екатерины. Во втором часу дня она «изволила шествовать к
преставившейся императрицы телу также церемониально в предшествии маршалов с их
жезлами. Вице-канцлер князь Куракин нес на подушке императорскую корону, которую
приняв Ея величество собственными руками изволила возложить оную на главу
преставившейся, при помощи камер-юнкеров и камердинеров, которые приподнимали
усопшую, помогая императрице в ея действиях; сие происходило в присутствии Их
императорских высочеств великих княгинь и великих княжон, штатс-дам и фрейлин».
В шестом часу вечера в парадных залах Зимнего дворца собрались придворные
чины, высшее духовенство и иностранные министры, приглашенные специальными
повестками. Все были в глубоком трауре. По прибытии императорского семейства
митрополитом Гавриилом была отправлена малая лития. Затем восемь камергеров и
четыре камер-юнкера, двигаясь медленно и торжественно, подняли с кровати тело и
положили во гроб. «И по исправлении сего поднято было тело с гробом теми же
камергерами и при пении Святы Боже в предшествовании всех церковной церемонии
понесено в Тронную комнату, а перед гробом несена крышка камер-юнкерами и
камердинерами, в шестом классе находящимися Иваном Тюльпиным и Захаром Зотовым.
296 Там же, лл.75об.-76об.
По принесении тела в Большую галерею, где устроено было великолепное
печальное место, называемое Castrum doloris на возвышенном семью ступенями
огражденном колоннами композического ордена, наподобие ротонды, в средине которого
сделан павильон от самого потолка спущен наподобие круглого шатра из черного
бархата с серебряною бахромою и с кистями, а снизу подложен атласом белым
наподобие горностаевого меха с хвостами. Подножие гроба обито черным бархатом и
между колонн наподобие занавесок из того же бархата с серебряною бахромой и
кистями промежду каждой колонны поставлены табуретки, обитые малиновым
бархатом с золотым гасом, на коих положены подушки золотого глазету с газом и
кистями серебряными, а на тех подушках положены императорские регалии, как то 1)
корона Константина Мономаха 2) корона царства Казанского 3) корона царства
Астраханского 4) корона царства Сибирского 5) царства Херсонеса Таврического 6)
царский скипетр, украшенный разными каменьями, 7) держава такового же украшения
8) ордена — Св. Андрея Первозванного 9) Св. Александра Невского 10) Св. великомученика
Георгия 11) Св. равноапостольного князя Владимира 12) шведский Серафима 13) прусский
Черного орла 14) польский Белого орла 15) голштинской — Святые Анны 16) датский
орден Св. Екатерины; весь сей катафалк освещен в различных видах подсвечниками при
множестве разных толстых свеч, окошки все закрыты черными сукнами, на которых
изображены гербы всех наместничеств Российской империи, колонны в галерее
обтянуты черным сукном и перевиты белою кисеею, а верх оных по фризу, увитому
черным флером, изображены песочные часы с крыльями, изображающими время
смерти».
На следующий день с утра в Большую галерею для последнего целования руки
покойной императрицы был допущен народ «всякого состояния, кроме крестьян, дурно
одетых»297.
29 ноября императорские регалии были перевезены из Зимнего дворца в Невский
монастырь.
«Унылее этой церемонии ничего в жизни я не видел, — свидетельствовал очевидец.
— Процессия началась в семь часов вечера, при двадцати градусах стужи, при темноте
густого тумана. Более тридцати карет, обитых черным сукном, цугами в шесть
лошадей, тихо тянулись одна за другой. Лошади с головы до земли все были в черном же
сукне; у каждой шел придворный лакей с факелом в руке в черной епанче с длинным
воротником и в шляпе с широкими полями, обложенными крепом; в таком же наряде, с
