– Деламарш очень скверный человек, – объяснил Карл. – Я давно его знаю. Однажды я с ним целый день прошел пешком и был до смерти рад, когда от него избавился. А теперь мне у него слугой быть? Нет уж.
– Если бы все слуги, выбирая себе хозяев, были столь же щепетильны, – сказал студент и, похоже, усмехнулся. – Взять хотя бы меня: днем я работаю продавцом, причем младшим продавцом, скорее даже мальчиком на побегушках в универмаге Монтли. Этот Монтли, мой хозяин, несомненно, подлец из подлецов, но меня это совершенно не волнует, в ярость меня приводит только мое убогое жалованье. Вот и берите пример с меня.
– Как? – изумился Карл, – Днем вы, значит, продавец, а ночью учитесь?
– Ну да, – ответил студент. – Иначе не выходит. Я уже все перепробовал, и поверьте, такой способ существования еще самый благополучный. Когда-то я был просто студентом, так сказать, и днем, и ночью, так я едва не умер от голода, спал чуть ли не в собачьей будке, а одевался так, что стыдно было ходить на лекции. Но с этим покончено.
– Но когда же вы спите? – спросил Карл, удивляясь все больше.
– Когда сплю? – переспросил тот. – Вот доучусь, тогда и высплюсь. А пока что пью черный кофе. – И с этими словами он нагнулся, вытащил из-под стола большую бутыль, налил себе чашечку кофе и залпом выпил, как горькое лекарство, которое торопятся проглотить, чтобы не успеть почувствовать его вкус. – Отличная штука – черный кофе, – проговорил студент. – Жалко, что вы так далеко, а то я бы и вас угостил.
– Я не люблю черный кофе, – сказал Карл.
– Так я тоже не люблю. – Студент засмеялся. – Но что прикажете делать? Если бы не кофе, Монтли бы и часа меня не продержал. Да что там, это я только так говорю – Монтли, хотя сам Монтли, конечно, даже не подозревает о моем существовании. Не знаю, право, как бы я смог работать, если бы не держал под прилавком такую же вот бутыль, она у меня всегда под рукой, я еще ни разу не пробовал обойтись без кофе, а если б попробовал, можете не сомневаться, так прямо за прилавком бы и заснул. К сожалению, на работе об этом пронюхали, они меня там так и прозвали – «черный кофе», идиотская кличка, из-за нее-то я наверняка и не могу продвинуться по службе.
– И когда же вы закончите университет? – спросил Карл.
– Это долгое дело, – ответил студент, опустив голову. Он отошел от перил и снова сел за стол, оперев локти на раскрытую книгу, зарылся руками в волосы и потом добавил: – Еще год, а то и два.
– Я тоже хотел учиться, – сказал Карл, словно это желание давало ему право на еще большее доверие, чем то, которое уже проявил к нему студент, снова сосредоточенно умолкший.
– Вот как, – откликнулся тот, и было неясно, то ли он уже углубился в чтение, то ли смотрит в книгу просто так. – Так скажите спасибо, что не учитесь. Я и сам-то последние годы учусь скорее по привычке – просто бросать неохота. Радости от этого мало, а видов на будущее и того меньше. Да какие там виды! В Америке полно шарлатанов с липовыми дипломами.
– А я хотел стать инженером, – торопливо сказал Карл, видя, что студент снова теряет к нему всякий интерес.
– А вместо этого приходится стать слугой, да еще у этих. – Студент мельком взглянул на Карла. – Обидно, конечно.
Столь безусловный вывод относительно будущего Карла был, конечно, недоразумением, но, как знать, может, ему это даже на руку. И он спросил:
– А нельзя ли и мне получить место в универмаге?
Вопрос этот настолько озадачил студента, что на миг тот даже позабыл о своих книгах; видимо, мысль о том, чтобы помочь Карлу устроиться на работу, ему даже в голову не приходила.
– Попробуйте, – вяло сказал он, – хотя лучше и не пытайтесь. Место у Монтли – это пока что самый большой успех в моей жизни. И если бы вопрос встал ребром – либо работа, либо университет, я бы, уж конечно, выбрал работу. Другое дело, что саму возможность такого выбора я изо всех сил стараюсь предотвратить.
– Значит, так сложно получить там место, – то ли подумал вслух, то ли спросил Карл.
– А вы как думали? – воскликнул студент. – Да легче стать здесь окружным судьей, чем швейцаром у Монтли!
Карл молчал. Этот студент, а он куда опытней Карла и к тому же по каким-то неизвестным причинам ненавидит Деламарша, а Карлу, напротив, вовсе не желает зла, – и однако же, услышав о желании Карла уйти от Деламарша, он не нашел для него ни слова ободрения. А ведь он и представить себе не может, чем грозит Карлу встреча с полицией, от которой его только один Деламарш и способен хоть как-то защитить.
– Вы ведь видели вчерашнюю демонстрацию? Видели? Так вот, несведущий человек может подумать, что этот кандидат – фамилия его Ломтер – вправе рассчитывать на успех или по крайней мере имеет хоть какие-то шансы, верно?
– Я не разбираюсь в политике, – признался Карл.
– И напрасно, – укорил его студент. – Но все равно, глаза и уши-то у вас есть. И вы не могли не заметить, что у этого человека есть и друзья, но есть и враги. Так вот, представьте себе, у него, по моему прогнозу, нет ни малейших шансов на избрание. По чистой случайности мне все про него известно, живет тут у нас один, он хорошо его знает. Человек он не без способностей, и по своим политическим взглядам, да и по политической биографии именно он больше всего подошел бы для нашего округа на место судьи. Вы думаете, кто-нибудь полагает всерьез, что его выберут? Да ни одна душа! Он провалится, причем с таким треском, что дальше некуда, только зря потратится на предвыборную кампанию, считай что выбросит деньги на ветер, вот и все.
Некоторое время Карл и студент молча смотрели друг на друга. Потом студент с улыбкой кивнул и пальцами провел по усталым глазам.
– Ну как, вам еще спать не пора? – спросил он. – А то мне ведь тоже пора заниматься. Видите, сколько еще проработать надо. – С этими словами он быстро пролистнул полкниги, чтобы Карл мог воочию убедиться, какая большая работа ему предстоит.
– Тогда спокойной ночи, – сказал Карл и вежливо поклонился.
– Заходите как-нибудь к нам, – пригласил студент, поплотнее устраиваясь за столом, – если захочется, конечно. У нас тут всегда большое общество. С девяти до десяти вечера у меня и для вас найдется время.
– Значит, вы советуете мне остаться у Деламарша? – спросил Карл напоследок.
– Безусловно, – ответил студент, снова склоняя голову над книгой. И Карлу почудилось, что это вовсе не студент ему ответил, а чей-то другой, мощный и басовитый, голос, эхо которого, казалось, все еще звучит у него в ушах. Медленно подошел он к портьере, оглянулся еще раз на студента, который сидел теперь совершенно неподвижно, один посреди бескрайней тьмы, выхваченный ярким кругом света, – и проскользнул в комнату. Со всех сторон его сразу обдало мерное, напористое посапывание. Двигаясь по стенке, он стал искать тахту и, найдя, спокойно растянулся на ней, словно это давнее и привычное его ложе. Раз уж студент, который хорошо знает и Деламарша и здешние порядки, и вообще человек образованный, посоветовал ему остаться, значит, пока и думать не о чем. Таких непомерных целей, как студент, он перед собой не ставит, еще неизвестно, удалось ли бы ему дома закончить школу, а если уж даже дома это казалось делом почти невозможным, то тем более никто не вправе требовать этого от Карла здесь, в чужой стране. Зато надежда найти работу, на которой он смог бы проявить себя и, соответственно, чего-то добиться в жизни, – такая надежда будет верной, если он пока что займет место слуги у Деламарша и уж отсюда, из безопасного укрытия, станет поджидать благоприятную возможность. А на этой улице, судя по всему, полным-полно контор – и средней руки, и совсем третьеразрядных, и уж наверное их хозяева в случае надобности не слишком придирчиво набирают служащих. А он, если надо, с удовольствием пойдет в такую контору даже рассыльным, но ведь, в конце концов, не исключено, что ему предложат и чисто канцелярскую работу, так что со временем, быть может, и он когда-нибудь будет сидеть за своим письменным столом и изредка – но недолго – беззаботно поглядывать в окно, как тот чиновник, которого он сегодня видел, когда они с Деламаршем шли дворами. Он уже закрыл глаза, когда в голову пришла новая успокоительная мысль: он еще очень молод, а Деламарш рано или поздно все-таки должен вернуть ему свободу – ведь и вправду не похоже, что они с Брунельдой обосновались тут на веки вечные. Ну, а уж если он получит место в бюро, он ничем другим, кроме своей канцелярской работы, заниматься не будет и в отличие от студента не станет распылять свои силы. Если понадобится, он и ночами будет работать – пожалуй, при скудных азах его коммерческого образования вначале это даже неизбежно от него потребуется. Он будет думать только об интересах дела, которому служит, и не погнушается никакими обязанностями – даже такими, которыми другие чиновники будут пренебрегать, считая их ниже своего достоинства. Благие намерения сонмом роились у него в голове, словно его будущий начальник уже стоит над тахтой и пристально вглядывается в лицо Карла.
