последствия коварства Хмельницкаго» 5). В конце августа Ислам-Гирей посылал
королю польскому самое дружелюбное письмо, заявлял, что «у него одно только
зкелание и намерение—жить с поляками в сердечной, а не в притворной дружбе и в
братстве», извещал, что 27-го августа отправил брата своего Калгу салтана, назначив
его предводителем крымских и ногайских орд, на войну против Московского
государства и убеждал послать также польское войско с другой стороны 6). Но в
октябре Ислам-Гирей заговорил с польским королем уже не тем дружелюбным тоном,
как прежде. «Мы отправили-было,—писал он, — нашего брата салтана Калгу, чтоб он,
соединившись с запорожским войском, шел на Москву, в то время, как вы, брат наш,
пойдете на нее с другой стороны, но гетман запорожский, готовясь садиться на коня,
узнал по вестям, дошедшим до нашего брата салтана Калги, что польские паны в трех
милях от него собирают войско,—сказал, чтоон от этого войска в опасности и не пошел
на войну вместе с салтаномъ
*) Annal. Polon. С1., 1, 202.—Pam. do pan. Zygm. Ш, Wlad. IV i Jan. Kaz.,. II, 141.—
Stor. delle guer. civ., 229.
2)
Летоп. пов. о Мая. Pocc., 174.
3)
Wojna dom. 4. 2, 6.
•4) Histor. ab. exc. Wlad. IV, 66,—Annal. Polon. Olim., I, 206.
5) Histor. ab. exc. Wlad. IV, 66.—Jak. Michalowsk. Xiega Pamietn., 579.
6)
.Jak. Michalowsk. Xiega Pamietn., 565—557.
373
Калгою. Тогда беи и мурзы, припадая к ногам нашего брата и представляя, что не
годится отпускать татар по домам без добычи, упросили его вести их на волохов, на
которых брат наш уже гневался за давния их несправедливости против нас. Если
действительно козакам запорожским угрожает опасность от вас, нашего брата, или от
каких-нибудь панов ваших, то это очень нехорошо. Между нами на том и мир
состоялся, чтоб козаки спокойно сидели в своих домах и ни один ваш пан или староста
не смел начинать никакой войны во вред им. Если сделаете им что-нибудь дурное, то и
договор наш, утвержденный присягою, нарушается. Кто козакам запорожским станет
делать какие-нибудь неприятности, тот нам, татарам, не друг и не братъ» J).
Король оповестил собрание чрезвычайного сейма. Он издал тогда универсал, из
которого поляки, собравшись на предварительные сеймики, могли видеть положение
отечества и приготовиться к важному делу. Смысл этого универсала был таков:, «К нам
приходят верные и несомненные известия о непрестанных кознях закоренелого и
заклятого врага Речи-Посполитой, о чем извещаем всех нашим писанием. Речь-
Посполитая уже понесла много непоправимого вреда от союза Хмельницкого с
татарами. В недавнее время, пустив слух, будто хочет идти на Москву вместе с
татарами, он внезапно бросился на доброжелательного Речи-Посполитой господаря
молдавского и оружием вынудил у него обещание отдать дочь за его сына. Если это
станется—какая тогда опасность будет угрожать Речи-Посполитой, каждый может
рассудить. Недовольный этим наш враг ищет еще и других способов увеличить свое
могущество, ко вреду Речи-Посполитой. Он отдался под протекцию турецкого
императора, принимал турецких послов в присутствии наших послов, отправлял своих
послов в Константинополь с изъявлением покорности Порте, и держит там своих
резидентов для совещания. Кроме того, недавно чрез наши земли проезжало
посольство от татарского хана в Швецию; послы не хотели открыть предмета своего
посольства, и мы разумеем это не иначе как так, что Хмельницкий побудил отправить
это посольство с целью возбуждения шведов против Речи-Посполитой. Наконец,
подстрекаемая им чернь опять начинает неистовствовать и уже истребила десятки
шляхетских семей с женами и детьми, едва только они, полагаясь на мирный договор,
прибыли в свои имения. При таких замыслах и кознях нельзя на будущую весну
ожидать ничего иного, кроме новой войны от Козаков в соединении с оттоманскими и
татарскими вспомогательными силами. Сверх того, и других соседей надобно
остерегаться и заранее предпринимать меры, а то не время будет собираться на сейм и
рассуждать, когда неприятель явится в средине РечиПосполитой. Донося вам об этих
опасностях, желаем, чтобы вы поскорее измыслили средства к их отвращению» 2).
В декабре открылся сейм. Каждый спешил в Варшаву подать свой голос в важном
деле: о целости Речи-Посполитой.
Все равно были раздражены против Хмельницкого, но не все равно горячо
принимались за мысль о войне с ним.
*) Jak. Micliak, 574.
2) Jak. Michai., 580—581.
374
Пока время проходило в совещаниях, донесли, что козацкие послы прибыли с
прошением. Это были старшины Маркевич, Гурский и Дорошенко. Некоторые
сенаторы до того воспламенились мыслью о необходимой во всяком случае войне, что
не советовали принимать их. «Это шпионы,—говорили они.— Они приехали «ода с
целью выведать, чтб делается на сейме и какое будет его решение». Но король
представлял, что их следует выслушать.
«Козаки,—говорит польский летописец,—явились с видом покорности и почтения,
проговорили речь, превозносили в ней великодушие и благодеяния к себе короля, а
потом, потупя глаза в землю, поднесли с благоговением прошение от лица
Хмельницкого и всего козачества» х). Оно заключало в себе такой смысл: «Пусть
архиепископы гнезненский и львовский, епископ краковский, великие гетманы
коронный и литовский, воевода Ляндскоронский и подкапцлер коронный утвердят
присягою мир между Речыо-Носполитоио и войском запорожским, а заложниками мира
пусть будет князь Вишневецкий, издавна нежелавший смут и милостиво
обращавшийся с войском запорожским и своими подданными,—пан коронный
хорунжий Конецнольекий, который привез нам стародавнюю привилегию на Чигирин,
где пусть и жительствует, и паны: староста белоцерковский Любомирский и обозный
коронный (Калиновский), которые пусть пребывают в своих маетностях. Все они
должны жить у нас без войска и хоругвей, без большой дворни и ассистенции, как
заложники, и обращаться хорошо с нами».
«Просим, чтобы уния, давняя причина всех зол, была совершенно уничтожена, как
в Короне, так и в Княжестве Литовском, и все епископства, кафедры, церкви были
возвращены, чтоб господа униты вперед себе ничего не присвоивали коварствами и
хитростями и вера наша не подвергалась никаким утеснениям. Свободное русское
богослужение должно беспрепятственно отправляться по старине, сообразно своим
обрядам во всех городах Короны и Великого Князкества Литовского. Духовные и
светские паны римского вероисповедания в имениях, как королевских, так и дедичных,
не должны принузкдать к повиновению себе духовных русской нашей веры, брать с
них даней и десятин с церковных имений. По уничтожении унии в Короне и Великом
Княжестве Литовском униты немедленно должны возвратить неунитам все епархии,
кафедры, церкви, земли и имущества, а кто окаясется непослушным, того по
конституции следует судить и казаить зкестоко. Священники древней русской религии
должны пользоваться такими зке правами, как и римскокатолические, и не подчиняться
светским законам, а зколнеры у них не долзкны занимать стоянокъ».
«Просим возвратить ко львовской кафедре село ИИеретынеко и капитуле галицкой
село Кцелов, сообразно привилегии князя Льва, её основателя».
«Доносим вашему величеству, что народ русский терпит большие утеснения от
панов духовных и светских. Просим покорно, чтоб они отнюдь не мстили. Если мы, по
милости вашего величества, получим отдельную линию, то просим, чтоб и за этою
линиею паши духовные и вся Русь оставались свободными при своих обрядах, чтоб от
унитов не было никакого утеснения, ибо в чужих землях нигде не делается такого
