С тех самых пор Баррис совершил множество поездок в Детройт. Автомобильные компании, главным образом «Джи-Эм» и «Форд», выкачивают из него идеи на предмет того, чего хотят подростки. Еще Баррис сообщает им, что не так в их машинах — в основном указывает на то, что они недостаточно обтекаемые и сексуальные.
— Но, как Чак мне объяснил, им приходится разрабатывать такие машины, которые они смогут продать как канзасскому фермеру, так и клевому пацану из Голливуда.
По этой самой причине — ввиду сего неизбежного компромисса — конструкторы самодельных автомобилей даже и не мечтают работать в качестве дизайнеров в детройтских компаниях, хотя они все больше и больше общаются с их представителями. Иначе вышло бы примерно то же самое, как если бы кто-то вроде Рене Магритта стал числиться в платежной компании «Континентал Кэн», дабы воплощать великие идеи западного человека. Ясное дело, это очень старая история в искусстве — история гения, противостоящего организации. Однако создатели самодельных машин относятся к корпоративной бюрократии не совсем так, как традиционные художники, будь то Уильям Гроппер или Ларри Уильямс, если уж брать конкретные имена. Они вовсе не считают представителей бюрократии узколобыми Бэббитами, корыстными врагами культуры и т.д. и т.п. Создатели самодельных машин попросту думают о крупных компаниях как о части обширной массы под названием «Взрослая Америка», части, весьма склеротичной по причине элементарной старости, части, чьи правила и идеи тянут Молодежь вниз, подобно массивной, разросшейся опухоли. И Баррис, и Рот уже встречались с Молодыми Дизайнерами Детройта и считают их кем-то вроде монахов из какой-то другой страны. Эти Молодые Дизайнеры — всего лишь выпускники художественных училищ, которых Детройт загоняет в помещение с глиной, всякими разными инструментами и велит им начинать — приниматься вырезать модели, придумывать автомобили, генерировать новые идеи. Рот, например, вообще не может представить себе кого-либо с твердыми, обоснованными представлениями об автомобилях, кто не вышел из тинейджерской преисподней. И, может статься, он прав. Пока Молодые Дизайнеры сидят в светлой, просторной, оборудованной по всем правилам студии, разглаживая маленькие мондриановские твердые формочки, Баррис и Рот выполняют одну дионисийскую петлю за другой, порождая подлинные шедевры обтекаемого барочного модерна.
Кстати, я уже несколько раз упомянул про Эда Рота, толком ничего читателям о нем не рассказывая. А вообще-то мне хочется это сделать, ибо Эд Рот более всех остальных создателей самодельных автомобилей сохранил в себе живой дух отчуждения и бунтарства, существенно важный в той самой тинейджерской традиции, в которой и произрастает создание самоделок. Эд Рот также самый яркий, самый интеллектуальный и самый непостоянный творец. А еще он самый циничный. Он являет собой Сальвадора Дали всего этого движения — сюрреалиста в своих дизайнах, шоумена по характеру, вечного выдумщика и шутника. Рот на самом деле слишком ярок и умен, чтобы оставаться внутри традиции, однако он все же остается внутри, разыгрывая этакую шикарную неуступчивость. Любой стиль жизни должен производить своих знаменитостей, если придерживаться его жестких стандартов, однако на Востоке талантливый парень скорее всего окажется тем или иным образом втянут в Истеблишмент. В Калифорнии подобное тоже происходит, но вовсе не с такой неизбежностью.
Меня предупредили, что Рот — мрачный парень, который никогда не моется и с которым очень тяжело ужиться, но с того самого момента, как я впервые поговорил с ним по телефону, он стал казаться мне удивительно легким собеседником, ясно излагающим свои мысли. Его студия — между прочим, Рот называет ее именно студией — находится в Мейвуде, по другую сторону города от Северного Голливуда, в районе, который показался мне гораздо более старым и изношенным. Когда я вошел, Рот стоял в передней части своей студии, при помощи краскопульта выполняя сложные рисунки и надписи на чьем-то пикапе для перевозки мороженого. Я немедленно узнал Рота по виденным мной фотографиям; так, у него была отчетливо битниковская борода.
— Эд Рот? — спросил я.
Он кивнул, мы начали разговаривать и все такое прочее. Чуть позже мы уже сидели в местной закусочной, расправляясь с парой бутербродов, и Рот, который носил футболку с короткими рукавами, указал на массивную татуировку «Рот», выполненную на его левом предплечье в стиле шрифтового оформления с характерными черточками, которые он использует в своей подписи.
— Я сделал эту ерундовину пару лет тому назад, — сообщил он мне, — потому что парни вечно подходили ко мне и спрашивали: «А вы, случайно, не Эд Рот?»
Рот — крупный, даже мощный мужчина тридцати одного года от роду, ростом шесть футов четыре дюйма, весом двести семьдесят фунтов. При нем почти постоянно вертится некто наподобие придворного — тощий парнишка, по кличке Грязный Дуг, которого принесло ветром из ниоткуда, вроде как Ронни Кемпа к Баррису. Грязный Дуг трудится уборщиком на сталелитейном заводе, однако он явно живет исключительно ради той работы, которой он занимается здесь, у Рота. Роту, похоже, это нравится, а потому он держит Грязного Дуга при себе в качестве постоянной принадлежности. Очевидно, по распоряжению Рота парнишка также отбросил свою фамилию (Кинни) и стал называть себя Грязный Дуг — но ни в коем случае не просто Дуг. Отношения Рота и Грязного Дуга (которые сродни отношениям Дон Кихота и Санчо Пансы, Холмса и Ватсона, Одинокого Рейнджера и Тонто, Раффлза и Банни) являются составной частью фольклора подростков, занимающихся форсажем и созданием самодельных автомобилей. Они даже обнаруживаются в «форсажных комиксах», которые сами по себе представляются мне весьма интересным явлением. В этом фольклоре Грязный Дуг всегда оказывается отверженным и бесприютным пацаном в отчужденной преисподней, а Рот — неизменно понимающим, хоть он вечно над всеми и посмеивается, гигантом-защитником, настоящим Робин Гудом — знаете, этаким плохим-хорошим гигантом, не принадлежащим к Истеблишменту.
Как-то раз в субботу, когда я был у Рота, Грязный Дуг подъехал туда на одном из двух своих «кадиллаков», и вскоре выяснилось, что он только что пережил еще один опыт прискорбного отторжения. Полиция выдворила его из Ньюпорта. У него есть два «кадиллака», сказал парень, потому как один всегда стоит в мастерской. Машины Грязного Дуга, как и у большинства самодельщиков, всегда находятся в процессе становления. Полоски «более первичной» краски на «кадиллаке», который он в то время вел, как раз и привели к его отторжению в Ньюпорте. Грязный Дуг ехал в Ньюпорт на уикенд.
— Всем копам только и требуется увидеть подобную краску, и ты тут же становишься для них «одним из тех форсажников», — пожаловался он нам. — Они практически следовали за мной по улице и через каждые двадцать пять футов вручали мне квитанцию. Вообще-то я намеревался провести там весь уикенд, но, раз так, мне пришлось вернуться.
На выставках самодельных машин подростки обычно спрашивают у Рота: «А где Грязный Дуг?» И если того по какой-то причине рядом не оказывается, Рот нанимает любого окрестного пацана, который знает всю историю, и замещает им Грязного Дуга — просто чтобы фанаты не расстраивались.
Таким образом, Рот защищает имидж Грязного Дуга, даже когда парня нет в округе, и я думаю, что это становится очень важным фрагментом мифологии. Вся штука состоит в том, что Рот не покупается на показушное представление «Национальной форсажной ассоциации», которая, по своим собственным причинам, совсем не обязательно связанным с соображениями какого-либо конкретного подростка, пытается ассимилировать форсажную традицию в конвенциональную Америку. Упомянутая ассоциация хочет, чтобы все подростки выглядели совсем как кандидаты в «Корпус мира» или вроде того.
Самую суть трений между Истеблишментом НФА и Ротом может наглядно проиллюстрировать их слегка различный подход к гонкам на скорость прямо на улицах. Истеблишмент пытается совсем устранить подобную практику, ограничить гонки на скорость сертифицированными гоночными участками и, более того, всячески давать обычным людям о себе знать. Истеблишмент подталкивает форсажные клубы оказывать помощь седеньким старушкам, чьи машины застряли в снегу, а затем вручать им карточки, где написано что-то вроде: «Вам только что помог член форсажного клуба „Голубая молния“, организации автомобильных энтузиастов, которая считает своим долгом поддерживать безопасность на наших автострадах».
