данном дневнике: “Я дошла только до того момента, до которого хотела дойти, и ни шагу

больше”.

Она зовет его в Ниццу, требует, чтобы он приехал, он клянется у ее ног.

На вокзале во время прощания она признается Пьетро, что любит его. Они расста-ются, поезд трогается, бедный Пьетро остается на перроне. Уже в поезде, стоя у окна с Диной, она вдруг решает, что вернется в Рим с тетей через десять дней. А ее решения, как

известно, не обсуждаются. Видимо, она чувствует, что никуда сам Пьетро не приедет, и

она сама хочет его дожать.

В Ницце, когда она еще принадлежала Италии, был обычай встречать май, или по-

ворачивать май. На улице жители вертели огромное сооружение из листьев и цветов, ук-

рашенное венецианскими фонариками. Муся сетует, что с тех пор, как город отошел к

Франции, древний обычай забывается, во всем городе осталось три-четыре фонаря, под

которыми танцуют жители.

Она занимается устройством праздника, ей с удовольствием помогает слуга дедуш-ки

Трифон. Ему поручено устроить фейерверк и зажигать бенгальские огни.

Играют арфистки, флейтисты и скрипачи, вино льется в изобилии. Местные жители со

всего квартала собрались к их вилле. Муся с Диной и с сестрами Сапожниковыми, Марией

и Ольгой, царят на празднике. Они участвуют в хороводах и поют вместе со всеми народ-

ную песню жителей Ниццы “Лети, соловей”. Женщины стараются сказать мадемуазель

Башкирцевой доброе слово, она популярна среди жителей и это, как подчеркивает Муся, нравится ее матери. Мать не знает, что в это время кошки скребут у нее на сердце. После

праздника она записывает в дневнике:

“Если Пьетро забыл меня - это кровное оскорбление, и вот еще одно имя на моих

табличках ненависти и мщения...” (Запись от 7 мая 1876 года.)

Она хочет немедленно выехать в Рим, но выезжают они только 10 мая, ровно через сутки

они на месте. Она понимает, что ее поездка, не что иное, как ужасное доказательст-во

любви, которое она дает Пьетро. Но это ее не смущает. Вещи их еще не пришли и пря-мо в

дорожном костюме, вместе с тетей, она бросается искать по Риму своего возлюблен-ного.

Она прекрасно осведомлена, в каких местах он может быть, и первым делом едет на

Корсо, на бега, как будто бега - это первое, что должна увидеть ее тетя в Риме. Там его не

оказывается и она несется в клуб, где ей, вероятно, сообщают, что он находится на вилле

Боргезе, где проходит областная выставка земледелия. В те времена среди аристократов

было модно интересоваться земледелием, в Париже сельскохозяйственное общество было

также престижно, как Жокей-клуб.

Пьетро торчит на выставке со своими друзьями, золотой молодежью Рима, среди которых

и герцог Торлония. Пьетро сияет от счастья, увидев ее снова в Риме так скоро. Он

понимает, что означает ее приезд.

С этого дня каждый вечер Антонелли у них. Теперь нет матери, которая не спуска-ет с нее

глаз, громко читая газету в углу гостиной, нет доктора Валицкого, который тоже

присматривал, а в первый приход Пьетро тетя вообще уехала осматривать Рим и они были

одни. Мария зачитывала ему разные места из своего дневника, все больше, как она пишет, интрижные, на которые она постоянно натыкалась, листая тетради.

Влюбленные каждый день ссорятся и каждый день мирятся. Мария требует, чтобы он

посвятил родителей в их отношения и через несколько дней Пьетро, наконец, говорит о

ней своей матери, после чего, накануне их отъезда из Рима, делает Марии Башкирцевой

предложение. Муся его принимает. Казалось бы все, молодые начинают обсуждать возни-

кающие в связи с этим браком проблемы и, главную, это принадлежность к разным рели-

гиозным конфессиям. Они решают привлечь на свою сторону старого барона Висконти,

чтобы он улаживал все вопросы с их родителями, потому что Мария подозревает, что и ее

отец и дедушка будут против ее перехода в католичество.

Тети и, на сей раз, нет, но скоро она возвращается, осмотрев Пантеон. Тетя любез-ничает с

Пьетро, а Муся размышляет о том, как бы ее поскорее спровадить и остаться с

возлюбленным наедине. Она уж не так чиста в помыслах, раз ей это нужно. Каждый раз, когда они остаются наедине, они целуются и Пьетро даже раздвигает ей ноги, вставляя

между них свою коленку опуская руку, о чем она с ужасом вспоминает каждый раз, и каж-

дый раз снова позволяет ему это делать.

“...рот, потом нога... все происходит быстро, это правда, но я дохожу только до того

предела, до которого хочу дойти”. (Неизданное, запись от 14 мая 1876 года.)

“Я только хотела бы знать, что зашла так далеко действительно оттого, что люблю этого

мужчину, или же любой дурак, клянущийся мне в любви, может добиться от меня того же.

Я думаю, что последнее более вероятно”. (Неизданное, запись от 18 мая 1876 го-да.) Наконец в тот последний вечер в Риме ей удается выпроводить тетю, Марии удает-ся даже

запереть ее номере, под предлогом того, что тетя будет мешать ей писать. Пьетро ушел, распрощавшись с тетей и Марией, а на самом деле прячется внизу под лестницей. Во всем

нижнем этаже, где находится их номера, никого больше нет и можно не опасаться

свидетелей.

Молодые кидаются в объятья друг другу, Мария так страстна, что Пьетро приходит в

голову, что ее детская, как она подчеркивает, влюбленность в герцога Гамильтона была не

единственной. Он не далек от правды, хотя она и заверяет его в обратном, но все же

целоваться она начала только с ним.

“ - Ваши губы! - страстно шепчет он, - дайте мне ваши губы!

Мне даже в голову не пришло ослушаться, и я вытянула шею, чтобы встретиться с его

губами. Да, правду говорят, что поцелуй в губы... Откинув голову, закрыв глаза, опус-тив

руки, я не могла оторваться от него”. (Неизданное, 19 мая 1876 года.)

Все как в настоящем романе, жизнь, похожая на роман, или записанная, как роман, какое

это имеет значение. Через несколько лет она делает приписку к дневнику:

“Я никогда не любила его; все это только действие романтически настроенного

воображения, ищущего романа”.

Никогда не любила, а сколько переживаний, сколько нервов, бессонных ночей.

В тот последний вечер запертая тетя кричит ей, что уже четыре часа ночи. Муся

подчеркивает, что только десять минут третьего.

- Это ужасно! Ты умрешь, если будешь сидеть так поздно! - кричит тетя из-за две-ри.

Муся освобождается из объятий Пьетро, целует его в губы в последний раз и убега-ет. В

изданном дневнике даже эта сцена подкорректирована.

Но какой-то бес толкает Марию и она открывает дверь к тете, чтобы сообщить, что она не

писала, а сидела внизу с Пьетро. Тетя близка к обмороку, она так и знала, только что во сне

к ней явилась старшая Башкирцева и сказала: не оставляй Мари одну с Анто-нелли.

Теперь обе боятся, как бы не пустили печатной клеветы. Мария про себя сетует, что если

бы не несколько слов барона Висконти в разговоре с ее матерью, она бы никогда не зашла

так далеко. При этом она так и не решила для себя, любит она Антонелли или нет?

“У меня сложился такой взгляд на величие и богатство, что Пьетро кажется мне

ничтожным человеком.

А если бы я подождала? Но чего ждать? Какого-нибудь миллионера-князя, какого-нибудь

Г.? А если я ничего не дождусь?

Я стараюсь уверить себя, что А. очень шикарен, но когда я вижу его вблизи, он ка-жется

мне еще менее значительным, чем он, быть может, есть на самом деле.”

(Запись от 23 мая 1876 года.)

Это написано уже в Ницце, где она ждет известий от Пьетро, обещавшего приехать, но

известий пока нет. Она много читает: латинских классиков в подлиннике с параллель-ным

переводом на французский язык. На столе у нее постоянно Гораций и Тибулл; элегии

последнего в основном о любви, что, по ее признанию, ей сейчас подходит. Но она читает