органическом трагедийном сплаве личного и общего, нахождение высокого

общего смысла по-новому настраивающегося существования, утверждение

жизни в финале:

Взойду по ней, по семицветной

И незапятнанной стезе —

С улыбкой тихой и приветной

Смотреть в глаза твоей грозе.

Это уже Блок — великий русский поэт, отдельными взрывами, вулканическими

островками прорывающийся сквозь общую «смутную» стилистику и во многом

запутанное содержание «Нечаянной Радости».

Но показательно, что ни в первое, ни во второе издание «Нечаянной

Радости» это гениальное стихотворение не умещается; только на фоне

последующих достижений поэта становится возможным помещение его во

втором томе, рядом со столь же значительной вещью — стихотворением

«Балаган», трагедийные строфы которого окончательно и объективно обобщают

тему арлекинады, тему «отчаянья и иронии». Все дело в том, что новый

высокий этап в творчестве Блока — результат разнородных исканий,

осуществляющихся по разным направлениям.

Скрещения таких разных линий блоковского творчества обнаруживаются

наиболее остро там, где выступают поиски героя, поиски лирического

характера, «персонажа» — «ее» и «его». При этом подобный персонаж

появляется заново — или по-новому освещается, переосмысляется

существовавший и ранее. Решительные изменения претерпевает, разумеется, и

«лирический поток», общая материя стихотворения, — ведь и сама по себе

такая «гроза», какую мы видели в только что приводившемся стихотворении,

так же мало возможна в раннем творчестве Блока, как и столь по-новому

соотносящийся с ней лирический персонаж. В частности, значение, скажем,

«болотной» линии, или по-новому решаемой городской тематики, состоит не

только в том, что здесь ищутся новые персонажи, но и в том, что по-новому

начинают звучать элементы, относящиеся к общим планам стиха, к его материи,

к его «лирическому потоку». Все это у Блока содержательно; дело не просто в

новой изобразительности, но в ином подходе к действительности,

преломляющемся и в персонаже, и в общих планах стиха, в его материи. Так,

скажем, нет никакой случайности в том, что знаменитая «Незнакомка» в первом

издании «Нечаянной Радости» появляется в разделе «Весеннее», т. е. среди

стихов «болотной темы», — и только во втором издании, т. е. уже в десятые

годы, она перебирается в раздел «Магическое», становясь там на несколько

новых основаниях и в ином, несколько переосмысляющем окружении центром

или одним из центров всего раздела. В этом есть своя внутренняя логика, в

которой сказываются закономерности творческой эволюции Блока, постепенно

осознаваемые и самим поэтом.

Основное и по праву прославленное стихотворение «Незнакомка» («По

вечерам над ресторанами…»), написанное в апреле 1906 г., действительно, по

закономерному ходу творческих исканий Блока, присутствует в разделе

«Весеннее», среди «болотных марев» этого временного циклического

образования или среди будущих «Пузырей земли» — позднейшей блоковской

циклизации стихов переходного периода: быть там этому стихотворению не

менее уместно, чем в «Магическом» или в разделе «Город» второго тома, куда

оно попало еще позднее. В жанровом отношении «Незнакомка» представляет

собой «рассказ в стихах»; из 13 строф в этом повествовательном произведении

целых 6 начальных строф рисуют «весенне-болотную» пригородную

обстановку, в которой происходит действие. При этом описание отнюдь не

является нейтрально-безразличным: сама «стихия болотного» здесь сливается с

социально характеризующими элементами, «весенний и тлетворный дух»

одинаково «тлетворен» и в природном, и в социальном смысле; общественная

характеристика изнутри крайне резка:

И каждый вечер, за шлагбаумами,

Заламывая котелки,

Среди канав гуляют с дамами

Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины,

И раздается женский визг,

А в небе, ко всему приученный,

Бессмысленно кривится диск.

Само природное становится «бессмысленным», уродливо искаженным от

вклинивания в него, от слияния с ним вполне отвратительных социальных

начал. Такое неожиданное резко социальное осмысление «болотной» темы

приближает весь этот пласт повествовательного произведения к своеобразной

сатире, хотя в целом стихотворения, от соседства со столь же вызывающе

резким лиризмом романтического пласта, должен возникать скорее гротеск.

Получается необыкновенно острое ощущение разлада, дисгармонии не только в

стилистическом, но и в идейно-философском плане, как результат намеренно

резкой, взвинченной контрастности77. «Чудо искусства» еще и в том, что

романтический, лирический план контрастен столь резко плану социально-

бытовому только изнутри, но не в смысле возможного правдоподобия: «упругие

шелка» «веют древними поверьями» — но в них нет ничего невероятного

именно в этой обстановке пригородного ресторана, и «очи синие, бездонные»,

которые «цветут на дальнем берегу», в то же время с необычайно острым

лиризмом «врезаются» именно в этот «тлетворный» пейзаж, где раздается

женский визг над озером и над тем же озером бессмысленно кривится луна. Все

в целом до конца «болотно» и в то же время предельно взвинченно романтично;

противопоставление этих двух граней резко и в то же время внутренне

органично.

Во втором издании «Нечаянной Радости» Блок не только переместил

«Незнакомку» в «Магическое», но и поместил вслед за ней следующие стихи:

1) второй вариант этого же стихотворения, датируемый 1906 – 1911 гг., 2) «Твое

лицо бледней, чем было…» (март 1906, т. е. незадолго до основного

стихотворения), 3) «Шлейф, забрызганный звездами…» (сентябрь 1906, т. е.

примерно через полгода после основного стихотворения), 4) «Там, в ночной

завывающей стуже…» (август 1905, т. е. более чем за полгода до

«Незнакомки»). Кроме того, Блок сопроводил стихотворение следующим

примечанием: «Развитие темы этого и смежных стихотворений — в лирической

драме того же имени» (II, 423). Таким образом, Блок несколько искусственным

образом создал цикл стихотворений и связал их с драмой «Незнакомка»; в

окончательном своде второго тома Блок снова рассыпал это образование,

предварив «Незнакомку» одним, прямо хронологически предшествующим

77 В статье В. Б. Шкловского «К теории комического» рассказывается об

автографе «Незнакомки», сохранявшемся у З. И. Гржебина, издававшего

юмористический журнал «Адская почта». Согласно рассказу, «Незнакомка»

должна была идти в этом юмористическом журнале (очевидно, именно как

произведение комического или сатирического плана): «На углу рукописи

пометка Г. Чулкова: “Набрать мелким шрифтом”» (Эпопея, 1922, № 3, с. 58).

Примечательно, что наша современница и младшая современница Блока,

трагическая актриса А. Г. Коонен, читает «Незнакомку» в чрезвычайно

обостренном сатирическом тоне.

стихотворением «Твое лицо бледней, чем было…» и сопроводив ее вариантом,

оконченным в 1911 г. Произошло это, по-видимому, потому, что сам поэт,

установив для себя внутреннюю связь определенных мотивов в своей

эволюции, отбросил внешнее указание на эту взаимосвязанность, поскольку

единство разрозненных начал, вообще-то говоря, стало творческой нормой его

поэзии зрелого периода и особо подчеркивать его при подведении

художественных итогов, в позднюю пору, уже оказалось ненужным.

Между тем сама эта группировка стихов вокруг основного стихотворения и

одноименной драмы представляет собой немалый интерес для понимания

эволюции Блока. Все дело в том, что именно единства разных мотивов во всех

этих стихах, взятых порознь, нет, — представление о единстве дает только