— Смешное? Это вам кажется.
— Я не хотела сказать ничего плохого. Вы обиделись!
— Я? С чего бы? Я не могу на вас обижаться.
—Почему?
— Вы очень милая, и я вас люблю. Зита с благодарностью сжала ему руку и засмеялась, как ребенок, которого похвалили за то, что хорошо прочитал стихотворение.
Они остановились перед кино. На большой цветной афише красивая женщина в алой шали, с распущенными рыжими кудрями прижимала к груди мужчину с гладко причесанными, блестящими черными волосами. На фотографиях они целовались, что-то ели с унылыми лицами, лежали на софе или вдруг ни с того, ни с сего, веселые и улыбающиеся, катались на карусели.
На некоторых снимках он был с какой-то некрасивой и хмурой женщиной, на других героиня была одна и плакала.
Зита рассматривала фотографии, морща лоб, вид у нее был очень серьезный.
— Это, должно быть, прекрасная картина,—сказала она.
— История несчастной любви.
— Я очень люблю такие вещи, а вы?
— Я тоже. Они познакомились случайно, в луна-парке, и полюбили друг друга с первого взгляда. Договорились встретиться на следующий день, но она не пришла, так как исключительные обстоятельства заставили ее внезапно уехать. Она послала ему с мальчиком записку, что прийти не может и будет ждать его через два дня на том же месте и в то же самое время. Но мальчик попадает под трамвай, и он записки не получает. Сначала он ждет ее и думает, что она над ним посмеялась, а потом она ждет его и думает, что он над ней посмеялся. Они оба очень опечалены и больше не встречаются, но в один прекрасный день...
Зита смотрела на Генрика с открытым ртом и слушала так внимательно, что даже щеки ее порозовели.
— Ну, ну и что? Что же потом? Почему вы остановились?— Зита ущипнула его за руку — не от злости, а от нетерпения.
Ой.! — вскрикнул Генрик.— Что вы делаете?
— Ну, что же потом, что потом! Разгоряченная, она переступала с ноги на ногу, то и дело откидывая локон, спадавший на лоб.
— А потом, через некоторое время, он познакомился с одной девушкой из хорошей семьи и женился на ней. Без особой любви, скорее для того, чтобы создать семью.
— Он не должен был этого делать! — воскликнула Зита.
— Почему же? Ведь с того времени прошло несколько лет.
— Все равно. Он должен был искать ту.
— Он думал, что та наплевала на него.
— Нужно было разыскать ее и убедиться. А что она? Тоже вышла замуж?
— Нет, она не вышла замуж. Она уехала в другой город и работала секретаршей у одного директора.
— Я была в этом уверена! — закричала Зита торжествующе, и глаза ее загорелись.— Но что же дальше? А она иногда думала о нем?
— Думала. Она отвергала предложения всех мужчин и отказалась выйти замуж за своего директора, человека в общем порядочного.
— Вот видите, видите! — шептала Зита с жаром. — А он тоже о ней думал?
— Он тоже о ней думал. Он знал, что это была единственная возможность в его жизни быть счастливым. Однажды он пошел с детьми кататься на карусели, ему все припомнилось и сделалось так грустно, что глаза его наполнились слезами. «Почему ты плачешь, папа?» — спросила его маленькая дочка, обнимая за шею. «Я не плачу,— отвечал он, задумчиво глядя куда-то вдаль,— это пыль запорошила мне глаза»,
— Ах, как это прекрасно, как прекрасно! — воскликнула Зита, хлопая в ладоши и подпрыгивая.
— Однажды он поехал по делам в другой город, как раз в тот, в котором жила она, и именно к тому директору, у которого она работала.
— Какое необыкновенное стечение обстоятельств!
— Ну, и они встретились и сразу же узнали друг друга. Они хотели сделать вид, будто ничего не произошло, но огонь, который когда-то в них пылал, уже не угасал и всегда горел во мраке ярким светом,
— Ах боже мой.
— Итак, сначала она встречались как будто только по служебным делам, но сила провидения, которая свела их, неумолимо влекла их друг к другу. Во время ужина в шикарном ресторане «Чарльтон» они объяснились и в отчаянии поняли, что стали жертвой страшного недоразумения. И тут начались метания. Они чувствовали, что любят друг друга еще больше, чем тогда, когда познакомились, что любовь их с каждым днем растет и усиливается, но было уже слишком поздно, все было слишком поздно. Он не мог, не имел права разрушить счастье и покой своей семьи, а она не только не хотела этого, но никогда бы на это не согласилась. Они решили не видеться больше, однако любовь, несмотря ни на что, толкает их друг к другу. Но слишком поздно, все слишком поздно! Есть люди, которым счастье блеснет лишь на мгновенье, всего на одно мгновенье, лишь для того, чтобы жизнь показалась им еще более печальной и жестокой. В конце она умирает. Умирает в его объятиях.
— Нет, нет! — крикнула Зита, прикрывая губы тыльной стороной ладони. — Нет, нет!
Генрик печально покачал головой и задумался.
— Что же,— сказал он наконец,- мне очень жаль, но чем я могу помочь? Я не могу, увы, влиять на Судьбу и Провидение. Наоборот, я с ними не в ладах. Если бы это зависело от меня! О, если бы зависело от меня!
— Но это не может так кончиться, не может!—Зита дергала Генрика за рукав. — Она не имеет права умирать. Я прошу вас, я умоляю вас, ради всего святого!
В ее голосе звучала такая боль, в глазах была неподдельная печаль, и вся она содрогалась от такого отчаяния, что это начало привлекать внимание прохожих.
Генрик развел руками.
— Ну что же,— сказал он.— Пусть будет по-вашему. Она не умирает, она уезжает куда-то за океан, и больше они никогда не встретятся.
— Да нет же! Это все равно что смерть. Нет, нет! Зита не отпускала его, дергала за рукав, в голосе ее звучали слезы.
Какие-то три парня наблюдали за ними. Все трое черные и кудрявые. Они курили сигареты и смотрели на Генрика и Зиту с таким интересом, как будто это был захватывающий фильм. Самый высокий, с красным платком на шее, опирался на плечи двух других. Один из них выделялся рубашкой с яркими полосами, другой ярко-красным цветком, который держал в зубах. Он жевал стебелек и время от времени сплевывал.
— Эй, ты, крошка,— закричал высокий,— перестань наконец. Противно смотреть, как ты унижаешься. Твои мольбы не помогут, у него есть другая, и ему наплевать на тебя.
Второй вынул цветок изо рта и засмеялся, третий, в рубахе с зелеными полосами, с серьезным видом покачал головой.
— В таких делах советы не помогают,— сказал он тихо и свистнул.
Зита быстро обернулась. Из растроганной, заплаканной девочки она в одно мгновение превратилась в уличную фурию. Она осыпала их градом страшных ругательств, большинства которых Генрик даже не знал. Должно быть, они были ужасны, так как две проходившие мимо пожилые дамы шарахнулись в сторону, заткнув уши и громко выражая свое негодование. Насколько Генрик мог разобрать — а в бурном потоке и хаосе проклятий это было не легко,— основной смысл ее выступления заключался в осуждении дурной привычки вмешиваться не в свои дела и задевать на улице мирных людей. Она плевала в их сторону, грозила им кулаками и была готова в любую минуту привести в исполнение свои угрозы. Генрик крепко схватил ее за руку, стараясь удержать.
Парни, удивленные такой неожиданной переменой, сначала молчали, остолбенев, но, сообразив, с кем имеют дело, начали со знанием дела огрызаться. Атмосфера накалялась. Прохожие останавливались и вскоре окружили их -плотным кольцом, громко комментируя происходящее и подозрительно разглядывая Генрика. Визг Зиты покрывал все.
Генрик растолкал толпу и быстро потащил Зиту за собой. Она упиралась, вырывалась, как маленькая собачонка, разъяренная собственным лаем, и тогда Генрик потянул ее с такой силой, что она чуть не упала, пробежала несколько шагов, выстукивая сбивчивый ритм каблуками по тротуару, припала всем телом к Генрику и посмотрела на него затуманенным, бессмысленным взором. Генрик двинулся дальше большими, быстрыми шагами. Зита, внезапно потеряв равновесие, снова чуть не упала, но сразу же овладела темпом и спокойной рысцой побежала рядом с Генриком. Так они шли долго, пока наконец не свернули вправо, в улицу не очень широкую, но ярко освещенную неоновыми огнями и светом витрин. Генрик замедлил шаги, отпустил руку Зиты, поправил галстук и тихо вздохнул. Он искоса посмотрел на Зиту. Зита перехватила его взгляд и нежно улыбнулась.
