Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес родился 30 марта 1746 года в деревенском доме близ Сарагосы. Отец крепкого, сразу же закричавшего громким басом мальчишки был позолотчиком, а мать происходила из дворянского, но обедневшего рода. Ни математика, ни иные науки не интересовали молчаливого мальчугана, и даже читать он научился с трудом, но зато в рисовании ему не было равных. И, когда юноше исполнилось семнадцать, отец отправил его в Мадрид – учиться живописи.
Всю жизнь Франсиско сжигали две страсти: любовь к женщинам и огромное желание создать в живописи нечто такое, чего до него не делал никто. Он мог не отходить от мольберта целыми днями и точно так же был неутомим в постели. Его любовницами становились простолюдинки и аристократки, проститутки и даже монашенки… Любовная история, связанная с похищением девушки из монастыря, вынудила Гойю бежать на три года в Италию. Впрочем, пребывание в стране, которая считалась колыбелью искусств, пошло молодому Франсиско только на пользу.
Вернувшись на родину, Гойя повстречал своего старого друга, Франсиско Байеу, и познакомился с его сестрой, Хосефой. Конечно же, девушка не устояла под страстным натиском друга своего брата, но… интрижка закончилась беременностью, и Гойе пришлось остепениться. Он женился и зажил в Мадриде своим домом.
Женитьба вовсе не означала, что бледнокожая золотоволосая Хосефа отныне будет единственной женщиной в его жизни, однако таинственная болезнь, которая свалила живописца с ног в 1792 году и надолго уложила в постель, оказалась сильнее влечения к женщинам. Гойе пришлось на время умерить свой темперамент, и, если бы не его изначально крепкое здоровье, возможно, он не пережил бы страшных приступов, скручивавших его тело и даже приведших к временному параличу.
Некоторые исследователи жизни Гойи предполагают, что болезнь, в результате которой живописец почти оглох и последствием которой стали преследовавшие его всю жизнь видения, могла быть сифилисом. После выздоровления характер художника, и до того не кроткий, претерпел страшные изменения: до конца жизни Гойю будут изнурять истерики, мания преследования, панические страхи, депрессии и стремление к одиночеству…
Перенесенная болезнь сказалась на слухе, после нее долго восстанавливалось зрение, но тяга Гойи к женщинам только усилилась. Он проводил ночи напролет в объятиях красавиц ровно до того момента, когда в его жизнь властно вошла Она – двадцатидвухлетняя Мария дель Пилар Тереса Каэтана де Сильва и Альварес де Толедо – тринадцатая герцогиня Альба, надменная аристократка кровей настолько голубых, что это могло смутить любого, но только не Гойю!
Каэтана Альба вышла замуж в двенадцать лет. Ее мужем стал пятнадцатилетний герцог Медина-Сидония. Династический брак сделал супругов скорее друзьями, чем настоящими любовниками, сжигаемыми постоянной страстью, и что такое любовь, Каэтане довелось узнать только в объятиях Франсиско.
Красавица покорила сердце художника с первого взгляда, и на все семь лет их связи другие женщины для Гойи перестали существовать. Первая встреча будущих любовников произошла в мастерской художника. К тому времени Гойя уже прославился как непревзойденный мастер портрета, и Каэтану привело к нему любопытство. Она желала своими глазами видеть «непревзойденного Гойю». После того как дверь за чернокудрой красавицей захлопнулась, Гойя воскликнул: «О, теперь наконец я знаю, что значит жить!»
Каэтана Альба не слыла образцом благопристойности – в высшем обществе любили посудачить о скандальных романах герцогини. Муж смотрел на увлечения жены сквозь пальцы: у каждого из них были собственные друзья и жизнь. Более того, покровительствуя талантливому художнику, герцог Медина обустроил в своем мадридском дворце студию для Гойи.
Любовные безумства художника и герцогини сказались не только на их личной жизни, но и на творчестве Гойи. Он действительно сделал то, что строжайше запрещалось делать в католической Испании, под самым носом у инквизиции, а именно: написал несколько картин с обнаженными женскими телами.
И хотя споры о том, кто послужил натурой для «Махи обнаженной» и «Венеры перед зеркалом», продолжаются до сих пор, современники утверждали, что на обоих полотнах изображена она – его муза, герцогиня Альба. Художник намеренно немного исказил ее черты, чтобы не вызвать скандала вокруг имени любимой. Однако, положа руку на сердце, можно утверждать: Каэтана Альба не боялась никого и ничего. Ни слухов, ни инквизиции, ни монаршего гнева. Все годы, пока продолжался их с Франсиско бурный роман, для нее существовал только один человек и его прихоти – великий Гойя.
Махами в Испании называли девиц свободного поведения, независимых и насмешливых, частенько торгующих своими телами. Во время романа с Каэтаной Гойя написал две знаменитые картины: «Маха одетая» и «Маха обнаженная». Несмотря на свое более чем высокое положение и титул, Каэтана могла поплатиться жизнью, обнаружь инквизиция у нее в поместье картины с обнаженной натурой.
Однажды на одном из таких портретов, где Гойя написал ее совершенно нагой, Каэтана начертала своей рукой: «Хранить такое – просто безумие. Впрочем, каждому – свое…» Но чем, как не безумием, был их роман? В конце концов они и получили каждый свое: Гойя обессмертил свое имя, а имя герцогини Каэтаны Альбы осталось в веках лишь потому, что она была рядом с ним.
После того как в возрасте сорока лет внезапно умер муж Каэтаны, герцог Медина, в обществе заговорили о том, что герцогиня отравила его. Однако кому и зачем это было нужно? Супруги давно не жили под одной крышей, и даже детей у них не было. На время годичного траура герцогиня уехала в свое родовое поместье. Сопровождал ее все тот же Франсиско Гойя.
Больше года пара провела в уединении, но, вернувшись в Мадрид, герцогиня променяла объятия мрачного неразговорчивого живописца на утехи с другим кавалером, более знатным и молодым. Гойя стойко перенес удар, однако в его творчестве появились новые мотивы: он то изображал Каэтану в образе ведьмы, то делал ее неразборчивой шлюхой, а то и деревенской дурочкой…
В конце концов Каэтана поняла, что потеряла, и вернулась к нему. К тому времени Гойя был не только знаменит, но и богат. У него был титул придворного живописца, и сильные мира сего выстраивались в очередь за портретами, написанными его талантливой кистью.
Умерла Каэтана неожиданно. Летом 1802 года в своем мадридском дворце Буэна Виста герцогиня давала пышный прием в честь помолвки племянницы. Съехалось множество гостей, а сама хозяйка дома была как-то уж слишком возбуждена. После ужина она устроила небольшую экскурсию для желающих: провела гостей по мастерской Гойи. Показывая неоконченные полотна, она беспрерывно болтала, нервно потирала руки, а на ее щеках горел лихорадочный румянец… Гости недоуменно переглядывались, а герцогиня все говорила, говорила… Она показывала краски художника и поясняла, что некоторые из них сделаны из таких ядовитых веществ, что достаточно буквально одной капли, чтобы убить человека!
Утром Каэтану нашли мертвой в постели. Ей было сорок лет; в том же возрасте умер и ее муж. Смерть герцогини была столь неожиданной, что родственники потребовали провести расследование. В отравлении обвиняли даже ее лечащего врача, но признаков того, что он был причастен к этому, так и не нашли. Подозревали многих: и любовника, которого бросила Альба, и слуг, и даже саму королеву Марию-Луизу, которая всю жизнь считала высокомерную герцогиню своей соперницей и открыто ненавидела ее.
Только Гойя понимал, что произошло… Каэтана, не имевшая детей и завещавшая его сыну Хавьеру изрядную сумму, добровольно ушла из жизни. Она не хотела стареть; не хотела, чтобы любимый видел на ее лице морщины, замечал, как ее черные кудри пронизывает седина… Она хотела навсегда остаться в его памяти той самой Махой, чьи безупречные формы вызывали в нем то безумную страсть, то безграничную нежность… Что ж, эта женщина была по-своему права… Каждому – свое.
