Когда я влетела на кухню, там уже было полно народу. Фред, его друзья, которых я уже хорошо знала, несколько неизвестных мне личностей, Долорес и мой добровольный учитель, все звали его по прозвищу Хват.
Фред кивнул мне головой, продолжая раздавать какие‑то указания народу. А Долорес, схватив меня за руку, утянула с уголок, где меня ждала чашка горячего чая с медом.
Когда весь народ разбежался, Фред подсел к нам, позвал хвата, который о чем‑то договаривался по телефону и, увидев мое испуганное лицо, нехотя заговорил:
— Лори, детка, мой заказчик…тот, который заказал специальные штучки, — он выразительно поднял брови, на что я согласно кивнула.
— Так вот он сдал меня полиции. Мой информатор уже сообщил — завтра с утра тут будет полно копов и шерстить они будут все и всех. Сейчас народ наводит порядок и в мастерской и в подвале, лишнее уберут…
— А что будет с вами? С Долорес? — от огорчения я чуть не плакала. Мой мир, который я так старательно строила, разваливался у меня на глазах.
— Ну, ну, детка, не плачь, скорее всего, меня заметут, может на пару месяцев, может чуть больше, но надолго, вряд ли. У них нет ничего против меня, кроме показаний этого козла. Выйду, мы с Дель переберемся куда‑нибудь в другой штат, пора уже. Тут мы, пожалуй, засиделись. Вопрос другой, Лори, какие для тебя могут быть последствия, если ты попадешь в поле зрения полиции?
Я задумалась. Эти люди ничего и никогда у меня не выспрашивали, они заботились обо мне как могли, я с теплотой и симпатией отношусь к ним и они заслуживают правды, пусть и не всей.
— Последствия катастрофические. Я…ничего не знаю о жизни девушки, под чьим именем я живу, а она числится в базе полиции, как пропавшая без вести. Документы отдала мне ее мама, но она сразу предупредила, чтобы я не попадалась полиции. А когда они докопаются до моего настоящего имени — мне конец, в прямом смысле. И у меня не будет больше ни единого шанса.
Я подняла глаза на сидящих вокруг. Фред хмурился, Долорес поглаживала меня по руке и о чем‑то думала. Хват что‑то сосредоточенно писал на бумажке.
— Что‑то подобное мы и предполагали. Значит так, Лори. Ты уезжаешь сегодня, твое имя и фамилию в документах о приеме на работу я не указывал, скажу, что была какая‑то Лори Гамильтон. Долорес поможет тебе собрать вещи и скрытно уехать поздно вечером. Сейчас я принесу тебе денег за три месяца вперед, не спорь… — Фред грузно поднялся и вышел.
Долорес грустно улыбнулась:
— Ри, не расстраивайся, когда все закончится, мы встретимся. Я дам тебе адрес моей мамы, через нее ты всегда можешь узнать новости и связаться с нами. Пойдем, соберем твои вещи.
Когда все было собрано, мы снова собрались в столовой. Фред сунул мне пачку денег с наказом не светить их, дал мне адрес мамы Долорес, наступила минута прощания и тут Хват протянул мне небольшой клочек бумаги.
— Ри, если попадешь в безвыходную ситуацию, пойдешь по любому адресу из этого списка. Тут только те, кому мы с Фредом доверяем и для кого наше слово нерушимо. Они помогут, либо спрячут, либо сможешь отсидеться в укрытии. Пароль простой, ' Я Ри, от Фреда, принесла рецепт тортильи от матушки Меган'. Никому больше не доверяй. Ты еще такой желторотый птенец, что мало кто удержится, чтобы не использовать тебя, а ты даже не поймешь этого. Поняла? Не забывай наши уроки и будь осторожна.
Я, сдерживая слезы, кивнула, обняла их всех по очереди и отправилась на дальнюю остановку автобуса. Мой путь лежал теперь на восток, в Сантакин.
Вот уже несколько месяцев я слоняюсь по стране, никак не могу осесть где- нибудь. После солнечного, полного тепла и радости Джексона мне нигде не нравится и я ни в одном городке не задерживаюсь больше, чем на пару месяцев. Унылое настроение, одиночество, которое уже почти доканало меня, сожаление о моих друзьях, от которых так спешно пришлось уехать, овладели мною полностью. Тупая работа продавщицы или уборщицы (после работы у Фреда я стараюсь не светиться с документами), осознание того, что мне нельзя поступать под именем Мелори учиться, совсем выбило меня из колеи.
К чему мне теперь стремиться, не знаю. Очень хочется увидеть и поговорить с Ирен, вот кто мог бы подсказать, что же делать дальше, где искать выход. Но я боюсь, боюсь подставить ее, попасться самой. И потом редко отправляю крохотные послания на форуме ей в приват, что у меня все хорошо и пусть она не волнуется. Я уже получила от нее письмо, в котором она рассказывала, как дико перепугалась, когда к ней в дом вломился Дэстэр, пытаясь отыскать меня. Как он ей угрожал и орал на нее, пока не убедился, что она даже не знала, что мне удалось убежать. После чего пригрозил ей и, пообещав, что меня поймают все равно и мне несдобровать, уехал. С тех пор ей кажется, что за ее домом следят.
Очередной провинциальный городок, в этот раз я продавец в отделе игрушек и по совместительству уборщица. После работы, когда вся гудящая и орущая толпа расходится, я закрываю магазин и начинаю наводить в нем порядок. Живу рядом, через ограду в пристройке к дому, у какой‑то глухой старушки. Вот и в тот вечер я уже расставила и рассадила по местам все игрушки, закрыла кассу и домывала полы. Было уже совсем поздно, суббота и народу в магазине было очень много, так что пришлось порядком задержаться. Я возилась в углу, где стояли велосипеды, как вдруг стукнула входная дверь, я забыла ее запереть. Выглянула и увидела молодого парня с бледным лицом, который старательно обшаривал глазами магазин.
— Эй, магазин закрыт, все, приходи завтра, — я пыталась контролировать свой голос, не допуская в него страх.
Он повернул голову в мою сторону и тут меня словно ударили поддых. В его глазах я увидела отражение своих собственных чувств. Тоска, безысходность, горечь и понимание, что обречен.
— Что случилось? — у меня вырвался вопрос до того, как я вообще сообразила, что мне самой нужно меньше всего влезать в чужие проблемы.
Он молча разглядывал меня, прикидывая стоит ли мне довериться. И пока он раздумывал, около входа зазвучали голоса. На его лице промелькнуло выражение ужаса, и тут я отмерла. Схватила его за руку и потащила в подсобку, там, заваленный коробками, стоял большой пустой вместительный шкаф, в который я его и запихнула. Быстренько покидала коробки назад, схватила швабру и несколькими взмахами вытерла отпечатки его ботинок. Едва успела, как в дверь постучали.
— Полиция, мэм. Откройте, пожалуйста.
Натянув на лицо жалкую улыбку, я распахнула двери.
— Добрый вечер. Что случилось?
— Мэм, я сержант Гарбовски, мы ищем одного человека — мужчина, возраст лет тридцать, вооружен. Вы никого не видели?
— Добрый вечер, сержант. Я Мелори, работаю у мистера Фалька. Вот убираю…откладываю на колледж. Нет, никого не видела, все спокойно.
— О, это ты живешь у миссис Леонтины? Такая симпатичная девушка и никуда не ходишь. Может, как‑нибудь выпьешь со мной кофе у мадам Тренч?
За его спиной раздался грубый, тяжелый голос второго полицейского:
— Гарбовски, ты неисправим. Мы ловим преступника и он какая‑то важная шишка, если подняли всех по тревоге, а ты опять клеишь девочек. Мисс, извините, что потревожили, закройте дверь на замок и вообще, идите‑ка сегодня домой, завтра уберете. На улицах опасно.
— Спасибо, господа, я, пожалуй, последую вашему совету. Всего хорошего и удачи.
Они ушли, а я, выдохнув и пару минут постояв столбом, кинулась в подсобку.
— Эй, ты еще здесь? Вылезай. Сейчас я выключу свет в магазине и погашу уличный фонарь, ты выскочишь, обойдешь магазин слева, там, между кустов есть проход, он ведет до калитки, она открыта. Запасной ключ от двери пристройки под глиняным горшком на террасе. Сиди тихо и не включай свет. Я приду позже.
— Почему ты мне помогаешь? — Надо же, лицо спокойное, словно ничего не происходит и это не его ловит полиция, зато в глазах любопытство.
А действительно, почему?
— Наверно, потому что точно знаю, что ты чувствовал, когда зашел в магазин. Иди, пока тихо.
