К сожалению, мы покупаем билеты в купе. Мешок вздыхает:
– Ладно, чего уж тут. Значит едем.
– Конечно, едем, – радостно замечает Паша.
Мы идем в супермаркет Рамстор через дорогу и берем две бутылки дешевого виски и большую бутылку колы. Паша цепляет еще пиво. Он говорит, что на утро.
В поезде все происходит вспышками. Вот, мы курим около вагона за пять минут до отправления. Вот, мы стоим в тамбуре, и Паша просит бить его кулаком в грудь, потому что он икает. Вот, молодая пара приглашает нас на свою свадьбу через неделю. Они счастливые и пьяные. Вот, Мешок прется через весь состав к какой-то девушке с редким именем Роза, а мы премся за ним, потому что с Розой еще три суровых друга.
Проводница трясет мою ногу:
– Подъезжаем. Просыпаемся.
Открываю глаза. Голова гудит. Во рту сухо. Поворачиваю голову, Паша спит на верхней полке. Смотрю вниз, там Мешок. За окном проплывает перрон. Черт, мы в Питере. Спускаюсь. Пашино пиво стоит на столе. Очень кстати. Открываю его и делаю глубокий глоток, с которым приходит более ясное понимание действительности. Мешок просыпается. Протягиваю ему бутылку.
Сидим на скамейке, на маленькой улочке, недалеко от Инженерного замка. Солнечно и тепло. Пьем вино из пластиковых стаканчиков, разбавляем минералкой. Подходит небритый мужик. Одежда затасканная и грязная. Лицо опухшее.
– Налейте художнику, – протягивает он свой стакан.
Наливаем художнику. Залпом выпивает и тянет снова. Наливаем второй.
– Старик, понимаешь, я картину задумал, – обращается он почему-то к Паше, может, чувствует в нем родственную душу, – холст натянул, два метра высотой, полтора шириной. Громада. Краски, кисти подготовил. Грунт положил. Неделю уже вокруг хожу, а начать не могу. Непруха.
Мы молчим. С таким только начни говорить, потом не отвяжется.
– Империя, возведенная в абсолют. Царь и Путин – одно лицо. Новая Россия. Авангард, понимаешь?
– Мужик, ты просил налить? Налили? Давай-ка, не грузи, без тебя непросто, – не выдерживает Паша.
Художник отворачивается, не найдя в нас собеседников. Уходит.
– Странные люди в Питере, – замечает Паша.
– Культурная столица, что ты хотел? Давайте на катере покатаемся, – предлагает Мешок.
– Поехали просто к морю и там потусуемся до вечера, – говорю я, – Только сначала билеты обратно купим.
Стоим в очереди в кассу. Перед нами молодая девушка. Кудрявые волосы собраны в пучок. Она несколько раз оборачивается и подозрительно смотрит на Пашу. Наверное, боится, что он залезет ей в сумочку.
– Мы не хотим у вас ничего украсть, – пытаюсь ее успокоить.
– Да я просто… – краснеет.
– Я – Алексей. Это Паша, это Миша, – представляю ей своих друзей.
– Лена, – говорит она и улыбается.
– Из Москвы?
– Да.
Стоять в очереди скучно. Показали Лене Ильича, рассказали, как нашли его год назад и в красках описали поездку. Лена успокоилась, мы больше не внушаем ей опасения. Она приехала с подругами на выходные. Девушки ушли гулять, а Лена решила сдать билет на поезд, чтобы улететь на самолете. Так как делать ей было нечего, то она согласилась потусоваться с нами.
Таксист останавливается у гостиницы Приморская. Финский залив совсем рядом. Мы подходим прямо к воде. Лена распускает волосы. Ветер сразу же подхватывает их и разбрасывает во все стороны. Паша разливает вино по стаканчикам. Мешок ставит скульптурку на камень:
– Ильич увидел море.
Перебираемся в кафе на берегу. Пластиковые стулья, на скатертях грязные разводы, посетителям приносят шашлык на картонке, вырезанной из молочной пачки. Заказываем только шампанское. Оно внушает опасения, но меньше, чем шашлык. Лена говорит, не замолкая. Перескакивает с одной темы на другую. У нее это получается смешно и непосредственно. Она похожа на взрослого ребенка. Рассказывает о своей работе, потом внезапно переключается на Голландию, она отдыхала там полгода назад. Тема снова резко меняется и вот уже мы слушаем о том, какую классную сумку она видела утром в бутике на Невском. Постепенно темнеет. Сидеть становится холодно, и мы уезжаем. Немного тусуемся в Грибоедове. Пьем коктейли в таком же порядке, в каком они указаны в меню. В час ночи провожаем Лену в аэропорт. Ее подруги так и не появились, остались в каком-то клубе. После аэропорта едем на Фонтанку, мы там сняли квартиру. Засыпаем почти сразу. Поезд в Москву в десять утра.
В Москве лето. Светает рано, темнеет поздно. Деревья оделись листвой, девушки разделись почти полностью. Включились фонтаны. Бары опустели. Скверы и парки заполнились молодежью и пустыми бутылками. На улицах просторно и свежо. В метро тесно и потно. В утренней подземной парилке джинсы врастают в тело, футболка угрожает темными пятнами. Жара невыносимая, прохладно становится лишь под вечер. Лето – хорошее время года, но только не в Москве.
Я шел по Тверской-Ямской, была середина рабочего дня. Сидеть в офисе скучно, решил прогуляться. Слушал плеер и высматривал, где пообедать. Позвонил Мешок.
– Вечером что делаешь? – Спросил он.
– Да, в общем-то, ничего.
– Я тут с Леной договорился встретиться. Приходи тоже.
– С какой Леной? – Спросил я.
– В Питере, помнишь, познакомились?
– А, помню. А что делать будем?
– Я ее в кино позвал. Она сказала, что с ней еще какая-то подруга будет. Придешь? – Спросил Мешок.
– Приду, – я подумал, что вечером мне нечего делать и сходить в кино не самый плохой вариант. – Что за кино?
– Тебе не все равно?
– Все равно, – ответил я, – ты работаешь сейчас?
– Пытаюсь. Ничего не получается. Лень, – протянул он.
– Может, пива попьем в центре? Я сейчас на Маяке и возвращаться на работу мне не хочется, – честно признался я.
– Можно, – согласился Мешок, – давай на Новокузнецкой через сорок минут? Около "Серны".
– Давай.
Я позвонил в офис, секретарша сказала – "Офис компании слотгеймс", а я сказал, что на работу сегодня уже не вернусь, потому что появились срочные дела. Она сказала – "Окей". Ехать в метро не хотелось. До Новокузнецкой я дошел пешком. Раньше на Пятницкой был бар "Серна". В доме соседнем с церковью. Бара уже давно нет. Теперь там магазин. Мешок пришел через пять минут после меня. Он работал недалеко. Мы купили в магазине по два пива и пошли на набережную. Встали на мостике около памятника Репину.
– Как работа? – Спросил Мешок.
– Как всегда. Идет, – я открыл пиво зажигалкой.
– Ты там хоть что-нибудь делаешь? – Мешок протянул мне свою бутылку, так и не научился сам открывать.
– Для своей конторы – нет. Для чужих – да.
– Ловко устроился, – сказал он.
– А ты, я смотрю, тоже особо не утруждаешься.
– Сегодня просто ломает. А так работаю иногда. Как казино? Играешь еще?
– Играю.
– Часто?
– Пару раз в неделю, – сказал я, – вчера вот в Stratosphere на Таганке был.
– Ну и как? – Мешок прищурился, солнце светило прямо в глаза.
– Выиграл сотку и уехал. Народу много было. Не люблю, когда много народа.
– А Нинзя как? – Поинтересовался он.
– Нинзя что-то увлекся.
– В смысле?
– Играет почти каждый день. Причем напивается каждый раз. Трезвый-то он нормально играет, а по пьяни у него башню клинит.
– И что, проигрывает?
– Практически, всегда. Азартно слишком рубится, – я с удовольствием отметил, что немного расслабился от пива.
– Много проигрывает? – Спросил Мешок.
– Когда как. Вчера звонил из Wynn, сказал, что штуку проиграл. Позавчера пятьсот выиграл. В какой кинотеатр пойдем вечером? – Я перевел тему.
– В Калужский. Питер-фм смотрел?
– Нет. Говно, наверное.
– Посмотрим.
В семь вечера мы с Мешком стояли около входа в торговый центр Калужский. Рядом тусовалась местная молодежь, чуть подальше стояла группа армянских юношей. Девушки отсвечивали разноцветными нарядами, парни играли мышцами под обтягивающими футболками, в туфлях у армян отражалось солнце. Лена с подругой опоздали минут на десять.