Меня уже отпустило. Я не знаю, совсем или на время, однако чувство нереальности пропало, отходняков нет и все это меня радует.
Я выхожу из туалета, сталкиваясь в дверях с потоком устремленных туда людей с загадочными улыбками и умными лицами. Пробираюсь сквозь толпу и кричу:
— Вадик! Макеев!
— Братан, он вниз пошел. — слышу над ухом чей-то голос.
Даже не поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это сказал. Юристы не должны лгать, особенно в Alma Mater. Спускаюсь по лестнице на первый этаж и уже с лестницы вижу Мажора, разговаривающего с двумя парнями. Подхожу к ним и слышу:
— Ну ты красавец! Такой хохмы еще никто не выкидывал!
Мнение долговязого типа с золотой сережкой в ухе меня интересует еще меньше, чем мнение Мажора. Но все же я киваю головой в знак того, что его слова приняты к сведению.
У Мажора тоже есть желание высказаться:
— Ты, бля… о…л вконец! Я…., а ты…!
Кажется, их мнения расходятся. Готовлюсь выслушать Мажора полностью, чтобы потом смачно послать его туда же, куда и лектора, но тот неожиданно быстро успокаивается и спрашивает:
— Ты чем обдолбился, головками?
По моим губам скользит ухмылка — сейчас я его удивлю.
— Мескалин. — как можно равнодушнее отвечаю я и смотрю на опешившего Мажора. — Мишаня привез. До сих пор не отпустило.
— Я вижу. — Мажор осматривает меня с ног до головы и иронично качает головой. — Что, Мишка приехал?
— Приехал. — киваю я. — Вадик, кто-то пиццу обещал…
— А пацаны в офисе? — Мажор смотрит на меня и словно ждет моего ответа, что все давно разошлись и пиццу уже никому не надо.
— Ну да. — отвечаю я. — Ждут.
Мажор смотрит на часы и говорит длинному:
— Ладно, мы поехали.
— Давай.
— Пока.
Мы идем вдвоем в пиццерию. Мажор на удивление щедр: заказывает четыре «макси» и четыре литровых бутылки «Пепси». Не отказываю себе в удовольствии подпортить ему настроение:
— А ты что, не будешь?
— Почему? Буду. — отвечает Мажор
— Маловато будет. — пародирую я героя старого мультфильма и ухмыляюсь.
— Маловато?
— Ага. Там еще Куба.
Ну почему ты такой жмот? У тебя же денег, как грязи.
Мажор увеличивает заказ и в ожидании пиццы мы садимся за столик. Я все-таки полностью не вернулся в свое нормальное состояние — небольшая слабость, даже скорее, легкость тела, голова слегка кружится и такое чувство, что воздух вокруг несколько более плотный, чем обычно. Но галлюцинаций уже нет, во всяком случае, пока нет. Теперь я понимаю, что все, что говорил лектор, это было тем, что я хотел услышать, а не реальностью. Занятная штука — этот мескалин. Чем-то похож на сон, в котором не осознаешь полностью, что все происходящее — лишь его фантазии. Интересно, а если увеличить дозу, что произойдет? Только лишь продлится время кайфа, или же увеличится эффект галлюцинаций?…
— … Кабан? — что-то спрашивает Мажор, вырывая меня из своих размышлений.
— Чего?
— Кабан чего в офисе делал так рано?
— А, — махаю я рукой. — У Кабана проблем выше крыши. Пахан его Кахе тачку всю разворотил. Врезался…
— Кахе? Гаридзе?
— Ага.
Мажор цокает языком, но я на сто процентов уверен, что ему пофиг, кто кому разворотил машину. Спросил, получил ответ, где-то внутри сработал предохранитель, давший команду на сочувствие и Мажор подчинился, изобразив это сочувствие. Пройдет пять-десять минут и Мажор забудет обо всем…
— … будет?
— Чего?
— Что Кабан делать будет? — повторяет вопрос Мажор.
Я вспоминаю про последнюю идею Кабана и чешу затылок. Мажора посвящать в это, наверное, нежелательно.
— Не знаю. — я закуриваю сигарету и в это время раздается звонок моего телефона.
— Алло! — отвечаю я и слышу в трубке голос Мула.
— Веня, ты где?
— В пиццерии.
— Давай срочно в офис! — кричит Мул.
— А что случилось?
— Потом расскажу. Ты с Мажором?
— Да.
— Давайте сюда, быстрее!
Мул отключается, я смотрю на Мажора и говорю:
— Мул звонил, сказал, чтобы срочно ехали в офис.
— Пять минут осталось, сейчас поедем. — Мажор кивает на стойку.
Странно, что Мул ничего не сказал про пиццу. Может, и правда, что-то случилось?
Конечно, случилось! Они еще закинулись мескалином и Мула теперь прет. У него и голос был какой-то странный.
Через десять минут мы едем в офис. На заднем сиденье «бэшки» лежат пять коробок с пиццей, на полу валяются бутылки с «пепси», саб-вуфер отбойным молотком вбивает в мозги психоделику Ромштайна и не дает заснуть. Впрочем, особо спать не хочется. Видимо, под влиянием недавно увиденных галлюцинаций, хочется женщину. От этого я постоянно кручу головой, глядя на проносящиеся за окном обнаженные ноги и плечи. Снять бы кого-нибудь, но Мажор этого не захочет. Он почему-то трахает только проституток и никогда не знакомится с девушками на улице. Что ж, он имеет право так делать, если хочет. Его не волнует, что с месяц назад все фирмы в городе резко подняли цены на девочек и теперь один час стоит столько же, сколько три пакета плана. Он может и купить план, и попользоваться пару часиков услугами фирмы. А что делать мне? Мастурбировать? Урод!
Перед глазами появилась Алла. В одно мгновение пронесся последний день, когда мы были вместе, когда она мне в лицо сказала то, отчего мне должно было стать стыдно. Только мне стыдно не было. Я в тот момент вообще мало соображал, пьяный и накуренный…
Желание покурить анаши появляется именно из-за невозможности кого-нибудь трахнуть. А может, еще из-за ностальгической тоски. Это не зависимость, это просто один из способов снять стресс. Я ведь знаю, что могу не курить, я знаю, что сам могу решать, когда мне курить, а когда не стоит. Вот сейчас можно покурить.
— Вадик, давай к Афоне заедем. — говорю я, делая тише музыку.
Мажор хмурится. Видимо, заезд к Афоне не входил в его планы. А может, денег жалко. Считает, что он и так достаточно потратился на толпу.
— Веня, у меня уже капусты нет. Триста рублей на бензин и аллес.
Ну точно! Да кто ж тебе, жмот, поверит, что у тебя денег нет!
— У меня есть деньги. — говорю я. — Возьмем пакет, вечером покурим.
Мажор хмурится еще сильнее. Что теперь?
— Веня, давай тогда к Афоне ты сам зайдешь.
— Почему?
— Понимаешь… — Мажор мнется, смотрит на меня и говорит, — Я не могу там появляться…
— Почему? — сразу спрашиваю я и Мажор машет головой.
— Какая разница? Просто я не хочу там появляться.
— Но вчера же ты там был?
— Был. И понял, что больше я туда не пойду. Веня, только никому…
— Да я понял. — заверяю я его, а сам думаю, что Карену надо обязательно это рассказать, чтобы он выяснил, в чем дело.
«БМВ» останавливается возле детской площадки. Если ее перейти, то окажешься прямо напротив двора, где живет Афоня. Я выхожу из машины и спрашиваю:
— Ты в офис?
— Я домой заеду, а потом подтянусь к вам.
Киваю головой и аккуратно закрываю дверь. Одно из самых больных мест Мажора, это когда кто-нибудь хлопает дверью его машины. Типа бережливый… жлоб.
«БМВ» отъезжает, а я закуриваю сигарету и иду мимо песочницы, в которой толстая тетка возится с маленькой девочкой.
— … ты должна уметь делать куличи. — втолковывает тетка девочке. — А если ты не будешь делать куличи, тебя заберет страшный Бормотун…
Девочка с испуганным видом старательно набивает пластмассовое ведро песком и смотрит по сторонам, нет ли где поблизости страшного Бормотуна.
Сейчас будет.
Когда я равняюсь с ними, то делаю жуткую гримасу и замогильным голосом вою:
— Я страшный Бормотун! Где тут девочка, которая не умеет делать…
Вот бы эти кадры записать на пленку! Это видеть надо, как у крохи расширяются зрачки, когда она смотрит на меня. Тетка пока еще полностью ничего не понимает, а у девочки начинают дрожать губы:
— Я умею. Я почти научилась. Не надо меня забирать! Пожалуйста…
Девочка начинает потихоньку плакать, а тетка гневно смотрит на меня и возмущенно восклицает:
