– Ну и как вы сражались с оккупантами?

– Да как мы можем, мы же крестьяне…

– Крестьяне, значит… Никакие вы не крестьяне, а подлые изменники, и потому вас нужно примерно на казать!

Ну а дальше начинается: монету, если найдем, отбираем, чего из ценного – тоже, да и не ценного. Ну с баранами и свиньями ясное дело – на вертеле отважных воинов герильи они пахнут лучше, чем в поле… А уж, что касается бабенок, да особенно молодых девок, тут отряд отца Теобальдо особо знает толк. Визжат, конечно, сопротивляются, но куда уж им устоять перед горячими патриотами! В общем, настоящая жизнь…

Грохот барабанного боя вернул герильяса от приятных воспоминаний на грешную землю. Народ на площади вдруг устремился куда-то, а потом из глубины толпы раздался звук фанфар, и Пако увидел, как, возвышаясь над толпой, словно проплыл отряд кавалерии. Впереди ехали кирасиры, сверкая своими касками и кирасами. За ними – польские уланы с длинными пиками, на конце которых развевались красно-белые флюгера. А за ними появился и он сам… этот чертов генерал, мундир весь сверкает золотом, на голове шляпа-двууголка, обшитая галуном с белым плюмажем по краю. Это сам Сюше.

«Вот он, сволочь, – думал Пако. – С каким удовольствием я всадил бы тебе в брюхо наваху или выколол глаза, как это принято делать у нашего доброго и веселого отца Теобальдо».

Позади Сюше скакал целый отряд адъютантов, все в гусарских мундирах с белым ментиком. На этих Пако посмотрел с особой злостью.

«Ишь ты! Разрядились, петухи! Ну а этим глотку перерезать мало. Положить между двух досочек, связать, а потом пилой живьем, как того дурака-офицерика, которого мы взяли в плен на прошлой неделе. Ох и орал же, гаденыш. Вот так бы и этих! Ну, впрочем, между двух досок не обязательно. У отца Теобальдо есть отличный котел: в водичку его – и на огонек. Помнится, в прошлом месяце запихнули туда французскую маркитантку. Ничего была девка, сначала, конечно, ребята отдохнули с ней немножко… А потом засунули в котел, вот и потешились же!»

Позади адъютантов снова показались кирасиры, а за ними с грохотом и шумом на площадь вступил военный оркестр, шествующий перед батальоном гренадер. Пако поразила не униформа этих презренных «гавачос», не их финтифлюшки, не веселая военная музыка, от которой, ноги, кажется, сами пускались в пляс, а то, что жители Сарагосы встретили мерзких оккупантов радостными криками. А уж когда проезжал Сюше, как они кричали, и особенно женщины!

«Вот сучки, – подумал Пако, – на вас и котлов не хватит. Тоже мне, патриотический город! Героическая Сарагоса, героическая Сарагоса! Только и слышно по всей Испании. Вот она, ваша Сарагоса! Девки так и хотят выпрыгнуть из своих платьев, только бы их заметил генерал Сюше или его адъютантики. Ничего-ничего, – продолжал думать герильяс, – попляшете еще! Доберемся и до вас. Вот уж повеселятся ребята отца Теобальдо, когда рано или поздно мы вступим в этот городок. За все заплатите!»

Пако больше не хотелось смотреть на это безобразие, военные оркестры, цветы, слышать звон колоколов… Надвинув шляпу на лоб и сжав пожелтелыми зубами окурок вонючей сигары, герильяс пошел по своим делам, а дел у него было много. Пора готовить сюрпризы для «гавачос», а для этого нужно собрать сведения, много сведений. А кто же лучше всех знает новости, чем тетка Кармела! Пако вышел с площади перед Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар, по узкой улочке добрался до церквушки Сантьяго, потом свернул на маленькую площадь Росарио. Вот и часовня Сан-Педро, неподалеку от которой в неприметном проулке притаилась заветная дверь.

Пако постучал, но ответом было лишь молчание. Он постучал еще громче – опять тишина. Лишь когда он со всей силы долбанул несколько раз ногой, где-то в глубине раздались шаги и маленькое решетчатое окошко приоткрылось.

– Что надо? – раздался оттуда грубый прокуренный женский голос.

– Я к Лите от «отца».

Дверь со скрипом открылась, и Пако увидел на пороге какую-то растрепанную женщину неопределенного возраста с подтеками под глазами.

– Ты Пако? – прохрипела она.

– Ну да, не видишь, что ли? Открывай!

Почти оттолкнув немытое создание, Пако вошел в большое полутемное помещение. Здесь все было пропитано неистребимым табачным духом, который, кажется, висел плотным густым туманом. Пахло дешевым вином и еще чем-то грязным… В общем, бордель как бордель. Через минуту показалась и сама тетка Кармела, которую все звали не иначе как Лита. Это была женщина лет пятидесяти, похожая на толстую цыганку, с сильно разукрашенным лицом и пропитыми глазами. В зубах она держала небольшую потухшую сигару. Без расшаркиваний и изысканных реверансов хозяйка заведения коротко бросила:

– Деньги принес?

Пако ответил столь же любезно:

– А бумаги готовы?

– Готовы, готовы, – ответила Лита, – давай сюда монеты.

Пако вытащил из кармана кошелек.

– Здесь сто реалов серебром.

– Ты должен не сто реалов, а сто двадцать, – пробурчала Лита. – Нынче времена пришли другие, полицией заправляет комиссар Домингес, черта с два получишь нужную бумажку! Но хорошо, есть добрый человечек, который очень денежки любит. Так что кое-что добыть можно, но теперь держи ухо востро. Чуть что не так…

С этими словами тетка Кармела сделала недвусмысленный жест, рубанув рукой по шее.

– Врешь ты все, старая, деньги больно любишь.

– А ты не любишь, дружочек Пако. Кстати, ты не заплатил в прошлый раз за девочек.

– Ладно, отстань, вместе одно дело делаем. Можешь зачислить это мне в качестве награды за то, что я тебе таскаю целые кучи серебра. Скажи-ка мне лучше, Лита, нет ли у тебя чего-нибудь интересного для нас?

– За это отдельная плата.

– Ну ты и жадина.

– Не хочешь, не давай, – фыркнула Лита, – а у меня есть кое-что очень интересное и для отца Теобальдо, да и для твоего офицерика, как бишь его, Кондесито, тоже кое-что найдется.

Герильяс не стал ломаться и, положив на стол кошелек с деньгами, сказал, что готов заплатить, было бы за что.

Тогда тетка Кармела усадила гостя за стол, налила обоим по стаканчику мансанильи и начала подробный рассказ…

Монтегю и Анри встретились ровно в три, с боем часов, на площади перед Сан-Сальвадором. Монтегю только что вырвался со службы, он был в полной парадной форме, и от него сильно пахло каким-то очень ароматным одеколоном. Молодой адъютант был весел и необычайно доволен. У Анри тоже было великолепное настроение. Перед встречей с Монтегю он навестил свою роту, которая располагалась на юго-восточной окраине Сарагосы, там, где еще недавно шли бои. Но здесь, рядом с Ботаническим садом, осталось несколько вспомогательных строений, где и разместилась конюшня Второго драгунского. Конечно, на месте оказались только дежурные и лейтенант Вернье. Все остальные в честь праздника были распущены погулять по городу. Анри сообщил своему помощнику о том, что получил специальное задание и что временно передает ему командование. Лейтенант уверил, что все будет в порядке, а сегодня и вообще делать нечего. Все солдаты гуляют, так что до позднего вечера никого в казарме не будет. Спокойный за свою роту, де Крессэ мог также немного снять напряжение.

– Ну теперь и мы сможем начать веселый день или веселый вечер! – воскликнул Монтегю, пожимая руку Анри.

– Подождите, – улыбаясь, ответил де Крессэ, – мне ведь нужно изучить все, что касается тамплиеров, в библиотеке университета, а потом расшифровать эту чертову бумагу!

– Послушайте, сегодня же воскресенье! Сегодня праздник, как бишь его… Благовещения, и, между прочим, все приличные люди отмечают бракосочетание нашего Императора и Мари-Элен, нет, Марии-Луизы. Ну, в общем, это неважно, и сегодня нам никак не до университета…

Действительно, подумал Анри, праздничным вечером везде наверняка закрыто, а значит, можно найти первое применение звонким монетам, которые он несколькими часами ранее получил от генерала.

Для начала нужно было хорошенько пообедать. Офицеры зашли в первую попавшуюся таверну неподалеку от площади Сео. Там было шумно и накурено, но это не помешало двум капитанам заказать огромную «олью подриду» и большой кувшин терпкого вина из Кариньены. Все это было быстро съедено и выпито за непрекращающимся разговором. Подкрепившись, новые друзья вышли посмотреть, как веселится город.