Но долго голодать не пришлось. Однажды, проходя мимо стоящего у магазина фургона, я сам не заметил, как моя рука потянулась к еде. Я увидел, как разгружают лотки с пахучим хлебом, и какая-то сила заставила меня пойти на воровство.

– Тебе чего тут надо? – спросил меня вылезший из кабины шофер, когда я подкрался незаметно для грузчиков и уже собирался засунуть под куртку пару батонов. – Чего ты тут крутишься?

Я как-то и не сообразил, что он наблюдал за мной в зеркало заднего вида.

– Хлеба, что ли, захотел? – переспросил он, ухмыльнувшись.

– Да, – кивнул я, глупо было отрицать это после того, как шофер, наверное, минут пять наблюдал за моими маневрами.

– На, бери, не стесняйся, – протянул он мне целую буханку.

От его неожиданного щедрого жеста я зарделся, словно румяная корка в печи. Нет ничего унизительней, как брать хлеб без масла и икры из чужих рук.

– Нечего просто так давать, – сказал подошедший грузчик. – Их надо воспитывать. Пусть немного поработает и поможет нам разгрузить машину.

– А я и хотел помочь, – ухватился я за появившуюся соломинку, еще больше краснея.

– Вот и отлично, – сказал грузчик. – Бери лоток – и вперед с музыкой.

Когда я с охватившим меня энтузиазмом принялся таскать хлеб, на меня вышел посмотреть весь магазин, не исключая хозяина. Грузчики тоже бросили работу, наблюдая за мной и улыбаясь.

– Ты откуда сам? – спросил он меня, не успел я закончить с разгрузкой.

– Из Нижнего Новгорода.

– Из Новгорода? – переспросил он. – У тебя прямо прописка новгородская есть?

– Есть.

– А сколько тебе лет? Шестнадцать есть? – Он так ставил вопросы, словно хотел услышать утвердительный ответ.

– Да. Только что исполнилось.

– А постоянно на хлеб зарабатывать хочешь?

Так у меня появилась моя первая работа. Впрочем, ненадолго. Для устройства мне нужно было иметь на руках санитарную книжку и пройти медкомиссию.

Через несколько дней я отправился в больницу, которую указал хозяин. Сначала меня не хотели принимать бесплатно, сославшись на отсутствие питерской прописки. Но потом один молодой врач пошел мне навстречу и помог. Врача звали Халид, он учился в медицинском институте и сам, наверное, не раз сталкивался с безденежьем и бесправием.

Но счастье мое было недолгим. Через пару недель хозяин сообщил мне, что не может меня взять.

– Я пошел узнать насчет тебя в пенсионный фонд. А мне сказали, что, оказывается, Нижний Новгород – это Нижегородская область.

– И что? – не понял я.

– Не получится тебе у нас работать. Закон такой есть. Что же ты мне сразу не сказал, что Нижний Новгород – это совсем другой город, на Волге.

– Так вы не спрашивали, где он находится! – возмутился я.

– Я тоже не знал. Я думал, это тот Новгород, что в Ленинградской области.

Что с него взять? Чурка он и есть чурка. Говорить о том, что просто Новгород – это Новгородская область, уже не имело смысла. Но не бывает худа без добра. Благодаря этой месячной халтуре я пережил самое тяжелое время акклиматизации. И познакомился с Халидом, которого потом рекомендовал в нашу группу.

А теперь вот снова раннее утро, и я на улице. И лишь от воспоминания о шофере стало как-то не по себе. Ведь я тоже собираюсь тайно следить за людьми и уже наблюдаю. А тут еще откуда ни возьмись вдруг появился этот пьяненький мужик. Наверное, вылез из проезжавшей машины. А может, это сторож или охранник дома и он тоже за мной следит. Все друг за другом наблюдают. Нигде нельзя чувствовать себя в безопасности.

– Привет, как дела? – подошел ко мне забухавший мужик.

– Привет, – говорю я.

– Девушку, что ли, дожидаешься? – спрашивает он.

– Да! – киваю я, а иначе как объяснить мое присутствие здесь. – Жду, когда соберется, чтобы вместе поехать в институт.

– Красивая?

– Ага.

– А я так – проветриться, а точнее, от жены сбежал, запилила. Давай покурим?

– Давай! – соглашаюсь я, обрадовавшись, что этот болтливый мужик оказался не сторожем дома.

Мы молча затягиваемся. Теперь я, по крайней мере, это раннее утро могу скоротать хоть с кем-то.

– А ты правильно, дожидайся. Стереги и оберегай, раз красивая. А то у нас во дворе тут однажды случай был такой. Я тоже с дружком вот так на днях покурить вышел и на окна нормальных семей посмотреть, – начинает рассказывать мужик. – И вдруг слышим крик. Мы туда смотрим – вон на те окна на четвертом этаже. А это просто дом колодцем отражал от стен крик. На самом же деле насиловали вон в тех подворотнях. А мы стояли, смотрели, думали: сейчас выпадет из окна, выбросится, если вырвется от насильников. На что только не способна женщина прижатая к стенке. Но сами ничего поделать не могли. Не видно ни хрена, и непонятно, откуда шум. Потом только милиция приехала и разобралась, что к чему.

От рассказа выпивохи стало как-то жутко. Я передернул плечами – да и холодновато с утра.

И тут я закашлялся. Все-таки то давнее путешествие на крыше поезда для меня не прошло даром. Ветер и ночь в лесу Карелии так пробрали меня, что мой бронхит стал хроническим. А может, я заразился, общаясь с беспризорниками и бомжами с открытой формой туберкулеза, – кто знает?

– Ну все, – говорит мужичок, туша сигарету. – Пойду я, мне пора, давай, пока.

– Давай, – пожимаю я ему руку.

Опа-на! А вот и наш клиент. Я вижу, как вызывается лифт. Благо лифтовая шахта в прозрачной камере выведена наружу. А квартира нашего клиента занимает целый этаж. По плану из БТИ справа от лифтовой шахты должна быть кухня, если они, конечно, в очередной раз все не переделали-перестроили внутри. А в противоположенном конце спальня хозяев. Можно по окнам наблюдать, когда они встают и что делают. Даже безошибочно определить, моется ли кто в ванной. Потому что даже ванная комната у них с окном. Ну вот, они с супругой вышли на улицу. Ладная фигурка, так и просится на мысленное раздевание. А вот лица в темноте не разглядеть. К тому же еще и платок. И почему она вся так съеживается, кутаясь в это черное одеяние? Траур, что ли, у нее?

Они садятся в свой черный бронированный БМВ-БТР. Значит, завтра можно проникнуть уже спокойно. А сейчас пора сворачивать наблюдение – и на работу.

Но подождите, что это – лифт еще раз поднимается на этаж. Кто это, интересно? Мальчишка? Откуда в их квартире взялся мальчишка? А ну-ка я прослежу за ним.

Поддаваясь давлению Анны, Али покорно пошел на ужин. Он чувствовал себя неуютно в этой непривычной обстановке и совсем не был голоден. Он не привык есть на ночь, а печенья и холодного чая-лимонада из бара ему вполне хватило, чтобы удалить всяческое желание к пресыщению. И утолить неожиданную жажду, возникшую от сухости хасима.

На «Седьмое небо» Али решил спуститься пешком, дивясь роскоши отеля. Навстречу ему двигались коридорные и горничные на тележках-машинах, предназначенных для игры в гольф. «Удивительно, – подумал Али, – машинки для дома! Интересно, на каком топливе они так бесшумно работают?» Путешествовать в лифте с бесшумно разъезжающимися дверьми и с джиннами Али категорически отказался.

Он шел пешком по длинным коридорам, которые казались ему нескончаемыми. Они были выстланы зелеными ковровыми дорожками, словно для игры в гольф. Ступая по ним, Али думал, что он идет по траве, а справа и слева от него черные двери-дыры. Вроде неприглядные, если не считать позолоченных ручек и номерков, но Али уже знал, какие за ними скрываются богатства и чудеса.

«Это здание – как гора с лазами-лабиринтами и пещерами Тора-бора, полными сокровищ, – подумал Али, выйдя на лестничную клетку и начав спускаться вниз, – или бор с черными деревьями-дверьми и с черными лазами-дуплами».

Али не хватало только цветов, орехов и фруктов. Но они не заставили себя ждать. Потому что в ресторане «Седьмое небо» было столько фруктов, орехов и кремовых цветов на пирожных, что Али не мог поверить своим глазам.