ИЛ-2 были уничтожены. Летчики, находившиеся в самолетах, взлететь не успели.
Оставшийся без самолетов личный состав полка забрал документы, знамя и под
командованием начальника штаба майора Мищенко убыл на восток…»
(Буг в огне, Минск: Беларусь, 1965 г. Далее воспоминания командиров Бреста из этой
книги рассмотрим подробнее…)
Кстати, некоторые аэродромы действительно так близко додумались разместить у
границы, что немцы могли их расстреливать из пушек. Но самое важное в этих воспоминаниях
командира 10-й сад генерала Белова — это то, что из штаба ВВС ЗапОВО он получил приказ 20
июня о приведении дивизии в боевую готовность, а Павлов ее отменил 21 июня!
И также Белов показывает, что командующий 4-й армией генерал Коробков до нападения
врага никаких мер не принимал и команд о приведении в боевую готовность частей не отдавал.
Он всего лишь продублировал приказ привести штабы в боевую готовность»…
Было это около полуночи, и, по воспоминаниям Сандалова, известно, что к 24.00 и
прошла команда от Павлова собрать штабы и ждать дальнейших указаний. Из протоколов
допроса Павлова также известно, что после 1 часа ночи Павлов обзванивал армии и дал уже
общую команду «приводить войска в боевое состояние». Но судя по всему, Белов от Коробкова
или Копца подобной команды не получил и действовал самостоятельно. И он пишет, что
поднимать свою дивизию по тревоге начал уже до 2 часов ночи, не дождавшись от того же
Копца приказа. Связь пропала к 2.30.
Почему Белов не был расстрелян, как Черных, ведь один из полков 10-й авиадивизии
также был уничтожен на границе? И согласно донесению уполномоченного 3-го отдела 10-й сад
Леонова от 27 июня, «особенно точно германская авиация знала расположение наших
аэродромов, которые были подвергнуты обстрелу из пулеметов зажигательными пулями, в
результате чего в Брест-Кобринском направлении, которое прикрывалось 4 полками 10-й
авиадивизии, находившимися: 123-й ПАП — в дер. Именины (г. Кобрин), 74-й ШАП — Малые
Взводы (что в 18 км от границы), 33-й МАП — г. Пружаны и 39-й СБАП — г. Пинск,
германской авиацией подверглись почти что полному уничтожению на земле. Боеспособной
матчасти осталось единицы. Характерно, что матчасть в этих полках, за исключением 39-го
авиаполка, была не рассредоточена» (Мельтюхов М. Начальный период войны в документах
военной контрразведки (22 июня — 9 июля 1941 г.)).
Белов поднял по тревоге в 2.00 все полки дивизии и не давал им запрета взлетать
навстречу врагу, и, самое важное, он не отменял боевую готовность в своей дивизии 21 июня! А
также, видимо, в этой 10-й сад вооружение никто не снимал с самолетов. Видимо, Павлов и
Копец не рискнули давать Белову такие приказы — он мог и послать. Вот поэтому комдив Н.Г.
Белов и не был привлечен к ответственности.
Кстати, еще в моей книге «Кто проспал начало войны?» упоминались факты снятия
вооружений с истребителей в ЗапОВО. На что тут же появилась вот такая критика:
«Многочисленные рассказы о снятии вооружения с истребителей, как справедливо отметил
Исаев, порождены реальной историей снятия с части истребителей МиГ-3 крыльевых
крупнокалиберных пулеметов для довооружения свежевыпущенных истребителей той же
модели, ибо пулеметы Березина тогда лишь осваивались в производстве, и их катастрофически
не хватало».
Как видите, рассказов о снятии вооружения, и именно 21 июня, и именно всего
вооружения с истребителей, не так много, но они не о снятии с МиГов крупнокалиберных
пулеметов Березина. В этих рассказах очевидцев-летчиков видно, что снимали не только с
МиГов пулеметы Березина, но и оружие с И-16, у которых не крупнокалиберные и
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
360
«дефицитные» пулеметы БТ были, а обычные ШКАСы и пушки ШВАК. И снимали вооружение
с истребителей этих иап полностью, а не частично. Так что Исаев в данном случае не прав.
Теперь перейдем к ПрибОВО, посмотрим, что там творили генералы с авиацией:
«Согласно докладной записке № 03 от 28 июня начальника 3-го отдела Северо-Западного
фронта дивизионного комиссара Бабич (начальник контрразведки округа-фронта. — Авт .) в
ПрибОВО… командир 7-й авиадивизии полковник Петров с самого начала боевых действий все
боевые вылеты организовывал по своему усмотрению, надлежаще боевыми операциями не
руководил с самого начала.
19 июня Петров был предупрежден заместителем командующего ВВС по политработе о
возможных военных действиях; ему был указан срок готовности к 3 часам 22 июня с.г.»…
В этом округе вообще как-то «подозрительно» много было сделано перед 22 июня в плане
повышения боевой готовности (в Прибалтике, согласно генеральским байкам, вообще все все
делали по «личной инициативе отдельных командиров»). Даже заместитель командующего ВВС
округа по политической работе знает о предстоящей войне и еще 19 июня предупреждает
командиров и устанавливает сроки готовности к войне — «к 3 часам утра 22 июня» быть
готовыми к нападению Германии. Впрочем, командующий авиацией округа Ионов все равно
попал под суд. За что? Посмотрим.
«Петров к этому указанию отнесся крайне халатно. Не истребовал от командиров полков
выполнения этого указания, и полки фактически были противникам застигнуты врасплох, в
результате чего и были большие потери самолетов на аэродромах…»
А теперь смотрим «ГОДОВОЙ ОТЧЕТ О БОЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА ЗА ПЕРИОД с 22.6.41 г. по
1.7.42 г.»:
«К началу войны военно-воздушные силы Прибалтийского особого военного округа
насчитывали в своем составе исправных: истребителей — 529, бомбардировщиков — 288,
штурмовиков — 60. Всего — 877…
Предположительно в начальный период войны перед Северо-Западным фронтом
действовало около 600 самолетов сухопутной авиации и 50—70 самолетов морской авиации.
<…>
Не считаясь с тем, что 19.6.41 г. в связи с создавшейся неблагоприятной обстановкой
частям был отдан приказ о переходе в боевую готовность и рассредоточении материальной
части с базовых аэродромов на оперативные, о выходе штаба Прибалтийского особого военного
округа на командный пункт (в документе — «выхода штабов ПрибВО на КП») в район
Паневежис, командованию и авиационным частям конкретных указаний не давалось, а,
наоборот, в ночь с 20 на 21 и с 21 на 22.6.41 г. авиационным частям было приказано производить
ночные тренировочные полеты. Вследствие этого (в документе — «чего») большинство
бомбардировочных полков подверглись бомбардировочным налетам противника в момент
послеполетного осмотра материальной части и дозаправки ее горючим. Летный состав был
только что распущен на отдых после ночной работы…» (Ф. 221, оп. 142687/сс, д. 1, л. 3—17.
СБД № 34, 1958 г.)
В итоге «22.6.41 г. фронт потерял до 100 самолетов» (см. ДОНЕСЕНИЕ
КОМАНДУЮЩЕГО СЕВЕРО-ЗАПАДНЫМ ФРОНТОМ ОТ 22 ИЮНЯ 1941 г. НАРОДНОМУ
КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СССР ОБ ОБСТАНОВКЕ НА 22 ЧАСА 22 ИЮНЯ 1941 г.» (Ф. 221,
оп. 24б7/сс, д. 39, л. 171—175. СБД № 34 1958 г.). А за три дня боев — 921 самолет, т. е.
практически всю авиацию ПрибОВО (ЦАМО, ф. 35, оп. 107559, Д. 6, л. 8).
Что все это значит? В общем, «ничего особенного» — 18—19 июня и в ПрибОВО пришел
приказ Москвы о приведении в боевую готовность частей, в том числе и авиационных. И не по
«дружескому совету» от «заместителя командующего ВВС по политработе» они должны были
приводиться в боевую готовность с 19 июня, а по приказу командующего округом Ф.И.
Кузнецова. А вот как раз командующий ВВС округа генерал Ионов, бывший прапорщик и
летчик Первой мировой, и устроил дурацкие ночные полеты в своих частях, приведя их в
