Дэн, выровняв дыхание, прислонился спиной к дереву и снова затянулся. Ситуация была дурацкой – рядом сидел философствовавший тип, не склонный философствовать в принципе, его благотворительность принимала угрожающие масштабы, экзамены и подготовка требовательно ждали, ждали и родители в Гринплейс… Хотелось, подобно сигаретному дыму, свернуться колечком и улетучиться. Выкурить самого себя.
- Мамина работа?
Найджел, не договорив, выдержал короткую паузу. Дэн всё-таки повернул голову, пинком отодвинув книги ещё дальше. Он не собирался откровенничать, не считал, что оно правильно и вообще нужно. И, не смотря на пятиминутное знакомство, произнёс:
- Папина, вообще-то.
Снова пауза.
- Я другим хотел заниматься, - добавил он, - но теперь, в любом случае, поздно выбирать.
Найджел, затушив сигарету подошвой кеда, лениво придвинул к себе толстую тетрадь собеседника и принялся листать аккуратные записи. Дэн смотрел на группу девушек на скамейке возле клумбы.
- Что ты знаешь о масляных лампах, Спаркс? – поинтересовался Каннингем несколько минут спустя, взяв тему буквально из ниоткуда. Видя озадаченность в глазах однокурсника, он хохотнул. - Попробую, раз ты другим хотел заниматься, перейти на другой тип мышления. Представь, что весь мир – это множество масляных ламп, стоящих во мраке. Как, представляется?
- С трудом.
- Ладно, неважно. Допустим, что люди – масляные лампы: одни стоят и спокойно себе светят, другие, хоть им не полагается, даже немножко греют. О третьи можно обжечься. Четвёртые просто воняют и чадят. Все они, при личных нюансах, по большому счёту, одинаковы и делают одно и то же. Пока доходит?
Дэн затушил собственную сигарету и кивнул.
- Чудно, - просиял Каннингем, - теперь представь, что во мраке, среди масляных ламп, стоят спиртовки – это такие маленькие стеклянные…
- Я знаю химию, Найджел.
- Тем лучше! Маленькие стеклянные спиртовки тоже горят, но у них иное предназначение. И топливо иное. И они на масляные лампы совсем не похожи. Передержишь такую без присмотра – иссякнет её содержимое, накроешь колпачком – оборвёшь приток воздуха. И станет одним огоньком меньше…
Перевернув наугад ещё страницу, Найджел с хлопком закрыл тетрадь и вернул хозяину.
- Ты, наверное, сейчас гадаешь, чем «заряжены» мои сигареты и откуда я словил такие потрясающие глюки, а? Расслабься, и я, и они чисты, - Найджел склонился ближе, упираясь рукой в корни дерева, - а распинаюсь я потому, что не хочу допустить большую ошибку, Дэн. Ты – как та спиртовка, у тебя и глаза кислородно-голубые. И весь этот год, не смотря на преподавательское щебетание, ты буквально угасаешь…
- …Найджел! Чёрт возьми, вот, ты где! – со стороны дорожки появилась группа рослых студентов, недовольно махавших руками. - На тренировку топаешь или нет?
- Топаю-топаю, один момент! – через лужайку прокричал Каннингем, поднимаясь и отряхиваясь. А затем опять повернулся к Дэниелу. - Запомни, выбор у человека есть всегда, как и собственная воля. Беги, пока тебе совсем кислород не перекрыли.
Он унёсся прочь так же внезапно, как и пришёл. Дэн поёжился, рассеянно глядя на забытые конспекты и чувствуя себя подопытным кроликом, которого выдают любые симптомы. Почему именно он? Почему сейчас? Неужели со стороны всё так безнадёжно? Или бейсболист-философ просто лучше смотрит?
«Я вообще любопытен от природы…»
Больше они не откровенничали, временами здороваясь в коридорах, но надолго не пересекаясь. Диетологом Найджел Каннингем так и не стал – через полгода он свёл тесное знакомство с патологоанатомами, получив проломленный, в результате нападения, череп и место в холодильнике. Для Дэна это стало первой чужой историей, принятой близко к сердцу. Именно тогда он понял, что пора действовать…
Он собрал чемодан под недоумённым взором Гарольда и отнёс в деканат заранее написанное заявление. Выслушал о своём решении много нелестного и плевать на то хотел, не поддаваясь уговорам и увещеваниям. Стояла зима, приближались экзамены, второй курс готовился к важным работам, контрольным и семинарам и мог вот-вот лишиться интеллектуальной элиты в лице младшего Спаркса! Как же так? Сам Спаркс отбивался от искавшего компромисс лебезившего декана, глядя куда-то за окно. Туда, где танцевали капли дождя по стеклу, а внутренний взор добавлял к ним ряды масляных ламп и спиртовок. И траурное фото Каннингема с первого этажа.
А потом он, сломав уговоры и чужой алгоритм, не ощущая веса чемодана, мчался по улицам Эйвери-маунтин, позволив воротам лязгнуть за спиной, как уже было когда-то. Люди пялились на него и крутили пальцем у виска, кто-то обзывал придурком и смеялся… Дэну не было дела до чужого мнения – даже до брошенной работы и отсутствии замены. Даже до того скандала, что наверняка поджидал вечером дома. Родители в госпитале, есть несколько часов… Он бежал, отсекая прочь белые халаты, двойные доски и тяжеловесное «доктор Спаркс»; бежал, не смотря на угрозу новых конфликтов и отцовского гнева.
«Беги, пока тебе совсем кислород не перекрыли», - стояло в ушах торжественным эхом.
Сердце громыхало вовсю. Казалось, пелена затяжного мрачного сна, дрогнув, начинает рассеиваться…
Примечание к части [18] Английская пьеса по роману Майкла Морпурго.
[19] Пьеса Альфреда де Мюссе.
[20] Пьеса Энтони Шаффера, английского драматурга и сценариста.
[21] Физическое понятие о теле, поглощающем любое излучение, падающее на него. При этом само тело ничего не отражает.
[22],[23] Харви Кушинг и Уолтер Денди – известные американские нейрохирурги.
[24] Херберт Оливекруна – шведский нейрохирург.
[25] M.D., от латинского Medicinae Doctor – рабочее сокращение, применяемое врачами в англоязычных странах.
[26] Нулевой или Гринвичский меридиан – начало отсчёта географических долгот и точка в Лондоне, на которой принято загадывать желания.
[27] В США движение правостороннее, а в Великобритании – левостороннее.
[28] Пьеса Уильяма Шекспира.
[29] Римский император.
[30] Американский актёр, певец и хореограф. Известен прежде всего ролью в «Поющих под дождём».
