Есть опыт, который переживается трудно. И долго.
Сам режиссёр, без конца прибегая к сослагательному наклонению, прокручивал в голове годы работы с Арчером (Йорком) и гадал, как всё обернулось бы в другой ситуации. И была ли она вообще возможна – та другая ситуация? Улики с доказательствами не лгали, но остатки привитой матерью человечности стремились к бессмысленному «что, если бы…» и не давали покоя. Что, если бы машинист одумался, разрушив влияние сестры?
А если бы на мосту он успел выстрелить в спину?
- Мне жаль их, и Брэда, и Исси, - пытаясь разобраться в себе, Алекс поднял трудную тему в каком-то разговоре с Эйбом, - с одной стороны, они – обиженные обделённые дети, до которых никому не было дела. Они могли преуспеть и жить счастливо. Наверное, десять лет назад у меня был шанс предотвратить катастрофу, выслушав Мэри…
- А с другой стороны? – спросил Абрахам, заранее зная ответ. Алекс воскресил инстинкты, вырвавшиеся во время схватки с Йорками.
- С другой – они пытались убить дорогих мне людей. И здесь жалость обнуляется.
Эйб тогда ничего не возразил, поддерживая всей душой. И его шутливое «Ты похож на Зевса-громовержца, Алекс» вряд ли было таким уж шутливым. Иногда обвинительно-злые электронные письма, заполняющие почту, являлись по ночам и нарушали стабильное отсутствие каких бы то ни было сновидений… Каждый раз десятилетний процесс стремительно съёживался до дней, а то и часов, завершаясь неизменным телефонным звонком. Режиссёр просыпался и долго не мог уснуть вновь – два звёздчатых шрама, обновивших «коллекцию», терзали уже наяву свежими воспоминаниями.
Определённо, требовалось время. И тонна терпения.
- Самое разумное для тебя, по-моему, не высовываться какое-то время, - посвящённый в историю Джей-Джей на встрече с боссом выдал готовый мини-план, - от внимания ты полностью не избавишься, Алекс, но частично облегчишь участь. А в данной ситуации надо действовать как раз постепенно. Возьми на себя надоевший офис и бумаги, смотри чужие репетиции и не бери пока новые проекты.
- Дальше, наверное, следует «И сведи на нет общение с дочерью и Луизой»? – поинтересовался режиссёр, на что ему возразили.
- Отнюдь, ты преувеличиваешь. Я, как помощник и человек, в принципе заинтересованный в твоём благополучии, предлагаю немного поосторожничать. Оно совсем не трудно – если наш Голливудский идол сумел прятать офицера полиции и детективные знакомства, то тебе не составит труда поберечь семью, верно?
Тон его под конец вернулся от беспокойного к ироничному. Режиссёр признал, что совет очень даже стоящий, и грех им не воспользоваться – осторожного общения теперь сполна хватало. На один из спектаклей Дэн привёл родителей, а затем пригласил за кулисы. Алекс помнил неловкое чувство, когда пожимал руку Леонарду Спарксу – тот, вероятно, испытывал то же, но делал над собой героические усилия. Разумные взрослые мужчины, ну-ну… Знакомство со сценой и небольшой осмотр закулисья новым посвящённым разрядили обстановку – владелец театра был искренне рад и совсем не хотел знать, что повлияло, и что говорилось в Сент-Мэри в ночь примирения.
Это касалось и объяснений с Элинор Шоу, которые старшая и младшая Рубинштейн взяли на себя. Приятно было осознавать, что отвращения и прочих «прелестей» удалось избежать: Луиза, сперва смотревшая на Алекса как на восьмое чудо света, постепенно успокоилась, начав приходить в норму. Эрика помогала ей, даром, что сама порой смущалась. Всё чаще он, мистер Гаррет, звался папой, и от этого теплела каждая клеточка в организме. Привыкание, похожее на комок отсыревшего серпантина, оживало и оживляло самих людей. Они проводили время вместе, заполняя пробелы биографии, они не торопились, не подгоняли и не настаивали ни на чём. Взаимное обещание держала необходимость проживать один день за раз…
В начале мая, когда установилась хорошая погода, и город уже ощущал намёк на предстоящее лето, Луиза пожаловала в театр одна. Несколько её предыдущих визитов – с дочерью, в основном – заложили позитивное настроение и вызвали естественное любопытство. Алекс продолжал внимать данному Джексоном совету вести себя умеренно – он как раз следил за ходом репетиции и раздавал указания, пока молодняк не окликнул, заметив, что к начальству пришли.
- Пришли? Сегодня вроде не планируются встречи, - он подумал, было, о новой порции репортёров по свою душу, но в зрительном зале никого такого не просматривалось. Зато через несколько рядов от его места обнаружилась старшая Рубинштейн, - о… Луиза?
Женщина, одетая в лёгкую светлую рубашку и джинсы, приветственно помахала. С некоторых пор она имела возможность бывать в этих стенах наравне с дочерью, но старалась не злоупотреблять удачей.
- Я не помешала? - она оглядела ряды сидений и сновавших по проходам людей. Алекс встал, делая отмашку актёрам на сцене.
- Джордан, идём с десятой страницы и не отвлекаемся, с замечаниями влезу позже, - а затем обернулся к Луизе, - ничего подобного, я рад тебе. Ты одна? Присоединишься?
- Эрика на работе, а у меня внеплановый выходной – вот и приехала... И да, пожалуй, присоединюсь, - скользнув мимо Алекса, Луиза оставила сумку на свободном сиденье, - у тебя всё хорошо?
- Более чем. Временно изображаю ворчливого дядюшку для тех, кто в этом нуждается, - пояснил мужчина, указав на репетирующих.
Они простояли секунды две и, наконец, вынужденно заняли места – прогон требовал контроля и концентрации. Алекс подумал, что момент настоящий сравним с премьерой «Леди Батлер», когда он сидел вот так же возле Эрики, следя за сюжетом и ведя беседу.
- А твои собственные дела? Как Нью-Йорк?
- С последнего раза – нормально. Работа не стоит на месте, детишки учатся и…, - Луиза, запнувшись, покраснела, - знаешь, я слукавила: мой выходной вполне спланирован и взят добровольно.
- Ради поездки?
- Ну… можно и так сказать.
Оба замолчали, наблюдая сценическую игру. А ведь когда-то именно так воображение рисовало совместный поход в театр.
- Что насчёт новой пьесы Эрики? В последнее время я то и дело слышу о возможном грандиозном воплощении.
- Оно и будет грандиозным, - согласился режиссёр, - уже скоро. Джордан Моран, вон та особа, в клетчатом платье, собирается после нынешнего сразу взяться за следующий проект. Эрика считает, что работа исключительно со мной не раскроет её самостоятельность, а повесит амплуа папиной дочки. Я с ней солидарен.
