4 Сравните с тем, что называется калькой и калькированием у чертежников-конструкторов и инженеров-проектировщиков. У них калька — это чертеж, перерисованный на специальную прозрачную бумагу, накладываемую поверх чертежа, вычерченного на плотной белой бумаге — ватмане. Сама эта прозрачная бумага также называется калькой. В русский язык это слово попало из французского, где оно восходит к латинскому глаголу calco «наступать ногами», «оставлять следы, отпечатки».
Таким образом и имена Вера, Надежда, Любовь, в конечном счете, также оказываются заимствованными.
В конце книги приложен список имен. Он состоит преимущественно из старых канонических имен, выдержавших испытание временем. Список дополнен именами других народов, главным образом славянских, и теми новыми, появившимися после революции, которые оказались наиболее удачными. Если какое-нибудь имя имеет два очень распространенных варианта, один из вариантов дается в скобках.
Итак, старые русские (канонические) имена возникли на иноземной почве и в X в. были искусственно пересажены в Россию. Процесс этот несколько напоминает наблюдавшийся в XX в. процесс проникновения в русский язык иноязычных имен. Однако сходство это чисто внешнее. Имена Эвелина или Элеонора у наших современниц выглядят менее странно, чем имена Феодора или Аквилина у наших далеких прапрабабушек X в. Разница в том, что имена Эвелина или Элеонора знакомы нам по литературным произведениям, мы их встречаем в газетах и можем без труда выговорить, сохраняя более или менее точно особенности иностранного произношения, в то время как у наших неграмотных прапрабабушек и язык-то не поворачивался, чтобы выговорить те имена, которые им дали при крещении, и слыхом они не слыхивали таких диковинных слов, и забывали, и переиначивали их, превращая имя Аквилина — в Акулина, Феодора, — в Федора, Дионисий — в Денис, Диомид — в Демид, Иулиания — в Ульяна. Так проходил процесс «обрусения» нерусских имен, процесс превращения их из чужих и трудных для произношения слов в слова свои, знакомые, близкие3.
Однако, несмотря на то, что подобным изменениям подверглись все без исключения канонические имена, многие из них так и остались чуждыми русскому народу и русскому языку. Люди отказывались называть своих детей такими некрасивыми, неприятными именами, как Марда-рий, Пафнутий, Ексакустодиан, Никтополион, Евклей, Мелъхисидек, Нафанаил, Флавиан, Паисий. В связи с этим встречались случаи присвоения имен против воли родителей. Была и такая традиция: называть ребенка именем, которое стояло в церковном календаре против числа, когда он родился. Допускались, правда, небольшие отклонения — на два-три дня, а то и на неделю. В этом, между прочим, разгадка того, почему на Руси было так много Иванов. Это имя было одним из наиболее простых, легких для произношения. Кроме того, им звалось несколько святых: Иван (по-церковному Иоанн) Предтеча, Иоанн Воин, Иоанн Богослов, Иоанн Златоуст и другие, и все это были «заслуженные» святые. В связи с этим имя Иван встречалось в церковном календаре много раз в годув.
В некоторых семьях (обычай этот особенно распространен на Западе) было принято, выбирая имя ребенку, наугад раскрывать календарь или прокалывать его булавкой, останавливаясь на странице с самым последним проколом.
Вспомним знаменитую сцену пз гоголевской «Шинели»:
«Родительнице предоставили на выбор любое из трех какое она хочет выбрать: Моккия, Соссия, пли назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. „Нет,— подумала покойница,— имена-то все такие“.— Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахисий. „Вот это наказание** —
8 Кроме того, народные верования связывают день почитания одного из Иванов (Предтечи) с праздником середины лета, унаследованным еще от дохристианских времен (так была в свое время увязана с христианской религией и масленица, существовавшая еще до введения на Руси христианства как праздник начала весны). Подобные праздники существуют до сих пор у многих народов (в Китае, в Бирме). Народные обряды, которыми сопровождалось празднование дня Ивана Купалы, перекликаются с обрядами, принятыми в Бирме и в других странах Востока в день праздника воды. Народные праздники в день Ивана Купалы до сих пор приняты в прибалтийских республиках Советского Союза, где они называются лиго и ни с какими христианскими верованиями не связаны.
В средней полосе России христианские и дохристианские традиции, связанные с этим праздником, привели я тому, что день Ивана Купалы стал восприниматься как пора, после которой можно начинать купаться в реке или озере (24 июня, 7 июля по новому стилю), а канун этого дня, когда почиталась память мученицы Агриппины, стали называть днем Агриппины-купальщицы.
Так церковный календарь обрастал народными легендами, уходящими своими корнями в глубь веков, к дохристианскому периоду жизни русского народа, а содержание церковных легенд менялось, приспосабливаясь к климатическим и природным условиям страны.
проговорила старуха.— Какие все имена, я, право, никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и ВарахисийЕще переворотили страницу — вышли Павсикакий и Вахтисий. „Ну уж я вижу,— сказала старуха,— что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий“»1.
Так гоголевский герой стал Акакием Акакиевичем. Между прочим, автор здесь допустил небольшую вольность, объединив на одной странице имена, в действительности находящиеся в разных местах церковного календаря.
Как видно из приведенного отрывка, такой способ выбора имен перестал со временем удовлетворять, и чем далее, тем уже становился круг канонических имен, которые продолжали давать русским детям.
Вот несут новорожденного в церковь крестить. Родителям предлагают одно за другим непонятные имена: Далмат, Кандид, Питирим, Ириней, Филофей, Иезекииль, Рувим... Ни одно из них не нравится им.
— Вы уж его лучше Ваней назовите,— говорили они.
И если священник был более или менее покладистым, он удовлетворял просьбу родителей и подбирал для новорожденного в качестве святого заступника одного из Иванов, день почитания которого был не очень далеко от даты рождения младенца. Так получались семьи, в которых и отца, и деда, и нескольких сыновей звали Иванами: Иван Малый да Иван Большой, Иван Рыжий да Иван Дурной, Иван Умник да Иван по прозвищу Огурец. Так обходились церковные каноны, а люди назывались именами и прозвищами близкими и понятными.
В чем же основная причина того, что список византийских имен, казалось бы, весь в одинаковой степени чуждый и непонятный русскому народу, был столь неодинаково воспринят русскими? В чем причина того, что одни имена так и не освоили как следует, другие освоили очень хорошо, но после революции перестали употреблять (они встречаются у нас сейчас лишь в отчествах и у людей старшего поколения), третьи долгое время находились где-то «под спудом» и стали широко распространенными лишь недавно, а четвертые широко употреблялись раньше и продолжают употребляться и сейчас.
Мы уже отмечали, что первоначально все византийские имена были трудны для произношения. Затем все имена подверглись изменениям, переделкам в соответствии с фонетическими законами русского языка, и лишь отдельные многосложные имена сохранили какую-то трудность для произношения (Никтополион, Ексакустодиан, Мелъхиси-дек, Нафанаил).
Почти все имена в результате многовекового «обкатывания» в русском языке сделались вполне удобопроизносимыми и похожими на другие слова русского языка, как становятся похожими друг на друга морские камешки в результате работы волн. Но похожими они делаются лишь по форме. Каждый камешек сохраняет свой цвет и узор.
