О д и л л и я. Ничего не понимаю! Бред какой-то! Где вообще все?! Где автобус?!
М а й к и н. К сожалению, на этот вопрос у меня нет ответа – я не знаю, в каком месте он был.
О д и л л и я. Ну, я же сказала – у ручья! А вы тоже хороши: это ж надо – телефон оставили!
М а й к и н. Да, это моя ошибка... Вот, возьмите. (протягивает телефон).
О д и л л и я. Ошибка! Ваша ошибка может мне дорого стоить! (набирает номер). Алло, это я! Вы где?! Но я вас не видела! Что? Уезжаете? (пауза). А-а-а... Хорошо, давай... Пока.
М а й к и н. Ну, что?
О д и л л и я. Ничего. Ждать они больше не могут, уже поздно, все устали, а завтра у нас репетиция и два спектакля... (как бы себе). Но ко мне это не относится... В общем, автобус едет в город. Блок за мной на машине вернется. Часа через два, не раньше...
М а й к и н. Блок – это ваш... товарищ?
О д и л л и я (смеется). Ой, какой вы забавный! Товарищ!
М а й к и н. А что я такого сказал?
О д и л л и я. Ничего. Просто слово «товарищ» как-то несовременно звучит. Прошлый век какой-то. Ну, сказали бы друг, или бой-френд... (вздыхает). Нет, Блок – великий человек. Человечище! Блок может все. И я совсем не удивлюсь, если узнаю, что в блокноте Блока имеется прямой телефон президента.
М а й к и н. Президента?!
О д и л л и я. Ну, или его помощника...
М а й к и н. Вы меня заинтриговали!
О д и л л и я. Именно на это я и рассчитывала! Ну, хорошо, скажу. Блок – это наш продюсер. И по совместительству – моя подруга.
М а й к и н. Что вы говорите?
О д и л л и я. Представьте себе!
М а й к и н. И что, она сюда приедет?
О д и л л и я. Не сомневайтесь!
М а й к и н. Здорово! Никогда не видел живых продюсеров.
О д и л л и я. У меня такое ощущение, что вы вообще ничего не видели. Кроме вот этого леса и карусели своей, будь она не ладна! Палеолит какой-то. Вам бы сюда археологов!
М а й к и н. Вы преувеличиваете...
О д и л л и я. Нисколько! Ну, а что такое электричество вы знаете? Или ваша карусель, как ветреная мельница – от легкого дуновения едет?
М а й к и н. Во-первых, не едет, а кружится. В крайнем случае – движется. А, кроме того, я не настолько прост, как вам кажется. И с электричеством знаком. Лично.
О д и л л и я. Лично – это как? Однажды вас дернуло током?
М а й к и н. Ой, не напоминайте! Такое со мной тоже случалось... Но я о другом. У меня образование электротехническое.
О д и л л и я (машет рукой). А, с вами все ясно!
М а й к и н. Рад, что вы столь проницательны.
О д и л л и я. Конечно. Я даже знаю, что вы мечтаете со мной познакомиться!
М а й к и н. Я?!
О д и л л и я. А что – нет?
М а й к и н. Ну, вообще-то, лучше называть человека по имени. Так удобнее.
О д и л л и я. Вот, я же говорю! (протягивает руку). Одиллия!
М а й к и н (пожимает ее руку). Майк.
О д и л л и я. В смысле, Михаил?
М а й к и н. Нет, это от фамилии. Майкин.
О д и л л и я. Забавно... Ну, гуд! Майк, так Майк. Если бы вы сидели «в контакте», это был бы ваш ник. А, что – красиво звучит!
М а й к и н. Вы, наверное, после репетиций – сразу за компьютер, да?
О д и л л и я. Почти. Просто в виртуальном пространстве легче общаться... Не так ли? Ведь эта ваша карусель, которую вы мечтаете выкупить, этот ваш маленький мир – тоже не совсем реален. Есть он, или нет... Кто знает?
М а й к и н. Да, пожалуй, вы правы... Даже больше: сейчас для меня карусель скорее абстрактна, чем реальна. Но это и хорошо! Каждый день я мысленно погружаюсь в идеальный мир моих образов, и это путешествие позволяет мне лучше осмыслить действительность, увидеть всю ее сложность... С этой точки зрения, виртуальность помогает осознать реальность... Кстати, сцена – это тоже виртуальное пространство. Или я ошибаюсь?
О д и л л и я. Не ошибаетесь... Надо же! А я-то думала, вы тут совсем оторвались от культурного слоя. Одичали среди елок.
М а й к и н. Ну, что вы! Это я только на вид такой неотесанный.
О д и л л и я. Да нет, вы вполне! Чувствуется, хорошо учились в институте.
М а й к и н. Ну, не то, чтобы хорошо, скорее – удачно. С точки зрения куда-то приткнуться на время. Во всяком случае, там мне никто не мешал заниматься любимым делом.
О д и л л и я. А у вас есть любимое дело? Неужели, вы конструировали детские аттракционы? Может, карусель – ваша дипломная работа?
М а й к и н. Нет. Карусель изобрели задолго до нашего с вами рождения, в девятнадцатом веке. Уильям Шнайдер – был такой инженер. А я... Я всего лишь музыкант. Пишу музыку...
О д и л л и я. Как интересно... И что это за музыка? Какой стиль?
М а й к и н. Стиль мне определить сложно, сейчас в музыке такая эклектика... Да это и не важно. Музыка бывает хорошая и никакая, душевная и бездушная, посредственная и непосредственная. Дело не в определении, поверьте, а в том кайфе, который ты получаешь, слушая или созидая.
О д и л л и я. Занятно...
М а й к и н. А разве вы не испытываете то же самое? Ведь природа творчества едина. Музыка, живопись, танец, поэзия – это ведь, по сути, одно и то же.
О д и л л и я. Вы так считаете?
М а й к и н. Разумеется. Это акт выражения любви.
О д и л л и я. Может быть...
М а й к и н. А вы об этом не думали?
О д и л л и я. Думала, но как-то сформулировать не получалось. Наверное, я не могу уловить главного...
М а й к и н. Ну, что вы, это же так просто! Главное – делать то, что доставляет радость, и получать от этой радости удовольствие. Тогда и другим ваши чувства передаваться будут. И создавать как можно больше, ибо, помимо того, что любое творчество само по себе великое счастье, это еще и очень хорошая тренировка. А сочинять, на самом деле, просто. Вот, правда, хорошо сочинять сложнее. Для этого нужно много работать – читать, слушать, вникать, общаться с интересными людьми...
О д и л л и я. Как у вас все идеально получается! А есть ли смысл? Вот я, например – обыкновенная балерина, таких сотни. Работаю, творю, ночами не сплю – думаю над ролью. Но! Будь я хоть трижды круче Улановой, все равно про меня никто никогда не узнает. Потому что мир переполнен информацией, и любой творческий всплеск сегодня не то, что малозаметен – никому на фиг не нужен! Давайте поразмышляем о судьбе какого-нибудь великого поэта, Бродского, к примеру. Родись он, допустим, лет тридцать назад... Уверяю вас: ничего бы не случилось! В лучшем случае, он был бы очень хорошим поэтом, супер-поэтом, известным в узких кругах.
М а й к и н. Одиллия, вы подменяете понятия. Я говорил о творчестве, как о вашей коже, а вы мне сейчас про пальто рассказываете. При чем здесь кто кем стал, не стал, мог бы стать? К чему эти разговоры?!
О д и л л и я. А к тому, что вся наша жизнь – вариант судьбы: если ты появляешься в нужное время в нужном месте – у тебя что-то происходит, если нет – идешь дальше. И если это что-то – очень важное, судьбоносное вдруг свершилось – оно и дает толчок новому. Тогда и творчество в радость, и развитие неизбежно. Вот и все. Конечно, старание и труд никто не отменял, но если не суждено тебе для голливудских фильмов музыку писать, то ничего и не будет, хоть ты тресни. Ясно?
М а й к и н. Ясно. Знаете, мне почему-то кажется, что вы очень обижены. Не знаю кем, или чем, но эта обида мешает вам смотреть на мир широко раскрытыми глазами, как в детстве. Мешает вашей фантазии. Вы напоминаете мне Айседору Дункан, которую задушил собственный шарф, попавший под колеса ее же автомобиля.
О д и л л и я. Очень неудачное сравнение. Учитывая, что Айседора тоже была танцовщицей.
М а й к и н. Да, я, кажется, переборщил... Простите.
В этот момент появляется Одетта Блок. На ней черный деловой костюм и белый палантин с кистями.
Б л о к (Одиллии). Слушай, ну, еле тебя отыскала! Как ты? (чмокает подругу в щеку).
О д и л л и я. В норме. Знакомься: это Майк.
