Ходил с дядей Владимиром в Оружейный музей. По возвращении кофе. Затем пришла Аликс. Мы снова беседовали, но не затрагивая вчерашнюю тему. Все-таки хорошо, что она была готова вновь увидеться со мной и продолжить этот разговор. (…) Надел прусский мундир, чтобы встретить Вильгельма…

18 апреля

В 5 едем на вокзал встречать Эллу, Сергея, Михен, Владимира, Поля и Ники. Гостим в замке, где они тоже остановятся. Ужинаем в 7 1/1, затем отправляемся в театр «Птицелов».

16 апреля

После завтрака отправилась к Элле. Сидела там с Ники. (Далее пять зашифрованных строчек…) После разговора была в комнате Эллы. Бабушка пришла в 41/2…

17 апреля

Чудный незабвенный день в моей жизни – день моей помолвки с дорогой, ненаглядной Аликс. После десяти она пришла к тете Михен, и после беседы с ней мы пришли к согласию. Боже, какая гора свалилась с плеч, какую радость мы доставим Папа и Мама. Я хожу весь день словно вне себя, не вполне осознавая, что со мной происходит. Вильгельм сидел в соседней комнате и ожидал окончания нашего разговора с дядями и тетями. Сейчас же я пошел с Аликс к королеве и затем к т. Мари, где все семейство долго на радостях лизалось. После завтрака пошли в церковь т. Мари и отслужили благодарственный молебен… Мне было не до танцев, ходил и сидел в саду с моей невестой! Мне даже не верится, что у меня невеста.

Моя милая, дорогая душка Мама, Я даже не знаю, с чего начать это письмо, ведь столько всего хочется тебе рассказать, что мысли путаются в голове. Расскажу тебе, каким образом по милости Господа Бога окончились мои невыносимые страдания, которым, как мне казалось раньше, не будет конца!

На следующий день после нашего приезда у меня с Аликс сложился длинный и весьма нелегкий разговор, в котором я пытался объяснить ей, что у нее не остается иного выхода, как дать свое согласие! Все время нашего с ней разговора она плакала и только время от времени шептала:

«Нет, я не могу». Но я продолжал повторять свои доводы и наставивать на том, что уже раньше говорил. И хотя разговор этот продолжался больше двух часов, все же мы не смогли прийти к обоюдному решению, поскольку ни она, ни я не желали друг другу уступать. Уже на следующее утро у нас состоялась более спокойная беседа; я передал ей твое письмо, после прочтения которого она уже не была в силах мне возразить. И только тогда я принял это, как доказательство той окончательной борьбы, которая зародилась в ее душе после нашего первого разговора.

Последней каплей в чаше ее горя и колебаний послужила свадьба Эрни и Даки. По совету Эрни Аликс решила поговорить с тетей Михен. Уезжая, он мне шепнул, что все же есть надежда на добрый исход. Мне следует при этом сказать, что на протяжении всех этих трех дней я чувствовал странное томление внутри; каждый родственник считал своим долгом осведомиться о моих чувствах к ней, после чего они желали всего лучшего, словом, все весьма трогательно выражали свое сочувствие к сложившейся ситуации. Тем не менее, все эти разговоры лишь пробуждали во мне еще больший страх и сомнения, я боялся, как бы нас не сглазили. Император Вильгельм тоже приложил свою руку к общему делу, он имел с Аликс разговор и привел ее в то утро 8 апреля к нам в дом. Затем она пошла поговорить с тетей Михен и вскоре после разговора с ней вышла в комнату, где я сидел в ожидании вместе с дядями, тетей Эллой и Вильгельмом. Тогда нас оставили наедине, и… с самых первых слов… она согласилась! Господь милостивый, что же со мной творилось в тот момент! Я вдруг заплакал как ребенок, она тоже не могла остановить своих слез, но настроение у нее сразу же изменилось, она вдруг вся просветлела, а на лице ее впервые показалось спокойствие.

Бог мой! Дорогая моя мама, у меня не хватает слов выразить свое счастье и свою печаль, что вас нет рядом и я не могу обнять тебя и дорогого милого Папа в эту минуту. Весь мир для меня словно перевернулся, и теперь все: природа, люди, места – кажутся мне милыми, добрыми и отрадными. От волнения мои руки тряслись, не переставая, и я не мог совсем писать, и к тому же у меня не было ни минуты свободного времени. Все остальное семейство отвечало на сотни телеграмм, и мне нужно было заниматься тем же, хотя в то же время страшно хотелось хоть на минутку уединиться с моей милой невестой. С того момента она вся переменилась: стала веселой и смешливой, разговорчивой и очень нежной. Не знаю, как мне благодарить Бога за подобное его благодеяние.

Дорогая Мама,

Ники передал мне, что я могу теперь Вас так называть, большое спасибо – Вы так добры ко мне. Не знаю, как мне благодарить Вас и дорогого дядю за тот великолепный подярок, что Вы так любезно мне прислали. Он даже слишком прекрасен для меня! Я была потрясена, когда открыла футляр и увидела эти великолепные камни. Еще раз сердечно благодарю Вас и целую Ваши руки.

Я так горжусь Вашим замечательным орденом и особенно польщена и благодарна за него и другие подарки: прелестное яйцо и милое письмо – всем этим я очень тронута.

Осталось всего два дня до нашего с Ники расставания, и мысли об этом постоянно печалят меня. Разумеется, его дорогая Мама скучает по нему, но ведь Вы позволите Ники этим летом побывать в Англии, не правда ли, – такая долгая разлука будет слишком тяжела, и бабушка с нетерпением ждет его приезда. Он совершенно покорил ее, как и всех, кто его знает. Мои мысли всегда с ним, и сейчас, когда он в церкви, я молюсь вместе с ним. С Божьей помощью я тоже скоро приму в свое сердце его религию и, уверена, он мне в этом поможет. Но не стану более утруждать Вас длинным письмом.