– Вы видели, куда он ушел?

– На улицу.

– А куда на улицу? Мы его потеряли.

– Не знаю, просто ушел.

– Моя креатура. Некоторым не нравится, что я их пригласил. Ну, и как он вам?

– По-моему, сумасшедший.

– Дистанционисты все с тараканами…

– Тоже микромаги?

– Наоборот, макро. Но мы все… и они, и вы, и я, и прочая наша братия… мы все нонстейджеры… Вы, конечно, знаете, кто такие нонстейджеры?..

– Кто?

– Не знаете?.. Приехали на конференцию нонстейджеров и не знаете? Сами нонстейджер и не знаете?

– Так я еще и нонс… нонсенс… тей?..

– Нонстейджер. Кому надо минимум оборудования или вообще не надо – нонстейджеры. Микро– они или макромаги, не важно. Те же менталисты, например. Вот вам ведь не надо особого оборудования? Если, конечно, не иметь в виду черепную коробку?..

– Не уверен, что и черепная коробка нужна.

– Ну, мы с вами еще разберемся. Счет, пожалуйста, – позвал он официантку.

– А что у вас было с бомбой сегодня? – спрашивает Капитонов.

– Бомбы не было, а была противоправная попытка сорвать конференцию. Но мы легко не сдаемся. Кстати, после оперы будет ужин – лучше поздно, чем никогда. Так вы сходите ко второму акту, успеете. Прямо в гостинице представление. Уже поют, наверное.

– Что-то не слышу.

– В конференц-зале представление. Второй этаж.

– Мне бы поспать.

– Там и поспите.

– Хорошо бы. А вы пойдете?

– Нет, я в театр не хожу. И в цирк тоже.

– А как опера называется?

– «Калиостро».

– Не знаю такую.

– Камерная. Для участников конгресса.

– Так это конгресс или конференция?

– Какая разница. Вам не все ли равно?

– Это про того самого Калиостро?

– Наверное. А вы других знаете? Культурная программа не по моей части. Что-то тематическое. Все-таки наш человек.

Официантка, подойдя, не успевает положить папочку на стол – Водоёмов в мгновение ока папочку выхватывает у нее из руки и, не вынимая счета, что-то ловко отправляет под корочки, и тут же папочку возвращает.

Ошеломленная такой быстротой официантка несколько секунд стоит окаменело перед отвернувшимся от нее Водоёмовым – потом, спохватившись, поворачивается и уходит в сторону стойки.

– Послушайте, – говорит Капитонов, глядя в зеркало на удаляющуюся официантку, – почему здесь так много зеркал? У меня в номере – перебор.

– Один из владельцев отеля – концерн «Невский зеркальщик».

– Ах, вот оно что… Но все равно не понимаю, какой смысл в моем одном голосе? Или вы всех так… обрабатываете?

– Обрабатываю только вас, потому что вы последний. Остальные, кто надо, уже все обработаны.

Официантка с папочкой снова здесь, вид у нее обескураженный.

– Извините, – обращается она к Водоёмову, который, впрочем, на нее и не смотрит, – но тут не деньги…

– А что? – не поворачивая головы, спрашивает Водоёмов.

– Карта…

– Африки?

– Нет…

– Европы?

– Нет… игральная карта…

– Пики?.. Крести?.. Буби?..

– Шестерка червей… – лепечет официантка и показывает открытую папочку Капитонову, потому что Водоёмов по-прежнему глядит в сторону.

Капитонов действительно видит шестерку червей.

– Закройте, – нехотя произносит Водоёмов. – Дайте сюда. Это что?

Взвесив на ладони папочку, он кладет ее на стол, так и не открыв.

– Зачем вы меня за нос водите, – говорит Водоёмов, – там все как надо.

Официантка открывает папочку и видит вместо шестерки червей тысячу рублей одной бумажкой. Да и Капитонов, призванный в свидетели, видит то же самое.

– Без сдачи, – поднимается Водоёмов. – Идемте, коллега.

– Как это? – восхищенно спрашивает официантка.

19:55

В холле Водоёмов не торопится прощаться с Капитоновым. Он ведет его к стойке ресепшен. Выясняется, что Архитектор Событий так и не возвращался.

– Секундочку, – говорит Водоёмов и достает телефон. – Оленька, я тут внизу с Евгением Геннадьевичем Капитоновым, у него расстройство сна, а сосед у него за стенкой в номере сама знаешь кто. Вряд ли он выспится. С другой стороны, Архитектор наш так до сих пор и не оформился. Нельзя ли Евгения Геннадьевича перекинуть в номер Архитектора, это этажом ниже?.. Ну, почему же… Появится Архитектор, как-нибудь с ним разберетесь… Да?.. Неужели так сложно?..

Он с недовольным видом выслушивает какие-то возражения, потом говорит:

– Но мы можем Евгения Геннадьевича в компенсацию за все его страдания хотя бы отправить в Москву не поездом, а самолетом?.. А резервный фонд, Оля?.. Нет, я имею в виду черную коробочку… Так ты загляни… Нет, дорогая, ты сначала загляни, а потом говори, что пустая… Да, прямо сейчас.

Он убрал телефон.

– Пожиратель Времени и Архитектор Событий, к сожалению, не могут жить на одном этаже, но надеюсь, вы не боитесь летать самолетом?

Пожали друг другу руки. Водоёмов вышел на улицу.

20:01

20:01 показывает электронное табло над стойкой ресепшен. Капитонов пытается сообразить, откуда это Водоёмову известно о беспокойном соседе. Возвращаться в номер и слушать, как там за стенкой блюют, Капитонов и в самом деле не хочет. Между тем время – подходящее для антракта. А вдруг правда антракт?

Он поднимается на второй этаж и сразу же убеждается, что угадал: это антракт.

Двери в зал открыты, немногочисленная праздная публика бродит по холлу, поглядывая на рыбок в аквариумах и на то, что висит на стенах.

Капитонов, не долго думая, входит в зал.

От зала, который назван Большим, он ждал больших размеров, – тем заметнее, что большинством

делегатов конференции культурное мероприятие бойкотируется. Капитонов садится с краю в последнем ряду, отсюда он видит только затылки уже разместившихся зрителей. Лица он видит лишь тех, кто входит в боковую дверь, – все-таки он не настолько хорошо рассматривал снимки в брошюре, чтобы теперь узнать хоть кого-нибудь из входящих в зал. Хотя почему же: вот определенно микромаг Астров, тот, чья улыбка на снимке нивелировалась его же надменным взглядом. Теперь лицо Астрова выражает покой и бесстрастность. И вообще они входят в зал с отрешенными лицами. То ли готовят себя к продолжению встречи с высоким искусством, то ли первое действие так их ошеломило.

Все расселись, и гаснет свет.

На сцене двое молодых людей в одеждах явно не восемнадцатого века. Он сидит на стуле и смотрит в зал, а она за его спиной щелкает ножницами, изображая завершение стрижки.

На ней короткая синяя юбка в белый горошек, футболка, и она босиком. А в чем он, Капитонов не обращает внимания – в чем-то серо-спортивном.

Она говорит:

– Ничего. Самой понравилось. Не бойся, я чуть-чуть. Теперь ты такой же, как месяц назад… ну, ты помнишь, когда…

Он отвечает:

– Если придерживаться устойчивой терминологии, можно сказать, что сегодня у нас завершается медовый месяц.

Она:

– Дурацкое название. И ничего не завершается…

Освободив его от простыни, заправленной за ворот, она говорит:

– Пойди посмотри в зеркало.

Он отвечает:

– Лишнее. Я тебе доверяю.

– Иди в ванную, – говорит она, – не ленись, посмотри в зеркало.

– Пойду и увижу протечку на потолке? Сегодня не такой день, чтобы наблюдать, как с потолка вода капает…

Однако встает и отходит в сторону, делая вид, что вошел в ванную посмотреть на себя в зеркало. Она тем временем набирает на старом телефонном аппарате номер и вызывает водопроводчика.

Никто не поет.

Не похоже на оперу.

– Во-до-провод-чик, – подает он голос как бы из ванной. – Нам это слово приелось, а ты послушай: оно звучит возвышенно, почти величественно: во-до-провод-чик!

Она ему говорит:

– У меня иногда появляется ощущение… что мы совершенно несамостоятельны… Будто принадлежим какому-то причудливому миру, кем-то придуманному…

Капитонов решает, что это современная опера. С элементами драмы. Еще запоют.