— J’ai passé quelques jours â Malaga… — сказал Жерар Бонди спокойно. — J’ai eu l’impression qu’il suffirait de très peu de gens et de très peu de temps pour organiser une insurrection armée contre le Régime.
— Ma femme et moi nous avons tiré la même conclusion en Catalogne… D’une situation révolutionnaire qui pourrit, d’un èlan populaire gasprillé faute d’une ligne de combat plus ferme…
— Si la Résistance espagnole a besoin de nous, dites à vos amis que nous sommes prêts à reprendre les armes.
— Nous avons gardé des liens avec des anciens maquis. Est-ce qu’il vous intéresserait de faire leur connaissance?[66]
Все еще восхищенный сердечностью оказанного тебе приема, ты погрузился в мечты, ты был твердо убежден, что знаешь «сезам» и держишь в руках ключ к правде, тебя восхищала возможность извне поддерживать благородную борьбу, которую вели твои друзья, внести ощутимый вклад в разрешение всех невзгод Испании: безоговорочная помощь французской интеллигенции, общая стратегия с движением сопротивления в остальных европейских странах, возможность народного вооруженного восстания, — все эти идеи еще бродили у тебя в голове, когда через неделю ты во второй раз поднялся по устланной ковром лестнице особняка на улице Сольферино и позвонил у дверей. Роберт Нуво взялся провести встречу с греками и португальцами с целью разведки, и ты послал Антонио зашифрованное письмо, в котором сообщал, как идут твои хлопоты, и о том, что создан Комитет помощи, который займется приобретением и переправкой оружия и пропагандистской литературы.
Тессье любезно поздоровался с тобой за руку и провел в гостиную. На диване, свернувшись клубком, спал черный кот. Из проигрывателя вполголоса неслось «La leçon des Ténèbres»[67] Куперена.
— Robert Nouveau m’a prié de l’excuser auprès de vous. Etes-vous au courant de la nouvelle?
— Quelle nouvelle?
— Le Front de Libération National Algérien a déclenché une nouvelle offensive terroriste contre les forces françaises[68].
Он устроился в кресле напротив тебя и налил два стакана виски.
— Nous avons été prévenus avant hier par un des dirigents… Il faut orchestrer tout de suite une campagne de presse pour soutenir son action. Nonveau et moi nous avons rédigé le brouillon d’un appel à l’opinion qui est actuellement entre les mains de Cazalis[69].
Его прервал резкий телефонный звонок. Ты поднялся с кресла и стал рассматривать стоявшие на полках книги. На другом конце комнаты тихонько вибрировал приятный тенор. Тессье, сидя на валике дивана, пристально смотрел в окно.
— Un Algérien?… Dis-lui de venir chez moi… Non, je ne bouge pas… La rédaction?.. C’est surtout Nouveau qui l’a faite… Qu’est-ce que tu en penses?.. Trop d’adjectifs, n’est-ce pas?.. Bon, tu peux m’envoyer une copie à la maison… D’accord… Oui, je te préviendrai dès qu’il arrive…[70]
Когда он повесил трубку, ты опять вернулся в кресло, а он закурил сигарету и мягко тебе улыбнулся.
— Nous ne dormons pratiquement pas depuis quarantehuit heures. Je viens de le dire à l’instant à ma femme: je me sens un peu comme â l’époque où je suis entré dans la Résistance…[71]
На этот раз позвонили у дверей, и Тессье, жестом извинившись, вышел. Через несколько минут он вернулся вместе с двумя женщинами и мужчиной, которые были тебе незнакомы. Вас представили друг другу, и наступило долгое молчание.
— Vous voudrez bien me pardonner mais je dois traîter d’un problème ungent avec mes amis. Si vous pouvez m’attendre un peu?..
— Peut-être serait-il mieux que je vienne un autre jour?
— Comme vous préférez, mon cher ami. Vous n’avez qu’à me téléphoner et je vous fixerai un rendez-vous avec Nouveau.
— Quelle date vous conviendrait le plus?
— La semaine prochaine, par exemple. Choisissez vousmême le jour, n’importe lequel. Je suis tous les matins chez moi[72].
Он стал прощаться с тобой, и при этом на лице у него было выражение отсутствующее и в то же время озабоченное, и ты, разочарованный неудавшейся встречей, заставил себя выждать несколько дней, прежде чем решился ему позвонить. По телефону ответил он сам удивленным и в то же время любезным тоном, и, когда ты напомнил ему о намечавшейся встрече за круглым столом с греками и португальцами, он печально сообщил тебе, что Нуво уехал в Алжир и вернется в Париж не раньше чем через несколько дней. Он сказал, что Комитет друзей алжирского народа, созданный французской интеллигенцией, должен собраться на квартире у Казалиса, и пообещал своевременно сообщить о дне и часе, чтобы и ты пришел. Насколько тебе помнится, он ни словом не упомянул об Испании.
Ты звонил ему еще два раза, прежде чем до тебя окончательно дошло, что заботы о твоей стране решительно выпали из сферы его пристрастий. Превратности войны в Алжире, Суэцкий кризис, драматические события в Венгрии и Польше полностью поглотили всю до капли энергию его друзей, а между тем донкихотская борьба Антонио и твоих товарищей против тупого и косного испанского общества и его всемогущих стражей задыхалась в грязном пропагандистском чаду опустошающих и бесполезных Годов Мира. Что же касается Жерара Бонда, отделившегося от остальных по причине политических и чисто личных разногласий, то он провел несколько месяцев в Малаге, только не организовал там, как он собирался раньше, вооруженного восстания. За то время, что он там пробыл, он лишь написал коммерческую книжонку с метафизическими потугами, которая после его возвращения в Париж была единодушно поддержана буржуазной критикой и получила Гонкуровскую премию.
Четверг, 27-е. В 9.20 приезжает Горилла. В баре «Пичи» встречается с Цыганом и еще одним человеком, которого назовем Асдрубал. Втроем они идут по улице Энтенса, и, когда проходят мимо одного из полицейских агентов, тот слышит, как Горилла говорит остальным: «Вы знаете, я на вас надеюсь». Они возвращаются в «Пичи», Горилла отделяется, идет в бар «Эскосес» и встречается там с человеком, у которого сверток в газетной бумаге и которого назовем условно Эль-Вити. Они доходят до перекрестка Вильядомат-Консехо-де-Сьенто, и там Эль-Вити пропадает из виду. Горилла возвращается со свертком в «Пичи», разговаривает с Цыганом и Асдрубалом. Через 5 минут он выходит вместе с Цыганом и, прощаясь, отдает ему сверток. Горилла едет на улицу Байлен, 35, и примерно через час появляется вместе с Сойкой и Эскучи. На площади Тетуан Сойка от них отделяется. Горилла и Эскучи заходят в бар «Пакито». Там за стойкой — Цыган, в руках у него долгоиграющая пластинка на 33 оборота, купленная в магазине «Белтер». Он передает пластинку Горилле, расплачивается и уходит. Горилла и Эскучи идут дальше, вниз по проспекту Сан-Хуан и на углу Ронда — Сан-Педро встречаются с Эль-Вити, у которого на этот раз большой чемодан зеленого цвета, судя по всему, довольно тяжелый. Горилла берет чемодан, а пластинку отдает Эль-Вити. Этот последний садится в такси и пропадает из виду.
При проверке Асдрубал оказался Франсиско Пейро Коломером, проживающим в Барселоне, по улице Офисиос, 37; ранее ни в чем не замеченным.
Понедельник, 1 декабря. В 9.45 приезжает Горилла и направляется домой к Цыгану. Через 10 минут выходит и на автобусе едет в мастерские «Орион». Ламбретто и Лапа идут с ним вместе в бар «Лас-Антильас». Пробыв там полчаса, они расходятся. Горилла на трамвае едет до Энтенсы, входит в бар «Мариола», как будто кого-то ищет, и потом идет в мастерскую к Синему. Возвращается домой к Цыгану и в 16.10 вместе с ним идет к остановке метро Вергара. Немного спустя он встречается с Анибалом и другим, которого назовем Кодесо. Все четверо идут вверх по улице Бальмес таким образом: Горилла с Анибалом, Цыган с Кодесо. Поравнявшись с семинарией, Горилла открывает пакет, который нес Цыган, и что-то объясняет Анибалу относительно содержимого пакета. Они возвращаются к остановке Вергара и там расстаются. В 18.40 Горилла и Цыган приходят в мастерскую Синего, и все втроем идут в «Пичи». Поговорив 20 минут, расходятся, и Горилла возвращается к Сойке.
Анибал оказался Хусто Марино Губерном, проживающим в Сабаделле, по улице Мадригал, 7. Он — профсоюзный деятель, паспорт № 78562, выданный в феврале 1960 года.
Вторник, 2-е. Горилла приезжает никем не замеченный. В 12 часов обнаруживается на улице Рокафорт; он идет к тому месту, где в прошлый вторник встречался с Гого, Кокто и Эскучи. Никого там не застав, направляется в бар «Пичи», где его ожидают Цыган и Синий. Потом возвращается на угол Рокафорт — Арагон и идет, не останавливаясь и не взглянув в ту сторону, где в прошлые разы происходили встречи. Вечером он снова появляется там с Эскучи, и сначала он, а потом она проходят несколько раз мимо этого места, но связного не обнаруживают. Добавим, что, когда Эскучи подходит к этому месту, она вслух говорит: «Улица та самая… Ну, конечно, здесь». И тут же для большей верности спрашивает у человека, случайно оказавшегося сотрудником, ведущим наблюдение: «Скажите, пожалуйста, это улица Рокафорт?» В 17 часов они садятся в такси и едут на вокзал MCA. В 20.20 приходят к Сойке, и в 21 час наблюдение за домом снимается.
