Чтобы сдержать разбушевавшуюся стихию, правящим классам нужна была твердая власть. Возможно, это было одной из причин, ускоривших консолидацию власти в Сиаме в конце 1933 — начале 1934 г. Возможно также, отчасти поэтому популярному Приди пришлось занять отнюдь не популярный пост министра внутренних дел, на котором он подавлял движение рабочих. После забастовок на рисорушках в 1934 г. был принят закон, по которому рабочие-китайцы (наиболее активная часть тогдашнего рабочего класса) не могли составлять более 50—70% работающих на этих предприятиях. Одновременно Приди не хуже старых министров расправлялся с печатью, публиковавшей нежелательные для правительства сведения. Как и прежде, неоднократно закрывались газеты. В тюрьмах сидели сотни людей, осужденных по «антикоммунистическому закону», в том числе и такие, которые лишь недавно в добровольческих отрядах сражались против принца Боворадета.
Главной силой для подавления трудящихся масс и центром, вокруг которого стала сплачиваться вся организация правящего класса, постепенно становится армия. При этом официально дух милитаризма раздувается под предлогом обороны страны от внешней угрозы, хотя такой угрозы тогда не существовало (когда же она появилась, в декабре 1941 г., армия капитулировала без единого выстрела). Уже 24 апреля 1934 г. Пибун Сонгкрам (тогда заместитель министра обороны), выступая с речью от имени правительства, провозгласил новое, военное направление развития Сиама. В сентябре 1934 г. 36-летний полковник Пибун Сонгкрам стал министром обороны и заместителем верховного главнокомандующего Сиама. В следующем году Пибун организовал военизированную молодежную организацию полуфашистского типа — «Ювачон», одной из главных задач которой была военная пропаганда в массах. Число министров-военных в правительстве Пья Пахона (июнь 1933 — декабрь 1938 г.) колебалось от 7 до 13 (в среднем — около половины). Военные расходы в 1934—1938 гг. продолжали расти стремительными темпами. В 1936/37 г. они составили 24,3 млн. бат, в 1937/38 г. — 27 млн. бат (235% по сравнению с 1932 г.). В 1937 г. в Италии было приобретено семь торпедных катеров и два минных заградителя. В 1938 г. 10 военных судов было заказано в Японии.
Политика «твердой власти», опиравшейся на армию, проявилась в запрещении многих политических организаций. «Пока я имею влияние в правительстве, — заявил в самом начале своего правления Пья Пахон, — ни один элемент коммунизма не просочится в Сиам». При этом запрет политической деятельности относился не только к левым партиям. Так, весной 1937 г. правительство отклонило просьбу о создании в стране партии лейбористского толка и не разрешило создать Народную политическую партию с консервативной программой. «Время для партий в Сиаме еще не созрело», — говорилось в заявлении Совета министров от 20 мая 1937 г.
Во внешней политике правительство Пья Пахона, используя благоприятную для Сиама международную обстановку, повело борьбу за полную отмену неравноправных договоров. Центральную роль в этой дипломатической борьбе сыграл Приди, занимавший с сентября 1934 г. по декабрь 1938 г. пост министра иностранных дел. В своей политике он ловко использовал межимпериалистические противоречия, прежде всего противоречия между Японией, с одной стороны, и Англией и Францией — с другой. В 1935 г. Приди нанес официальный визит в Японию, где вел переговоры о привлечении японских капиталов в сиамскую промышленность. В том же году в Японию начали направлять для стажировки сиамских офицеров.
Торговля с Японией стала занимать все больший удельный вес во внешней торговле Сиама. Если в 1925 г. японские товары составляли только 3,4% сиамского импорта, то в 1935 г. — 25,6, а в 1936 г. — 28%. В марте 1936 г. в Сиам прибыла японская экономическая миссия. В том же месяце Сиам стал устанавливать таможенные тарифы, не считаясь с прежними договорами, а 5 ноября 1936 г. все неравноправные договоры с западными державами были денонсированы.
В ноябре — декабре 1937 г. Сиам подписал новые договоры с Англией, Францией, Германией, Италией и США, по которым западные державы отказывались от всех своих привилегий. Таможенный суверенитет Сиама был, таким образом, полностью восстановлен. С Японией же в марте 1938 г. был заключен особый договор о торговле, предоставлявший японцам в Сиаме привилегии, которыми не пользовались другие иностранцы. Японцы получили право покупать и арендовать здания, предприятия, склады, создавать благотворительные учреждения. Уже в 1937 г. в Сиаме проживало около тысячи японцев, главным образом представителей разных фирм.
Ряд мер правительства Пья Пахона, притом относительно робких, был направлен на ограничение позиций иностранного капитала внутри страны. Первым актом такого рода явился принятый в 1933 г. закон о налогах на банки и страховые компании. Повышение налогов на доходы этих учреждений позволило сиамскому правительству вырвать у иностранного капитала часть банковской прибыли. (В это время на шесть иностранных банков приходился только один сиамский.)
Основное же давление до конца 30-х годов оказывалось не столько на иностранный капитал, сколько на местных китайских предпринимателей, находившихся в более уязвимом положении. Меры правительства в этой области являлись частью дискриминационной политики в отношении китайского национального меньшинства, ударявшей в большей степени по китайским трудящимся, нежели по китайской буржуазии. Последняя могла откупиться от сиамских чиновников как взятками, так и официальными платежами, что она и делала. Происходило, таким образом, перераспределение части национального дохода в пользу сиамского чиновничества, которое в этом случае, проводя формально антибуржуазную политику, приобретало первоначальные накопления, позволявшие ему самому войти в ряды буржуазии.
Начинается также создание государственно-капиталистического сектора в соответствии с экономической программой Пья Мано. В 1934 г. организуется Сиамская бумажная компания с 30% капитала, принадлежащими государству. В правление компании вошли 10 чиновников, участвующих в деле своим «опытом», и два крупных торговца, вложивших капитал. В том же году с помощью правительства был сооружен большой пивоваренный завод, который к 1938 г. стал приносить чистую прибыль в 12% от оплаченного капитала. В 1936—1937 гг. государство сооружает крупный сахарный завод.
Во второй половине 30-х годов, после окончания мирового кризиса и в условиях известного оттеснения китайской буржуазии, оживляется и частный сиамский капитал. В 1938 г. основывается крупная местная компания — «Тай ныа паничако» (с учредительным капиталом 3 млн. бат), объединяющая ряд предприятий лесопильной и оловодобывающей промышленности. Появляются первые крупные страховые компании, принадлежащие местному капиталу.
Предпринимались некоторые попытки создать рабочее законодательство. Но проект закона о труде, устанавливавшего минимальный возраст рабочих, твердую заработную плату и пособие по болезни, был отвергнут Ассамблеей в январе 1938 г. Пролетариат был еще слишком слаб, чтобы успешно отстаивать свои права. Численность промышленных и транспортных рабочих с 1929 по 1937 г. выросла только на 20 тыс. и составляла около 2% численности самодеятельного населения. Средняя дневная заработная плата промышленного рабочего упала с 2,1 бата в 1928 г. до 1,6 бата в 1938 г. К концу 30-х годов XX в. зарплата сиамского рабочего была в среднем ниже чем в США в 8 раз и в Англии — в 3,5 раза, но все же выше чем в Индии и в Египте в 2 раза и в Индонезии — в 3 раза.
В области сельского хозяйства правительство Пья Пахона в 1936—1938 гг. осуществляет некоторые меры, облегчавшие положение какой-то части крестьянства. В 1936 г. принимается закон о земельном максимуме, в соответствии с которым никто впредь не мог получить во владение сверх 50 раев (8 га) земли. Но этот закон не имел обратной силы и не повел к аграрной реформе. К тому же его легко обходили путем записи земель на имя подставных лиц. Тогда же был принят десятилетний план кооперативного развития и были значительно увеличены средства на ассигнования кредитным кооперативам. Число их выросло со 150 в 1932 г. до 770 в 1937 г. Однако все они были некрупные, каждый действовал в пределах одной деревни, и большинство сиамских крестьян по-прежнему оставалось в зависимости от торгово-ростовщического капитала. В целом сельское хозяйство в 30-х годах развивалось замедленными темпами. Посевная площадь под рисом с 1929 по 1937 г. увеличилась на 14,3%, тогда как население (88,6% которого было занято в сельском хозяйстве) — на 26%. Производство риса на душу в 1938 г. упало до 306 кг по сравнению с 330 кг в 1906 г.
