Когда в 1833 г. в Сиам прибыло первое американское посольство во главе с Эдмундом Робертсом, ему был оказан самый радушный прием (уже тогда были заложены основы традиционной сиамской политики XIX — начала XX в. — использовать одну западную державу против другой). Но несмотря на все усилия американского посла добиться каких-нибудь новых льгот, с ним был подписан точно такой же договор, как с англичанами. В 1840 г. сиамцы обратились с предложением подписать сходный договор к французскому консулу в Сингапуре, однако Франция тогда не проявила заинтересованности.
Перелом в отношениях, правительства Рамы III с Западом наступил в годы первой «опиумной» войны Англии против Китая (1839—1842). Как и в 1825 г., снова стали распространяться слухи о готовящемся нападении на Сиам. Сиамское правительство начало строить новые оборонительные сооружения. Устье Менама было заграждено цепями и вбитыми в дно бревнами. В то же время развитие собственного флота позволяло сиамцам меньше зависеть от европейских скупщиков. В связи с этим был возобновлен государственный контроль над торговлей сахаром. В 1842 г. цена сиамского сахара была поднята на 40%.
Английские и американские купцы в ответ на эту меру, ударившую по их карману, попробовали организовать против Сиама нечто вроде торговой блокады. Их корабли почти перестали заходить в Бангкок. Общий экспорт Сиама упал, но сиамцы не капитулировали.
Тогда Англия и США решили прибегнуть к традиционной политике канонерок. 24 марта 1850 г. в Сиам на военном корабле прибыл американский посол Джозеф Баллестье с требованием решительно пересмотреть сиамо-американский договор. Намеренно или по невежеству он начал переговоры в крайне грубом тоне, осыпая сиамцев угрозами. Это не смутило сиамских дипломатов. После трех недель безуспешных переговоров он должен был покинуть Сиам. Говоря современным языком, его объявили «персона нон грата» и потребовали от американского правительства прислать нового посла.
Вскоре (10 августа 1850 г.) в Бангкок на двух пароходах с огромной пышной свитой и письмом от королевы Виктории прибыл английский посол, знаменитый авантюрист, «белый раджа Саравака», Джеймс Брук. Это был дипломат куда более высокого полета, чем Баллестье. Он безукоризненно владел всеми тонкостями восточного этикета. Но суть его требований сводилась к тому же. Он потребовал: 1) резкого снижения или отмены большинства пошлин; 2) права экстерриториальности для англичан; 3) права скупки земли и 4) разрешения на импорт опиума, категорически запрещенный договором 1826 г.
Сиамские министры ответили ему пышным посланием, восхваляющим его дипломатические качества, но отказались по существу удовлетворить хотя бы одно требование.
Тогда Джеймс Брук выразил «сожаление» по поводу печальной судьбы Китая, который не смог договориться с Англией по торговым вопросам, и, сделав этот многозначительный намек, отбыл вместе со всей своей свитой.
Ситуация стала предельно ясной. Сиам должен был принять какое-то кардинальное решение.
ГЛАВА IX.
ВТЯГИВАНИЕ СИАМА В СИСТЕМУ МИРОВОГО КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ХОЗЯЙСТВА И ЗАРОЖДЕНИЕ КАПИТАЛИЗМА
(1851—1918) 1. Заключение неравноправных договоров
3 апреля 1851 г. Рама III умер. На следующий день вышел из монастыря и был провозглашен королем Рама IV Монгкут (1851—1868), сторонник уступок Западу. Сыновья Рамы III, фигуры куда менее значительные, чем Монгкут, были, как в свое время он сам, отстранены от трона.
27 лет, проведенных в монастыре в период правления Рамы III, не прошли для Монгкута даром. Отстраненный от участия в конкретном управлении страной, он получил неограниченное время для размышлений о том, какими путями следует осуществлять это управление. Монгкут не был, как это иногда представляют, первым сиамцем, проявившим интерес к западной цивилизации, но он был, пожалуй, первым сиамцем, ставшим изучать западные страны не только в узко практическом смысле. Он был первым из сиамских принцев, который овладел не только английским, но и латынью, который вошел в тесный контакт с европейскими и американскими миссионерами, в то время по существу единственными представителями Запада в Сиаме. И он был, по-видимому, одним из первых в Сиаме, кто понял, что в сложившейся обстановке никакое посильное для сиамцев укрепление обороны не спасет страну, если оно не будет подкреплено искусной и гибкой дипломатией. Уже в бытность королем, в 1867 г., Он так формулировал свои мысли по этому поводу в инструкции сиамскому послу в Париже:
«Что может сделать небольшое государство, подобное нашему, когда его с двух или трех сторон окружают могущественные страны? Предположим, что мы откроем в нашей стране золотую жилу, которая даст нам много миллионов катти золота, и его будет достаточно для покупки сотни военных кораблей. Но даже с золотом мы не сможем бороться против них, поскольку нам придется покупать у них же эти самые военные корабли и снаряжение. В настоящее время мы не имеем возможности сами производить эти вещи. Если даже у нас будет достаточно денег, чтобы купить их, эти страны могут в любой момент приостановить продажу, как только поймут, что мы вооружаемся против них.
Единственное оружие, которое мы имеем и сможем употребить в будущем, — это наши уста и наши сердца, исполненные здравого смысла и мудрости. Только они могут защитить нас».
В проведении новой политики Рама IV опирался на группу высших феодалов, своих единомышленников, в первую очередь на своего младшего брата принца Итсарата, которого он сразу же назначил вице-королем — упаратом (последний был до такой степени «западником», что даже своего сына назвал Джорджем Вашингтоном), на нового калахома Чуанг Буннака (сына Дит Буннака) и пракланга (племянника Дит Буннака). Сам старый Дит Буннак и его брат Тат Буннак, вынесшие на своих плечах всю тяжесть дипломатической борьбы при Раме II и Раме III, настроенные более консервативно, были щедро награждены Монгкутом (для них был придуман специальный титул, ставивший их выше принцев крови), но постепенно оттеснены от активной политической деятельности.
Уже в 1852 г. Монгкут, решительно порвав со старыми традициями сиамской дипломатии, первый направил письма Наполеону III и римскому папе Пию IX. Доставить письма было поручено главе Французской иностранной миссии в Сиаме епископу Паллегуа.
В том же, 1852 г. новый король сделал первые практические шаги навстречу требованиям европейских дипломатов, разрешив экспорт риса и отменив государственную монополию на вывоз сахара. Когда в 1855 г. в Бангкок прибыл на военном судне новый английский посол, Джон Боуринг, переговоры были проведены в неслыханно быстром для старого Сиама темпе — за 15 дней.
18 апреля 1855 г. был заключен первый после XVII в. неравноправный договор Сиама с европейской державой. По этому договору Англия вынудила Сиам пойти на весьма существенные уступки.
Первая статья договора гарантировала свободную торговлю, т. е. автоматическую отмену всех торговых монополий, составлявших один из главных источников государственного дохода Сиама.
Во второй статье провозглашалась экстерриториальность британских подданных. За любое преступление на территории Сиама они впредь несли ответственность только перед английским консулом в Бангкоке, назначение которого предусматривалось этим договором.
Четвертая статья предоставляла англичанам (с некоторыми ограничениями) право приобретать земельную собственность в радиусе 24 часов пути на лодке от Бангкока, т. е. в самой плодородной и богатой части страны.
Согласно седьмой статье британские военные суда могли входить в Менам и бросать якорь в Пакнаме, а если на борту у них находился посол, то подыматься до самого Бангкока.
Наиболее важная, восьмая, статья отменяла налог на длину кораблей, установленный договором 1826 г., и заменяла его трехпроцентной импортной пошлиной на все виды товаров (кроме опиума). При этом в случае реэкспорта непроданных товаров пошлина возвращалась. Ввоз опиума не только разрешался, но и становился беспошлинным, с единственным условием — продавать его только китайскому откупщику (курение опиума коренным сиамцам официально запрещалось).
