Тайный смысл отказа Кроуферда, однако, был быстро разгадан сиамцами. Как только два года спустя разразилась первая англо-бирманская война, они энергично начали строить укрепления европейского типа по всему побережью. Впрочем, и в самый момент описываемых переговоров определенные круги в Сиаме открыто говорили об угрозе английской агрессии. «Интриганы уверяют, — с досадой писал Кроуферд в отчете, — что англичане пришли сюда со сладкими словами, притворяясь, будто хотят только торговать, затем, немного погодя, они попросят разрешения построить факторию, затем стену вокруг нее, потом поставят на эту стену пушки и, наконец, захватят эту страну, как уже было во многих случаях. Они прибавляют, что англичане, хотя и не ведут сейчас войны в Индии, но держат там под ружьем большую армию, которая не может не быть пущена в ход».
8 апреля 1822 г., на девятый день после прибытия в Бангкок, Кроуферд, не имевший по своему статусу права на аудиенцию у короля, был принят Рамой II. Такая оперативность сиамского двора и вдобавок нарушение им же самим традиционного дипломатического этикета показывают, насколько серьезно сиамцы относились к невысказанным целям английского посольства. Одним из первых вопросов Рамы II был вопрос, с ведома ли короля Англии предпринято посольство или это частная инициатива губернатора британских владений в Индии Гастингса. В заключение встречи Рама II подчеркнул, что Сиам более всего нуждается в огнестрельном оружии.
Затем последовали новые переговоры с праклангом и принцем Четсабодином. В промежутках послов знакомили с достопримечательностями столицы, в том числе им, как бы между прочим, показали большой пороховой завод.
В своих беседах с Кроуфердом пракланг и Четсабодин старались как можно лучше выяснить дальнейшие колониальные планы Англии. На аудиенции 18 апреля принц спросил английского посла, какой доход приносит Цейлон. Дж. Кроуферд стал уверять, что Англия терпит там одни убытки (но он вынужден был признать в своем дневнике, что «сиамцы были прекрасно осведомлены о ситуации»). Чтобы замять неловкость, один из членов посольства завел речь о том, что Англия пребывает в мире со всеми народами. «Зачем же вы содержите такой большой флот?» — немедленно спросил его пракланг. Англичане уклонились от ответа.
В ходе дальнейших переговоров проявилось двойственное отношение сиамского правительства к англичанам.
Возможно, за этим стояли две разные группы лиц. Так, сам Кроуферд в дневнике отмечал, что во дворце борются за власть «две партии»: одна — во главе с принцем Четсабодином и праклангом, другая — во главе с юным принцем Чао Фа (будущий Рама IV Монгкут). Но колебания в переговорах могли исходить и от самого старого короля Рамы II.
Единственное требование англичан, на которое сразу последовал твердый отрицательный ответ, — это требование экстерриториальности. Остальные предложения Кроуферда дали пищу к длительной дискуссии.
Так, на просьбу Дж. Кроуферда снизить импортную пошлину с 8 до 6% пракланг возразил, что португальцы в 1818 г. уже получили такую льготу, но никакой торговли все равно не ведут. Затем он согласился на указанное снижение пошлины. Но в беседе 25 мая поставил в этой связи условие, что в Бангкок ежегодно должно приходить не менее пяти английских торговых кораблей. В проекте же торгового соглашения, представленном праклангом 6 июня, о снижении налогов не было сказано ни слова, зато гарантировалась «свободная и неограниченная торговля», которой все время добивался Кроуферд. (По его мнению, именно государственная торговая монополия на целый ряд важных товаров и право первой покупки импорта, традиционно принадлежавшее королю, препятствовали европейской торговле в Сиаме, что же касается пошлин на товары или тоннаж, они, как считал Кроуферд, были невелики.) Но всего четыре дня спустя эта важнейшая уступка была взята назад при помощи небольшого «редакционного» замечания сиамцев, после слов «свободная торговля» добавивших: «с комендантом порта» (читай: с государством).
Создается впечатление, что сложная дипломатическая игра с сиамской стороны имела целью прощупывание подлинных намерений англичан, выяснение, как далеко они пойдут в своих ответных уступках и насколько они опасны в данный момент. Поэтому Кроуферда то соблазняли договорными льготами и выгодными торговыми сделками (например, поставкой в Бенгал 24 тыс. т соли в один год), то пугали американской конкуренцией. «Эти люди (американцы. — Э. Б.) привозят нам то, что нам больше всего нужно, — огнестрельное оружие, — заявил пракланг, — и забирают у нас большие партии сахара и другие продукты страны». К этому он, явно преувеличивая, добавил, что в текущем году ждет прибытия 8—10 американских кораблей. В другой раз пракланг обратил внимание Кроуферда на широкое распространение в Сиаме посадок кофе, созданных с целью экспорта в Америку.
В целом, как отмечает Н. В. Ребрикова в «Очерках новой истории Таиланда», главным был вопрос об оружии. Как только стало ясно, что оружие предоставлено не будет, в сиамском правительстве возобладало мнение не идти ни на какие уступки, несмотря на возможную опасность в будущем.
Договор, подписанный 10 июня 1822 г., принял характер вежливой констатации уже существующих фактов. Англичане обязывались предоставлять свои суда для обыска и выгружать на сушу пушки и прочее оружие перед входом в Менам. Сиамцы давали обязательство не повышать в дальнейшем налоги и пошлины, а начальник таможни должен был оказывать англичанам всяческую поддержку в торговле с сиамскими купцами.
Но не прошло и двух лет, как вопрос об упорядочении англо-сиамских отношений снова стал на повестку дня. В марте 1824 г. был подписан англо-голландский договор о размежевании сфер влияния в Юго-Восточной Азии, по которому Малайя отходила в сферу влияния Англии. Теперь у Англии остался только один сильный соперник на Малаккском полуострове — Сиам. В том же марте 1824 г. началась первая англо-бирманская война, явившаяся важным фактором в определении дальнейшей политики сиамского правительства.
Отношения Сиама с Бирмой продолжали оставаться, как правило, враждебными. Еще в 1823 г. бирманский король Баджидо обратился к вьетнамскому императору Минь Мангу с предложением заключить военный союз против Сиама. Минь Манг, однако, счел более целесообразным переслать это письмо королю Раме II. В то же время Англия, верная своей традиции воевать преимущественно чужими руками, была не прочь втянуть Сиам в военный конфликт с Бирмой.
Сиамскому правительству в сложившейся международной обстановке необходимо было принять какое-то определенное решение. Между тем в самом Сиаме летом 1824 г. едва не разразился серьезный политический кризис. 21 июля умер старый король Рама II. Согласно закону о престолонаследии, изданному еще в XIV в. (хотя на практике часто нарушавшемуся), наследовать ему должен был старший сын королевы — 20-летний Чао Фа Монгкут. Но значительная часть реальной власти в государстве еще при жизни Рамы II сосредоточилась в руках 37-летнего принца Четсабодина, сына Рамы II от младшей жены. Учитывая международную обстановку, большинство знати согласилось, что во главе государства должен стоять опытный, решительный, искушенный в политике человек. 1 августа 1824 г. состоялась коронация принца Четсабодина — короля Нанг Клао, вошедшего в историю под именем Рамы III. Монгкут же ушел в монастырь.
С легкой руки некоторых западных историков, к Раме III прочно приросла кличка ультраконсерватора и ярого противника всего европейского, стремившегося заморозить Сиам на уровне XV в. и едва не погубившего страну своим упорным противостоянием Западу. На самом деле это был очень гибкий и проницательный политик. Достаточно сказать, что с 1826 по 1839 г. Рама III 6 раз принимал западных послов — больше, чем любой другой азиатский монарх того времени. По насыщенности серьезнейшими экономическими и политическими переменами его правление, пожалуй, ничем не уступает правлению его наследника, «короля-реформатора» Рамы IV Монгкута.