Таким образом, государство легитимно лишь тогда и до тех пор, пока общество согласно с его существованием. В ином случае в дело вступает формула: «При помощи штыков можно захватить трон, но сидеть на них неудобно».
Особенно большое значение общественная легитимация имеет для государств молодых, в которых большинство населения еще помнит, «как было раньше». Устоявшиеся государства легитимируются самим фактом своего длительного существования, победами и поражениями, пережитыми предыдущими поколениями, в конечном итоге формулой «от добра добра не ищут». Государства молодые должны каждодневно доказывать своим гражданам, что лучше, нежели под их омофором они (граждане) не смогут жить нигде и никогда. Иначе сразу возникает вопрос: «Если мы еще помним, насколько лучше жили без этого государства, то, что мешает нам и дальше жить без него (создать новое, возродить старое, войти в другое)?»
Думаю, не требует доказательств, по причине своей очевидности, утверждение, что украинский политический класс рассматривает государство не как возложенную на него обязанность защищать и балансировать интересы всего общества, но как доставшуюся ему собственность, обязанную приносить доход. Естественно, такое государство не может быть легитимно в глазах населения и не является таковым.
Националисты так же заявляют о нелегитимности этого государства, как и интернационалисты. Разница между ними заключается лишь в том, что интернационалисты предлагают один логический ряд: в былом государстве (Россия, СССР) жилось лучше – в этом не то, что жить, им управлять-то некому – давайте восстановим общее государство. Националисты предлагают иной логический ряд: государство плохое, но свое – свое отдавать жалко – давайте будем менять лидеров до тех пор, пока не найдется адекватный.
Позиция националистов имела бы право на существование, если бы усилиями украинского политического класса государство не было приведено в такую степень неадекватности собственным задачам, что уже ясно – пока будем методом проб и ошибок искать адекватного лидера, в стране не останется народа. Политический класс полностью (в лице власти, оппозиции и даже отдельных адекватных своих представителей) не пригоден к выполнению задачи управления самостоятельным государством. В лучшем случае они могут управлять районом в провинции.
Но если легитимность политического класса (олигархат, политики и чиновничество), который и являет собой государство, не признается обществом, то нелегитимно и само государство. Атаман банды может править, опираясь лишь на право силы, президент или монарх не могут. Легитимность последних должна быть подтверждена не только электоральным или небесным мандатом, она должна постоянно подтверждаться готовностью граждан или подданных повиноваться. Если же государственная власть пытается сохраняться и самовоспроизводиться, опираясь лишь на юридическую букву ею же придуманных законов, либо на банальную силу (чаще на то и другое вместе), то дело заканчивается бунтом, революцией или дворцовым переворотом.
Бунт пугает государство. Революция меняет государство. Дворцовый переворот позволяет более адекватной части элиты показать народу новое лицо государства, в надежде вернуть ему общественную легитимацию. Дворцовый переворот самый легкий, самый удобных для элиты способ, пожертвовав частью своих представителей, сохранить целое. Но он требует, во-первых, адекватности хотя бы части элиты, во-вторых, готовности идти на риск. Риск заключается в том, что дворцовый переворот демонстрирует населению наличие раскола в элите, готовность самой элиты к силовому, но не юридическому решению внутреннего спора и подталкивает народ к такому же решению – бунту или революции. Переворот легитимирует насилие, как законный способ смены власти. Поэтому, для придания новому режиму устойчивости, назревшие реформы должны объявляться и начинаться немедленно, уже в день переворота и еще до его завершения.
Украинский политический класс способен на дворцовый переворот. Это показали и «майдан» и предшествовавшие ему неудачные попытки: вначале Павла Лазаренко стать «первым парнем на селе», а затем Ющенко выскочить в и.о. президента на волне «Украины без Кучмы». После «майдана» перевороты и попытки переворотов участились. Разгон парламента в 2007 году – государственный переворот, имеющий все характеристики дворцового: без какого либо участия масс президент поменял группу, контролировавшую главные властные рычаги. Вместо Януковича премьером стала Тимошенко. В 2008 году такой же переворот не удался. В 2010 году не удался еще один переворот – в последний момент Янукович отказался участвовать в коалиции, прозванной ПРиБЮТ и имевшей одной из первоочередных целей импичмент Ющенко.
Характерно, что все эти перевороты готовились практически открыто, а в случае их провала причастные не несли практически никакого наказания. Это еще одно подтверждение того, что политический класс рассматривает государство, как имущественный комплекс, а политическую борьбу, как рейдерство, которое на Украине никогда не было наказуемым. В случаях с рейдерством «правоохранители» говорят, что разбитые головы и захваченные здания – не хулиганство, не бандитизм, не подделка документов, а именно рейдерство, а за рейдерство статьи нет. Точно так же при провале попытки государственного переворота политики все время говорили о «политическом решении конституционной проблемы».
Понятно, что с посадкой Тимошенко нравы ужесточились и больше уже никто не отделается легким испугом или «политическим решением». Самое, однако, важное в прецеденте Тимошенко, что он ясно показал – политический класс больше не един. Если даже после «майдана» противостоявшие группы политиков пытались играть по одним правилам и противопоставляли себя (в совокупности) народу значительно в большей степени, чем друг другу, то сейчас обозначился четкий водораздел уже внутри самого политического класса. Потеря власти теперь означает не переход в оппозицию или на пенсию, а, во многих случаях – в тюрьму. При этом такие процессы в большей мере будут мотивированы политически (надо показать сторонникам, что слова не брошены на ветер и оппоненты «за все ответили»), чем экономически (как показывает опыт предшествовавших десятилетий, отобрать имущество можно не прибегая к крайностям).
Маховик репрессий, получив первый толчок, не останавливается до тех пор, пока начисто не выметет запустившую его социальную группу. В этом отношении власть и оппозиция равны. При условии, что Украина была бы единым государством, можно было бы не просто констатировать революционную ситуацию, но даже в пределах 12–18 месяцев высчитать момент падения власти нынешнего политического класса. Подчеркиваю, не падения власти Януковича, а революционного переворота, полностью меняющего систему власти и людей при власти, включая нынешнюю оппозицию.
Однако Украина расколота, и это факт. И две части Украины готовы поддержать кого угодно, лишь бы не допустить прихода к власти ставленника оппонентов. То, что около трети избирателей уже отказывается идти на выборы или готовится голосовать против всех, ничего не меняет. Это только показывает, что протест пока не выливается в активную форму, поскольку отказать в поддержке «своим» = поддержать «чужих».
Даже пассивный протест (путем отказа от участия в выборах или голосования против всех) делегитимирует государство Украина. Ибо, если общество никого не может найти для руководства государством (никому не верит), то политический класс (который и есть государство) теряет право на управление. А поскольку на Украине нет адекватной смены дискредитированному политическому классу (мы знаем против кого мы, но не знаем за кого), то некому релегитимировать государство в глазах граждан.
Такое положение вещей плохо для страны, поскольку угрожает анархией. Если центральная власть теряет легитимность в глазах населения, усиливается значение власти местной и рано или поздно (как это, кстати, случилось в СССР) местная власть выдвигает претензию на автономию, а затем и на суверенитет над своей территорией (иногда при формальном признании власти центра).
