Но не поздновато ли они пришли? Такая мысль у меня тоже возникла. Я, конечно, вполне мог представить себе, какой хаос творился вчера на месте происшествия, но все-таки…

По просьбе полицейских я рассказал все, что тогда было.

Как Мидзуно-сан позвонила мне вчера на большой перемене. Как сперва качество связи было нормальным, а потом все изменилось, когда она ушла с крыши в лифт. Как я почти сразу услышал ужасные звуки, потом стук, как будто телефон уронили, потом стон Мидзуно-сан, а потом связь прервалась. Все это, похоже, укладывалось в картину той аварии.

– Вы кому-либо рассказывали об этом?

– Когда это случилось, я понятия не имел, что происходит. Я пытался ей позвонить, но не мог дозвониться.

Изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие, я описал свои вчерашние действия.

– Но я подумал, что могло случиться что-то плохое, и пошел искать Мидзуно-куна.

– Мидзуно-куна?

– Такеру Мидзуно-кун, младший брат Мидзуно-сан. Он учится со мной в одном классе. Я рассказал ему, что услышал по телефону, но, по-моему, он не понял, что я хотел сказать, и просто отмахнулся…

«Ты вообще о чем? Ерунду какую-то несешь».

Так среагировал на мои слова Мидзуно-младший. Сердито, но в то же время озадаченно.

«И вообще, кончай забивать моей сестре голову всякой фигней. У меня из-за тебя куча проблем».

После этого единственное, что я мог сделать, – связаться с больницей.

Пост медсестер в больнице ответил, и я спросил про Мидзуно-сан. Но они тоже не смогли ее найти, как я и подозревал, а затем на том конце поднялась большая суматоха… Дальше, сколько я ни пытался дозвониться, получал только короткие гудки, и на этом мои возможности исчерпались.

– Она была на крыше, верно? – уточнил Оба. – Потом она вошла в лифт и… понятно.

Старший из полицейских закивал, делая записи в блокноте.

– Как вы думаете, из-за чего это произошло? – спросил я его.

– Это пока расследуется, – ответил младший. – Мы знаем, что лифт рухнул из-за обрыва троса. Существуют защитные приспособления, так что в норме такого происходить не должно. Но зданию больницы уже несколько десятков лет, и, похоже, в его конструкцию был внесен ряд ненужных модификаций. Упомянутый лифт находился в задней части здания, его так и называли – «задний лифт». Пациенты, конечно, никогда им не пользовались, и персонал, как правило, тоже.

– Сакакибара-кун, вы знали об этом лифте?

– Нет, никогда не слышал.

– В любом случае, помимо того, что лифт был очень старым, остается вопрос, осуществлялось ли его техническое обслуживание на должном уровне.

– Понятно.

– Это действительно был несчастный случай. И, поскольку произошел он в общественном месте, это, естественно, вызывает серьезные опасения. Все же гибель человека из-за неисправного лифта в наши дни случается крайне редко. Все, что можно сказать, – ей просто невероятно не повезло.

«Нам обоим следует быть осторожнее».

Опять у меня в ушах эхом отдались слова Мидзуно-сан, которые она сказала при нашей последней встрече.

«Особенно надо остерегаться несчастных случаев, которые обычно не происходят».

6

Когда следователи освободили меня от этого «добровольного допроса», прошло уже больше тридцати минут шестого урока.

Я вышел из учительской и добросовестно поспешил в класс, но, когда я туда пришел, меня ждал сюрприз. В кабинете класса 3-3 не было ни одного ученика.

Осмотревшись, я увидел, что все сумки были на месте. Значит, дело не в том, что они закончили раньше времени и разошлись по домам. То есть…

Они все вместе пошли еще куда-то? Других идей у меня не было.

Идзуми Акадзава

Это имя было крупно написано посередине доски.

Идзуми Акадзава.

Довольно взрослая, напористая, яркая девушка. Она обладала женственной фигурой и всегда была окружена подругами.

…Полная противоположность Мей, да?

Я припомнил кое-что насчет Акадзавы, что мне врезалось в память.

В первый день, когда я пришел в школу, она отсутствовала. Потом, на следующий день, во время урока физкультуры… когда Юкари Сакураги, освобожденная от занятий из-за подвернутой ноги, подошла поговорить со мной…

«Надо сделать как следует, иначе Акадзава-сан рассердится…»

В моих ушах прозвучали слова, которые она тогда произнесла, как будто обращаясь к самой себе. Что она тогда имела в виду?

Потом – тот неожиданный звонок Тэсигавары.

«Звоню, потому как у тебя могут быть проблемы».

Так он тогда сказал, а потом еще добавил:

«Акадзава вся прям кипит. У нее того гляди истерика начнется».

– О, Сакакибара-кун.

Я обернулся на голос; там стоял Кубодера-сэнсэй. Он вошел в класс через заднюю дверь, будто следил за мной.

– Ты закончил общаться с полицией?

– Да.

– Понятно. В таком случае можешь идти домой, если хочешь.

– А. Ээ… а где все?

– Они на классном часе выбрали нового старосту среди девочек. Это Акадзава-сан.

– А…

Вот почему ее имя на доске.

– Эээ, а тогда где все?

Однако Кубодера-сэнсэй пропустил мой вопрос мимо ушей.

– Можешь идти домой, – повторил он. – Я уверен, что трагедия с Мидзуно-сан стала для тебя большим потрясением. Но ты не должен впадать в уныние. Все будет хорошо. Если все будут помогать друг другу, уверен, вместе мы преодолеем все преграды.

– …Ага.

– Ради этого – согласен ли ты, – Кубодера-сэнсэй хоть и обращался ко мне, но глаза его смотрели не на меня, а на пустующую кафедру, – что необходимо подчиняться любому решению класса? Согласен?

7

На следующий день, в субботу, 6 июня, я пропустил школу, потому что мне необходимо было пойти в городскую клинику близ Юмигаоки. Если бы все было, как обычно, я, может, снова увиделся бы с Мидзуно-сан, но…

Как раз сейчас где-то в городе шла ее погребальная церемония… Думая об этом, я шел на свой осмотр в отделение респираторных заболеваний. Пожилой врач сказал необычно (для него) твердым голосом, что «мое состояние не вызывает опасений». Потом я направился в больничный корпус.

Я хотел хоть раз увидеть своими глазами то место, где произошла авария, унесшая жизнь Мидзуно-сан.

Как и говорили следователи, «задний лифт», который я искал, оказалось трудно отыскать – он находился в самой дальней части корпуса, у которого была довольно запутанная планировка. Кое-как мне все же удалось до него добраться, но, конечно же, непосредственно к лифту доступ оказался закрыт – проход перегораживало несколько желтых полицейских лент.

Почему Мидзуно-сан, молодая медсестра, в тот день зашла в этот лифт, которым персонал почти не пользовался? Просто привыкла на нем ездить? Или чисто случайно? Даже сейчас это оставалось неясно.

Я в одиночестве поднялся на крышу, воспользовавшись другим лифтом.

С самого утра было малооблачно и безветренно, воздух был влажноватый.

Я пошел от одного края пустой крыши к другому; мне казалось, что вот-вот меня окликнут: «Что случилось, мальчик-жутик?» Резко остановившись, я вытер платком пот с лица. А может, там и слезы примешались.

– Почему… Мидзуно-сан… – пробормотал я, сам не понимая, что хочу сказать. Внезапно на меня навалился груз пустоты, принесенной смертью, да так сильно, что, казалось, вот-вот он мне грудь раздавит.

Постепенно взяв дыхание под контроль, я прислонился к ограде и посмотрел на расстилающийся передо мной город Йомияма. Когда Рейко-сан пришла ко мне в больницу, она показала мне город из окна палаты; та картина туманно наложилась на теперешнюю.

Горная цепь вдали. Где в ней гора Асамидай? Вон там – текущая через весь город река Йомияма. За ней виднелся Северный Ёми…

…Вчера, придя в школу, я первым делом поймал Юю Мотидзуки и поговорил с ним.

– Куда все пошли на шестом уроке проводить классный час? – задал я вопрос, который меня интересовал. Ответ Мотидзуки прозвучал довольно-таки туманно.