Эстер взирала на хозяйку с не меньшим интересом. Надо было составить о ней собственное мнение, и как можно скорее! Ведь через несколько минут незваную гостью, вероятно, выпроводят за дверь.

Дама, стоящая у камина, была в пышном платье с кринолином, и Эстер мгновенно запомнила его фасон: подчеркнутая талия, мягкий лиф, цветочная вышивка… Хозяйка казалась одновременно и пышной, и хрупкой. Она была смуглой и могла похвастаться роскошными темными волосами. Одета Луиза была безупречно, но без рабского подчинения требованиям моды. Видимо, она была одной из тех женщин, которые создают свой собственный стиль, считая, что не они должны следовать за модой, а мода за ними. Рядом с ней Эстер невольно почувствовала себя неуклюжей и глуповатой. Теперь становилось понятно, почему Александра Карлайон не сомневалась, что люди поверят рассказу о страстной ревности. Подобные сцены должны были разыгрываться по вине этой дамы очень часто.

С чего же начать? Мисс Лэттерли присела на предложенный ей диванчик, заговорила и тут же пришла в ужас, услышав собственный голос. Он был исполнен бравады и невероятно фальшив.

– Крымская война показала, сколько солдатских жизней можно спасти с помощью сестер милосердия, – бодро объясняла она. – Конечно, вам должно быть об этом известно. – Тут Эстер невинно округлила глаза. – Но, возможно, вы не задумывались о деталях. Сама мисс Найтингейл, как вы знаете, происходит из прекрасной семьи, ее отец был знаменит и уважаем всеми. Кроме того, она получила отличное образование. Она посвятила уходу за ранеными всю свою жизнь и все свои таланты…

– Все мы согласны, что это замечательная женщина, мисс Лэттерли, – нетерпеливо перебила ее Луиза. Конечно, не стоило при ней восхвалять никого из представительниц слабого пола! – Но какое все это имеет отношение к вам или ко мне?

– Сейчас я объясню. – Эстер смотрела в ее узкие удлиненные глаза и видела в них пытливый огонек. Да, считать женщину глупой лишь потому, что она кокетлива с мужчинами, – непростительная ошибка. – Если роль сестер милосердия становится столь велика, то мы должны постараться привлечь в их число как можно больше благородных и образованных женщин.

Миссис Фэрнивел рассмеялась, благозвучно и застенчиво – это был тонко рассчитанный эмоциональный всплеск. Любой мужчина немедленно счел бы ее таинственной, волнующей и ранимой – словом, обладающей всеми теми чертами, которые отсутствовали у ее гостьи. Интересно, а какое впечатление она бы произвела на Оливера Рэтбоуна?

– Право, мисс Лэттерли, не собираетесь же вы предложить мне карьеру сестры милосердия? – Голос Луизы еще подрагивал. – Забавно. Я – замужняя женщина.

Эстер постаралась подавить в себе неприязнь.

– Разумеется, у меня этого и в мыслях не было. – Ей очень хотелось добавить, что работа сестры милосердия требует храбрости, умения и самоотдачи. Но, конечно, этого она не сказала. – Однако вы – из тех женщин, которых все прочие считают для себя образцом. – При этих словах мисс Лэттерли содрогнулась, хотя ее собеседница восприняла все как должное.

– Очень любезно с вашей стороны, – заметила она, изучая гостью.

– И ваши слова прозвучали бы весьма убедительно для многих женщин, еще не определивших, какой путь в жизни им выбрать. – Зная, что говорит правду, Эстер смело смотрела Луизе в глаза. – Если вы дадите знать окружающим, что считаете карьеру сестры милосердия лучшей участью для молодых женщин, это поможет решиться очень многим. Всего лишь слова, миссис Фэрнивел, но они могут принести огромную пользу.

– Вы весьма убедительны, мисс Лэттерли. – Луиза, несомненно сознавая, насколько она грациозна, двинулась в сторону окна, поддерживая юбки, как на прогулке в парке.

Эстер молча наблюдала за ней.

Хозяйка дома задумчиво разглядывала траву за окном. Солнечный свет не выдал ни одной морщинки на ее лице.

– Вы хотите, чтобы я дала понять в известных мне кругах, что в восторге от женщин, ставших сестрами милосердия, и сама выбрала бы это поприще, не будь я замужем? – спросила она. Предложение явно казалось ей забавным.

– Совершенно верно, – подтвердила Эстер. – Мы просим от вас только моральной поддержки. Никто не станет требовать, чтобы вы доказали ваши слова на практике.

Губы Луизы тронула усмешка.

– И вы полагаете, мне поверят, мисс Лэттерли? Вы, кажется, представляете людей моего круга этакими простачками.

– Вам часто не верят, миссис Фэрнивел? – как можно вежливей осведомилась Эстер.

Улыбка ее собеседницы стала жестче:

– Нет, я бы так не сказала. Просто я никогда прежде не выражала на публике восторгов по поводу сестер милосердия.

Эстер приподняла брови:

– И вам никогда не приходилось отклоняться от истины?

Луиза повернулась к ней:

– Не будьте вы такой сладкоречивой, мисс Лэттерли. Когда я лгу, мне верят. Но здесь, согласитесь, несколько иной случай.

– Именно.

– Как бы то ни было, если вам угодно, я выполню вашу просьбу, – отрезала миссис Фэрнивел. – В этом есть что-то новенькое. Да, чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится ваше предложение… – Она вновь прошла от окна к камину. – Что ж, начну мирный крестовый поход молодых леди, мечтающих стать сестрами милосердия. Представляю лица моих знакомых!.. – Она подошла к Эстер и посмотрела на нее сверху вниз. – А теперь, если уж мне предстоит говорить об этой удивительной карьере, будьте добры, расскажите мне о ней. Не хотелось бы оказаться невежественной. И не желаете ли подкрепиться, пока мы будем беседовать?

– С удовольствием, – согласилась ее гостья.

– Кстати, к кому вы еще обращались с таким предложением?

– Только к вам. – Эстер по-прежнему была совершенно искренней.

– Да… Я полагаю, это будет забавно. – Луиза взяла серебряный колокольчик и коротко позвонила.

Мисс Лэттерли рассказывала о наиболее драматических и славных страницах Крымской войны, когда вернулся Максим Фэрнивел. Это был высокий стройный мужчина со смуглым энергичным лицом. Он улыбнулся гостье и вежливо осведомился о ее здоровье, а когда Луиза объяснила, кто такая Эстер и зачем пожаловала, всерьез заинтересовался ее предложением.

Завязалась беседа. Хозяин дома был очарователен, его жена – холодна, но говорила в основном их гостья – она рассказывала о Крыме, что, впрочем, не мешало ей параллельно анализировать ситуацию. Интересно, сильно ли Максим был когда-то влюблен в Александру и ревнует ли он Луизу? К сожалению, мисс Лэттерли знала Александру лишь по рассказам Рэтбоуна и Монка и поэтому не могла сравнить этих двух женщин.

Внезапно, по настороженному выражению, появившемуся на лице миссис Фэрнивел, Эстер поняла, что начала повторяться. Тут дверь очень вовремя открылась, и в гостиную вошел темноволосый голубоглазый подросток лет тринадцати. Высокий, нескладный, он остановился и с опасливым любопытством поглядел на гостью.

– А, Валентайн! – Максим сделал ему знак подойти поближе. – Мой сын Валентайн. Мисс Лэттерли. Мисс Лэттерли была в Крыму вместе с мисс Найтингейл. Она убеждает маму вдохновить других молодых женщин, образованных и из хороших семей, стать сестрами милосердия.

– Это интересно. Здравствуйте, мисс Лэттерли, – тихо сказал мальчик.

У него были тяжелые веки, и казалось, что он собирается прикрыть глаза от страха. Вопреки словам Валентайна, на лице его при упоминании о Крыме не отразилось живого интереса. На нем вообще ничего не отразилось. Видимо, он был очень замкнутый ребенок.

Наверное, все дело в том, что в его доме недавно произошло убийство. К тому же убили человека, к которому он был так привязан. Естественно, Валентайн подавлен. Эстер почувствовала жалость к нему, и ей еще сильнее захотелось узнать причину преступления Александры, даже если при этом не будет найдено смягчающих вину обстоятельств.

Беседа выдохлась. Луиза уже проявляла признаки нетерпения, и утомленная рассказами Эстер вскоре поблагодарила хозяев и удалилась.

– Ну? – нетерпеливо спросил майор Типлейди, стоило ей вернуться на Грейт-Титчфилд-стрит. – Каково ваше мнение? Кто она такая, эта миссис Фэрнивел? Вы бы сами стали к ней ревновать?