— Докладываю. Вот структурная схема, штатное расписание, проект положения о службе телеметрии.

Главный пододвинул к себе бумаги и, быстро взглянув на них, спросил:

— Не много ли запрашиваешь?

— Думаю, даже маловато, но на большее не решился.

— А какие предложения по людям? Персональная расстановка есть?

— Есть, Михаил Кузьмич.

— Оставь бумаги. Я с ними поработаю. Будь на месте, возможно, ты мне понадобишься.

И сразу по внутреннему селектору пригласил к себе испытателей. Через несколько минут в кабинет вошли заместитель главного конструктора по испытаниям ракет В.В. Грачев и ведущий специалист по телеметрии, тот самый "И.О.", который успешно выполнял свои временные обязанности.

— Так что, укрепляем телеметрическую службу? — обратился к вошедшим главный.

— Нужное дело, Михаил Кузьмич. Однако Ваше предложение по кандидатуре нового руководителя многими не воспринимается, — ответил его заместитель.

— Непонятно. Поясните, чем не угодил.

— Михаил Кузьмич, в вопросах телеметрии у кандидата нет, к сожалению, должной технической подготовки. И потом, настораживает одна черта его характера. Не в меру любит власть.

— Может тебе она мешает? — отреагировал, усмехнувшись, Главный.

— Все в меру.

— Преувеличиваешь, дорогой. Ловлю себя уже не раз, что моя мягкость против меня же и оборачивается.

— Может быть, Михаил Кузьмич.

Наступила неловкая пауза. Главный явно не ожидал такого поворота. Переведя взгляд на хранившего до сих пор нейтралитет "И.О.", как бы спросил:

— Ну, а что ты, молчун, тоже против?

— Михаил Кузьмич, — пытаясь прервать невольно возникшую неловкую паузу, выдавил из себя "И.О.", — я согласен с Виктором Васильевичем. Из одной крайности мы бросаемся в другую. Какой смысл подчинять службу человеку, который в нашем деле, простите, ни "гу-гу". Ведь речь идет не о назначении командира роты измеренцев, а о руководителе ансамбля телеметристов. Тут нужен знающий технический дирижер.

— Да, да, дорогие мои, вот где боком вылезает моя терпимость. Разбаловал я Вас.

— Михаил Кузьмич. Будь на вашем месте другой человек, мы, возможно бы, и промолчали. Вам же говорим, как думаем. По делу согласны. Надо усиливать роль службы телеметрии. По начальству… Впрочем, решайте. Если будет приказ на вашу кандидатуру, будем поддерживать и его в новой роли, выполняя решение Главного, — резюмировал мнение коллектива заместитель М.К. Янгеля.

— Умно очень. Штаны поддерживать помогать, когда сами уже пуговицы отрезали, — думая о чем-то своем, пробурчал Главный. — Ладно. Наговорились. Вы свободны. Спасибо за откровенность.

Михаил Кузьмич, когда вышли испытатели, непроизвольно взглянул в окно и невольно отметил, что с утра такое ясное небо заволокло тучами.

— Видно, к дождю, — как бы между прочим промолвил он, потирая ноющую ногу.

От утреннего хорошего и бодрого настроения не осталось и следа. На Главного конструктора навалилась тяжесть досады, раздумье. Было о чем подумать и мне, секретарю парткома…

Развитие событий показывало, что принятое решение, не скрепленное делом, ничего не стоит.

Пробежали в ожидании для заинтересованных сторон несколько дней, в течение которых Главный предпринял шаг, оставшийся достоянием только двух человек. А произошло следующее.

В телеметрическую службу неожиданно позвонила секретарь и передала инженеру В.Д. Кудину, что Михаил Кузьмич приболел и поэтому просит зайти к нему в гостиницу.

Инженер был крайне удивлен, он не был руководящим работником, приближенным к начальнику предприятия, и не мог догадаться о причине вызова. Но приказ есть приказ, да и идти-то совсем рядом, так как гостиница находилась невдалеке.

Робко постучав в дверь и получив разрешение, он в нерешительности (зачем потребовался "самому"?) вошел в комнату. Главный дружелюбно поприветствовал его и сразу спросил (было время обеденного перерыва)

— Ты обедал?

Получив утвердительный ответ, предложил сесть и выпить рюмку коньяка. Это как-то сразу сняло напряжение — слишком уж неординарной была для рядового инженера ситуация.

— Ты знаешь, зачем я пригласил тебя? — доверительно начал Михаил Кузьмич. — Я долго думал и все же, как ты знаешь, решил подписать приказ о снятии начальника отдела. Это не моя прихоть, более того, очень не хотел этого, но меня поставили в такие условия, буквально задавили, что вынужден это сделать. Однако, прежде чем окончательно принять решение, думаю посоветоваться с тобой. Не можешь ли ты мне помочь? Как ты думаешь, кто, по твоему мнению, мог бы возглавить отдел?

Инженер, не раздумывая, назвал фамилию "И.О."

Главный сразу как-то оживился:

— Ты знаешь, снимаемый начальник отдела в качестве своего преемника назвал мне эту же кандидатуру. И после некоторой естественной паузы:

— На том и порешим. Пусть будет так.

Поблагодарив инженера за помощь при решении трудного вопроса, Главный отпустил его. Но почему выбор "советчика" пал именно конкретно на этого инженера? Оказалось, что он запомнился М.К. Янгелю как автор альтернативного предложения во время памятного обсуждения состояния дел в одном из секторов отдела телеметрических измерений, на котором присутствовал Михаил Кузьмич.

На следующий день был объявлен приказ о назначении бывшего "И.О." полноценным руководителем службы измерений. Работа пошла в гору.

Совсем в другом духе развивались события, когда, опять же по инициативе партийного бюро, был поставлен вопрос о соответствии должности начальника отдела, в ведении которого находилась секретная документация. Занимал ее человек, уволенный из органов госбезопасности. Было очень много сигналов, в которых все характеризовали его как преисполненного чувства важности собственной персоны на столь ответственном посту по охране государственной тайны. Именно он подготовил приказ на лишение инженера, решившего покинуть ряды ВЛКСМ, права пользования секретными документами.

Не понял и не воспринял руководитель отдела и критику, прозвучавшую во время обсуждения на заседании парткома, по-прежнему оставаясь при своем мнении и считая, что его методы руководства и взаимоотношений с сотрудниками конструкторского бюро находятся вне обсуждения. А они, между прочим, в одном из выступлений были охарактеризованы как "держимордовские".

Все ждали, что думает по поводу происходящего Главный. А до него уже не раз доходили сигналы о произволе блюстителя секретного режима. Своим же поведением обсуждаемый лишь подтвердил правильность сложившегося мнения.

В своем кратком выступлении М.К. Янгель четко и ясно сформулировал роль и место секретной службы и ее руководителя по охране документации. Заключительные слова лишь выразили общее мнение. Назвав по имени и отчеству обсуждаемого, он сказал:

— …Мы не можем больше тебя терпеть!

Так был решен еще один кадровый вопрос.

Мнение коллектива для Главного всегда было определяющим и во всех ситуациях — высшим судьей. Особенно в ложных и запутанных, когда личное представление могло оказаться субъективным. Известен случай, когда он подписал приказ об увольнении одного работника, не согласовав, как это было положено, предварительно с профкомом. Встав на защиту обиженного, профсоюзная организация выработала свою резолюцию, в которой оспаривала неправильное решение начальника предприятия. Михаил Кузьмич принял председателя профбюро, внимательно выслушал все доводы и отдал распоряжение отменить свой приказ.

Обсуждаемые ситуации формально можно квалифицировать как коллизии Главного с коллективом. И поведение в них руководителя неадекватно. Но на поверку оно всегда было подчинено только одной цели — интересам дела.

Успехи, сделавшие М.К. Янгеля несомненным лидером боевой ракетной техники, давались непросто. Так уж принято, что когда заходит речь о человеке, работающем на переднем крае науки и техники, то на первый план выступают его награды и почетные звания, различного рода торжества, приемы и банкеты, с которыми традиционно связано общественное признание. И, конечно, этапные периоды творческой деятельности, когда приходит озарение и наступает момент истины.