– Этот подойдет, – удовлетворенно сказал он, на ходу сгибая кончик под нужным углом.

– Получится? – усомнился я.

– По малолетке получалось, думаю, и сейчас выйдет.

Подсвечивая себе указкой, он некоторое время ковырялся в замке, пока не раздалось подряд два щелчка.

– Вот так-то, – Вася разогнулся, потянул на себя дверь. – Это сейчас я такой законопослушный, а лет семь назад наш участковый горькими слезами умывался, меня вспоминая.

– Даже так? – спросил я, поджигая древнюю свечу, которая стояла на столе без надобности восемь дней и сотню лет.

– То отдельный разговор. Пошли, что ли?

– Щас пошлю, – ответил я расхожей шуткой. Вася хмыкнул.

– А я? – донеслось от окна.

– И тебя пошлю, если с места сдвинешься. Бди.

Вася первым ступил на верхнюю ступень лестницы, ведущей вниз. У меня сердце на мгновение сжалось от предчувствия беды, но отставать я не собирался. Какой же дурак откажется от приключения?

Подвал встретил сыростью, запахом плесени и мышей. Что они некогда обитали в этой обители, я догадался, ступая по трубленным остаткам пергаментов и бумаг.

– Давно сюда никто не заглядывал, – констатировал Паляныця, отодвигая рукой прядь толстой паутины. – Видал?

– Да уж, пауки здесь крупнокалиберные, – согласился я, брезгливо стряхивая липкую нить. – Фу, дрянь какая!

Мы ступили на пол. В неверном свете свечи помещение выглядело угнетающе. Горы прелых, сточенных мышами бумаг перемешивались с иссохшими трупами больших, с Васину ладонь, пауков и скелетами грызунов. Мебель, некогда здесь установленная, давно превратилась в труху, выглядывая обломками из-под бумаг. Дальние углы подвала тонули в полумраке: света слепых окон не хватало для полноценного освещения.

– Придется потрудиться, – констатировал Паляныця.

– Думаешь, оно того стоит? – усомнился я.

– Думаю, Ленчик, думаю. Горыныч не зря нам намекнул на книгу. Для него – это святое.

– Чего же он сам тогда ее не добыл?

– Дурак ты, Летун. Как же он в Ларец-то пролезет?

Ну да, с его габаритами только по норам мышиным лазить.

Вася побродил немного, попытался поднять несколько более-менее уцелевших листков, но они тут же пылью осыпались к его ногам. Я присел, изучая пол, как сверху громким шепотом раздался знакомый сигнал:

– Шухер, препод!

Мы рванули с Паляныцей наверх, перепрыгивая сразу через несколько ступеней. Судя по шагам на крыльце, дверь запереть не успеем. Вася только резко закрыл ее, чтобы не спалиться. Я подхватил первые попавшиеся под руку бумаги, понес их к стеллажам. Паляныця сделал вид, что просматривает какую-то книгу, Заика веником мел пол у порога.

Василиса Ивановна явилась к нам в классическом русском сарафане, вышитом золотом, серебром, отороченном жемчугом, и таком же кокошнике. Скажу честно, убранство было ей к лицу. В нем преподавательница выглядела нашей ровесницей.

Волшебница посмотрела на нас с Васей, потом на Заику, сказала ненавязчиво:

– Вот, шла мимо, решила зайти, посмотреть, как вы тут, не надо ли чего.

– Да нет, все в порядке, – ответил Вася, захлопывая книгу. – Я же докладывал.

– Ну, лучше один раз увидеть, – улыбнулась Василиса загадочно.

Она похлопала по плечу Заику, прошлась по помещению, оценивая объем проделанной работы, взяла в руки несколько пергаментов, развернула их, кивнула своим мыслям, положила на место, подошла к Паляныце, сказала удовлетворенно:

– Прикажу на днях привезти вам чернила, бумагу и перья. Такими темпами вы скоро полностью закончите работу. Доведется обещанное исполнять да на Лукоморье вас свезти. Вот где раздолье-то! – волшебница мечтательно улыбнулась и направилась на выход.

У самой двери она вдруг остановилась возле Заики и посоветовала:

– Товарищей не забудь обмести. И где они столько паутины насобирали? Тут вроде бы чисто прибрано.

Дверь скрипнула, легкие шаги растаяли в шуме ветра.

– И чего приходила? – пожал плечами Заика.

– Чуть не спалились, – я вздохнул с облегчением, подошел к Паляныце: – Много паутины?

– Да есть малехо, – несколько минут мы приводили друг друга в порядок. – Думаете, прокатит?

– Почему нет? – даже не усомнился Заика. – Тут тоже, знаешь ли, паутины хватало. Что там внизу?

– Кстати о птичках, – Вася достал из кармана знакомый гвоздик и направился к двери. – Закрою от греха подальше.

– Куча хлама и вот такенные пауки! – я раскинул в стороны руки.

– Разводишь, – усомнился Заика.

– Мертвые, правда, но все же.

– Да ну тебя! – Вова обиженно отошел от меня. – Вася, что там?

– Тебе же сказали, чего достаешь? – Паляныця уже справился с замком и возвращался. – Ключ какой бы соорудить, а то отмычка время отнимает.

– Интересно, как ты это сделаешь? – спросил я. – На глаз, что ли?

– Пока не знаю. Нужно что-то придумать, с Калинычем, на худой конец, покалякать. Кто поможет, как не он?

– Я так понимаю, что сегодня мы вниз больше не полезем, – констатировал Заика.

– Береженого Бог бережет, – кивнул Паляныця.

– Зря. Снаряд дважды в одну воронку не падает.

– Это у нас. А у магов этих… Не удивлюсь, если у них тут совсем другие законы баллистики.

– Или оные напрочь отсутствуют, – поддакнул я. – Предлагаю продолжить исследование ночью.

– Было бы неплохо попросить кого-то достать свечи, – сказал Вася уже за ужином. – Фонарики мы в школе оставили, а лазерной указкой не больно-то и посветишь.

– Горыныч прилетит – озадачим, – спокойно ответил Заика.

Калиныч заглянул к нам аккурат после ужина, мы еще чай допивали. Заика задал вопрос в лоб:

– Калиныч, ты мне друг?

– Ну, друг, – кивнул тот средней головой. – А чего надо?

– Свечи достать сможешь?

– У вас что, закончились?

– Да нет, – я подсел рядом, словно невзначай подслушал разговор. – Просто у нас сегодня небольшой курсантский праздник,… э-э…

– День Нептуна, – подсказал подошедший Паляныця.

– Именно, – ухватился я за подсказку. – А для него нужно много света. Наших свечей хватит разве что на полчаса, потом объясняй Василисе Ивановне, куда их пожгли. Так что, поможешь?

– Поможем, конечно. Двадцать штук дюймовых хватит?

– Дюймовых? – Вася сделал вид, что крепко задумался, прикидывая что-то в уме. – Может и хватит. Но лучше тридцать. А то мало ли что?

– Ждите здесь.

– Только по-тихому, хорошо?

Змей с места стартовал в небо и исчез.

Его не было около часа, а когда вернулся – высыпал свечи к нашим ногам. Я поднял одну, повертел в руке, понюхал. Свеча пахла медом, была длиной сантиметров тридцать и в диаметре сантиметра три.

– Сойдет? – Калиныч явно нарывался на комплимент.

– Не украл? – Вася с сомнением посмотрел на змея.

– Обижаешь! У нас злодеев не жалуют.

– Ну, тогда ладно, тогда молодец, – снизошел Паляныця до похвалы. – Заикин, уноси подарок в дом.

– А… нам можно на празднике вашем поприсутствовать? – несмело попросился Горыныч, яростно хлеща хвостом по земле. – Мы тихонько посижу на крыльце, только головы в окошки просуну, хорошо?

– Видишь ли, Калиныч, – я подошел к нему вплотную. – Праздник только для посвященных, к тому же он подразумевает намазывание зубной пастой лиц присутствующих, создание неких масок. Сам посуди: вот где мы на тебя столько пасты возьмем?

Змей скис, услыхав вердикт, хвост замер, головы поникли, глаза смотрели на нас с Васей с тоской и печалью.

– Вот что, – вдруг решительно произнес Паляныця, не выдержав по доброте душевной. – Большого греха в том не будет, если мы повторим праздник, только в конце лета. Как думаешь, Летун?

– А что? – я сделал вид, что неожиданная мысль мне нравится. – Тогда можно не стесняться, не экономить.

– Обещаю, Калиныч: всю пасту на тебя изведем.

– Годится, – змей воспрял духом, хвост его снова начал молотить землю, поднимая пыль.

– Только…

– По-тихому, понял.