– Стоило бы. Поймаю гада – покалечу. Он у меня до конца жизни будет пашню в поле подметать.

Я работал тщательно, стараясь не оставлять на полу ни соринки, а про себя думал: не стоит овчинка затраченных усилий. Мы больше времени потеряем, чем потом выиграем. Посмотрел на Васю. Тот мел пол спокойно, уверенно, ни минуты не сомневаясь в конечном результате. Вот это сила воли, вот это выдержка! Поделился бы, что ли?

Что-то зазвенело и покатилось по полу.

– Не сори мелочью, – посоветовал Паляныця, продолжая работать. – Дома как найдешь.

Я промолчал, сделал два шага, чтобы посмотреть, что же зацепил веник. Свеча, зажатая в моей руке, на мгновение колыхнулась, потом свечение снова выровнялось. Что-то блеснуло в слое пыли, потом еще раз. Я присел, стал свободной рукой разгребать пыль, пока пальцы не наткнулись на небольшой, металлический на ощупь, предмет. Я поднял его, обтер кое-как о футболку, положил на ладонь, начал осматривать. Прикольно! Пентаграмма была безупречной. По ее поверхности перетекали искорки, словно импульсы. Или это только так казалось в мерцающем свете фитиля? Пентаграмма была небольшой, сантиметра три в диаметре. На одном из лучей зияла аккуратненькая дырочка, словно для подвеса к чему-то, и на всех красовалась миниатюрная, ювелирно выточенная то ли руна, то ли знак какой. Где же я видел нечто подобное? На занятиях по магии? Я напрягся. Казалось, вот-вот мозг выдаст искомое, но в последний момент некая гильотина отсекала готовое выплыть на поверхность знание. Нет, не припомню.

– Чего застыл? – недовольно пробурчал Вася. – Я, кажется, перерыв не объявлял.

– Сюда иди, – попросил я.

– Чего?

– Смотри, – я протянул находку.

Вася осторожно принял ее, взвесил на ладони, начал внимательно осматривать.

– Говоришь, убирался тщательно? – недоверчиво спросил он, не спуская глаз с амулета.

– Разве что языком не вылизывал, – побожился я.

– Откуда же тогда эта штука здесь взялась?

– Не по адресу вопрос. Как думаешь, что это?

– Откуда мне знать? Нужно Заику спросить, он много книг прочитал.

– Вовка! – тут же заволал я. – Заика!

– Чего ораешь! – зашипел тот, просунув голову в полуоткрытую дверь.

– Дело есть.

Через минуту Вовка спускался вниз, брезгливо морщась.

– Что за кипеж?

– Нужен совет умного человека, – ответил Паляныця, протягивая ему амулет. – Как думаешь, что это?

Заика повертел его, притянул поближе мою руку со свечой, глаза его сверкнули алчно:

– Ого! Дорогая штучка! Тут и золото, и платина, и серебро. Где взял?

– Нашел. Как думаешь: что это?

– Поездка на Кипр, если еще что-то подобное найдем, – Заика выхватил у меня свечу, принялся рыскать, разгребая руками пыль: – Ну, чего стали? Ищите!

Я отобрал у Васи пентаграмму. Золотая лихорадка – еще тот вирус. Мы, не раздумывая, принялись руками перебирать каждую пылинку, елозя на коленях по полу, подозрительно поглядывая друг на друга. Про книгу, о которой нам говорил Горыныч, и думать забыли. Мысль о кладе прочно засела в голове, вытеснив все остальное, как ненужный хлам.

– Что за черт? – сказал Паляныця через пару часов.

– Нашел чего? – Заика тут же оставил свой участок.

Я только посмотрел в их сторону.

– Да свеча как-то странно горит, – озадаченно ответил Вася. – Огонь не может гореть параллельно земле.

Паляныця стоял в нескольких метрах от стены, водил перед собой свечой из стороны в сторону. Огонек то горел вертикально, то плавно ложился на бок. При этом не чувствовалось ни легчайшего потока воздуха.

– Аномалия какая-то, – веско констатировал Заика. – Наверное, вход к тайнику.

– Где-то здесь, под ногами, – подтвердил Вася. – Летун, подсвети-ка над самым полом!

Я присел на корточки поднес свечу. Огонек горел ровно, как ни в чем не бывало. Странно. Я начал вставать. Чем выше поднималась свеча, тем сильнее огонек ложился на сторону. О как! А если… Я поднял свечу как можно выше. На максимальной высоте фитиль снова горел ровно и вертикально.

– Что же это получается? – заинтересовался Вовка. – На высоте примерно в полтора метра имеем аномальную зону, в которой изменяются параметры плазмы.

– Ну, если развить твою мысль дальше, то исследовали мы не то и не там, – согласился Паляныця. – Тайник – а я думаю, что это он – устроен не в стене, не в потолке или полу, а прямо в воздухе.

– Думаешь, нашли? – усомнился я.

– А как еще объяснить такую аномалию? – Вован радостно потер руки. – Что дальше делать будем?

– Для начала примерно определим ее размеры, маркируем как-то, – решил Паляныця.

– Интересно, как?

Мне пришла в голову мысль. Я взял совок, вышел на крыльцо, набрал из контейнера немного пыли и вернулся. Горыныч посмотрел на меня как-то странно правой головой, но тут же уткнулся в книгу.

– Думаешь, прокатит? – спросил Паляныця, глядя на мои телодвижения.

– Сейчас узнаем.

Я взял пригоршню пыли, метнул ее в предполагаемую аномалию. Облачко рассыпалось в воздухе, образовывая небольшой кусочек сферы. Судя по его размерам, сама сфера в полном объеме была не меньше полутора метров.

– Ну, как? – победно спросил я, высыпая все содержимое совка перед собой?

– Быстро за пылью, – Паляныця подтолкнул Заику к выходу.

– Почему я? – воспротивился, было, Вовка, но все же поспешил наверх.

– Голова! – похвалил меня Вася, разглядывая пыль, висящую в воздухе. – Как додумался?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Пришла мысль – и все тут.

Явился Заика с пылью.

– Горыныч наверху справлялся, как у нас дела, – сообщил он, передавая ношу Васе. – Я сказал, что все путем.

– Молодец, – тот начал методично рукой разбрасывать ее в воздухе.

Теперь были четко видны габариты аномального образования. Паляныця бросил последнюю горсть, отошел в сторону, чтобы полюбоваться творением рук своих.

– Ни фига себе глобус! – оценил работу Заика, делая круг. – Такого я еще ни разу в жизни не видел.

В воздухе, ничем не поддерживаемый, висел полутораметровый подробный глобус Земли: со всеми горами, впадинами, морями, реками, океанами, городами. Едва Паляныця закончил работу, глобус начал медленно вращаться. Я ради интереса просунул руку внутрь, потом высунул. Потревоженная пыль собралась кучкой, но через секунду плавно растеклась по поверхности, так что не осталось даже следа от моего эксперимента.

– Ты больше так не делай, – попросил Вася.

– Думаешь, есть ловушки? – поинтересовался я.

– Не знаю, – сержант воспринял мои слова очень серьезно. – Береженого Бог бережет.

– Что это? – Заика указывал пальцем на пульсирующую точку.

Я подошел поближе, подсветил свечой. Мы медленно двигались вокруг глобуса, чтобы получше рассмотреть находку. Точка то вспухала, то опадала. Не говоря ни слова, Заика вдруг коснулся ее пальцем.

– Отставить! – взвился Паляныця, но было уже поздно: пыль в том месте превратилась в плоский серый туман, на котором был изображен город.

– О как! – обрадовался Вован, победно глядя на сержанта. – А ты: не трогай, не трогай!

– Фу-у, пронесло, – Вася даже утер вспотевший лоб. – Только что кому говорено: не трогать ничего, а тебе все трын-трава! Кто его знает, что оно такое, этот глобус? Рванет, не дай Бог, ползай потом, собирай сам себя по кусочкам!

– Вот так, что ли, не трогать? – Заика снова коснулся точки, которая вспухла на фоне города. Глаза его блеснули непокорством и озорством.

Изображение тут же увеличилось, словно карта на компе, превратилась в здание на окраине. Это был трехэтажный дом, брошенный, готовый к сносу. В районе подвала снова вспухла точка. Вова победно взглянул на нас: мол, бойтесь дальше, а прав-то я! Паляныця покачал головой, осторожно протянул руку вперед, почти коснулся выпуклости, но в последний момент одернул руку.

Заика ухмыльнулся, снова коснулся пальцем точки. Изображение тут же превратилось в панораму подвального помещения.

– Видал? – Вовка победно указал на глобус. – Вот как надо!