Дом кузнеца Асмира оказался совсем не бедным. Асмир был не просто кузнецом, а оружейником, а это сословие пользовалось в Мельвии особым почётом. Несмотря на то, что у кузнеца была жена и шестеро детей, он нашёл отдельную комнатку для Эльмики. Марку же, Ильмару и Сурку предложил расположиться в сенях. Перед сном кузнец не удержался, чтобы не похвастать перед гостями своей оружейной. По его словам, у него работают два мастера и пять подмастерьев, которые сами скоро станут мастерами. Заказы на изготовление оружия приходят часто, и с тех пор как существует кузница, дому Асмира не приходилось жаловаться на жизнь.

Мельвийцы редко использовали мечи, чаще предпочитая большие топоры или длиннодревковое оружие. В оружейной Марк обнаружил шесть видов копий, короткую алебарду, глефу – древко с насаженным на него сабельным лезвием, боевой багор и клевец – топорик с длинным загнутым вниз клювом. Выбор оружия вызывал у Сурка восторженное сопение и досаду, что в кармане ни гроша.

Наконец, когда все отправились на ночлег, Марк ненадолго вышел в сад. Над горами, нависающими над уютной долиной, зажигались звезды. Где-то в соседнем дворе кто-то играл на свирели. Мысли путались. Дурацкая ссора с Лейной не выходила из головы.

«…Это не путь в никуда… Это путь в тупик», – слова плеонейки против воли всплывали в памяти, уязвляя душу. Марк попытался отвлечься, забыть, выбросить из головы эту девушку, начав вновь думать о своей миссии и призвании. Через какое-то время Лейна и впрямь стала отходить на второй план. Но легче от этого не стало.

«Ты зашёл в тупик, миротворец. Ты больше не знаешь, кто ты и куда идёшь. Что означал сегодня твой минутный порыв остановить назревающее кровопролитие? Память об утраченном призвании? Или просто дань забытой присяге? Неважно, неважно. Совершенно неважно, чем был этот порыв. Важно то, что ответ Асмира, заверивший тебя в невозможности примирить названных братьев, тебя в глубине души обрадовал. Ты почувствовал, как с тебя спадает бремя ответственность, и был этому рад. Ответ кузнеца тебя обрадовал, хотя должен был огорчить. И так происходит каждый раз, когда ты слышишь подобные слова. Облегчённый вздох вместо страстного желания пойти наперекор обстоятельствам и совершить невозможное – вот твоя истинная реакция на испытания, которые тебе дарует Всевышний. Тщедушность. Покорность обстоятельствам. Ты мельчаешь, Маркос. Уже не только как миротворец, не только как аделианин, а как человек вообще…»

Марк сжал кулаки, чувствуя и необходимость отразить нахлынувшую тоску, и бессилие это сделать.

«Я пытался. Пытался, как мог. Но вражда, неприязнь, закостенелость – они везде. Куда бы я ни шёл – Морфелон, Спящая сельва, Мелис, Туманные болота, Мельвия – везде одно и то же! И я не в силах ничего изменить… Возможно, всё дело в том, что значение миротворцев само по себе умаляется, – вспомнил он давний разговор с архивариусом Фабридием. – Да, умаляется. Наверное, всё дело в том, что время отдельных миротворцев заканчивается. Миротворцев должно быть много, и у них не должно быть отдельных титулов: «Седьмой», «Восьмой», «Девятый». Быть просто миротворцем с маленькой буквы, может, и не так почётно, как Седьмым миротворцем, но это то будущее, к которому надо стремиться. Да, возможно, я и был призван ради этого. По крайней мере, это многое объясняет…»

…Путающиеся размышления Марка были прерваны появлением Ильмара. Если Сурок без слов понимал, когда Марку хочется побыть одному, то саламорский послушник был не столь догадлив. Шурша своими храмовничьими одеждами, юноша подошёл к нему, омрачённо опустив голову.

– Ты, наверное, презираешь меня, Маркос?

– Презираю? Я? О чём ты, Ильмар, опомнись.

– Ты знаешь, о чём. Ты видел, как в бою с тенебежцами… я… я струсил… – Ильмар не мог поднять глаз. – Я бросил меч, упал на колени… тьфу, как же тошно! Я ведь трус, да? Скажи правду, Маркос. Хуже чем есть, мне уже не будет.

Марк посмотрел на него со скрытой улыбкой. Внезапно он почувствовал в этом парне нечто знакомое, родственное, словно увидел себя прежнего – робкого, но полного надежд юнца, разочарованного и впавшего в уныние после первой неудачи.

«Какими же смешными выглядят наши вчерашние страхи! Почему же страхи завтрашние нас так пугают?»

– Это был твой первый бой, Ильмар?

– Нет, второй. Первый был, когда мы отражали набег болотной нечисти на храм прошлой ранней зимой. Нас тогда много было, а враги, хоть числом и больше, но тупоумны… Тогда я тоже испугался.

– Ильмар, мы бились с тенебежцами – тварями, достойными меча настоящих рыцарей. Это тебе не арпаки какие-то. Если бы ты знал, как я сам испугался, ты бы собой гордился.

– Ты? – Ильмар удивлённо поднял взгляд. – Ты, правда, боялся? Ты не шутишь?

– Чего уж тут шутить! Боялся, не то слово. Правильнее сказать – чуть не обделался.

– Правда? – Ильмар, казалось, не верил. – Но ты же столько всего прошёл, столько пережил!

– Я прошёл не так уж много, Ильмар. А то, что прошёл, оставило на сердце такой отпечаток, что я молю Всевышнего, чтобы ничего подобного не повторилось.

– Но ведь… – Ильмар запутался. – Но ведь столько боёв, столько испытаний… Воины привыкают. И не боятся.

– Может быть. Но я не такой. Я не могу привыкнуть. И боюсь в каждом бою. Страх не становится меньшим. Наверное, я просто научился с ним жить.

Между деревьями появилась тонкая тень. Медленными печальными шагами из темноты выступила янтарноволосая девушка Хеламира.

– Миротворец Маркос, я хочу поговорить с тобой, – проговорила она быстро и чуть взволнованно.

Взглянув в её глаза, в которых отражался путь небесных светил, в это хрупкой красоты лицо, Марк растерялся. Он улыбнулся, чтобы как-то заполнить неестественную паузу, кивнул, и только справившись с секундным замешательством, ответил:

– Очень рад. О чём ты хотела спросить, Хеламира?

Голос его показался ему сухим, а слова – пустыми. Если бы девушка была ничем не примечательной, Марк сказал бы что-то пооригинальней, но сейчас он был просто заворожён ею, и с языка срывались одни банальности.

Тут Марк, проследив за взглядом девушки, посмотрел на Ильмара. Послушник понял его не сразу, но всё-таки понял и удалился, задумчиво глядя на звёзды.

– Ты знаешь моё имя, – сказала девушка, жестом увлекая его за собой.

– Твой отец говорил о тебе. Ты правда умеешь предсказывать будущее?

Хеламира вздохнула, будто уставшая от непонимания.

– Будущее предсказывают ворожки, гадалки и всякие шарлатанки. Как ты сможешь проверить то, что ещё не случилось? Я могу рассказать только о прошлом и настоящем. Хочешь, я расскажу о тебе?

Протянув руки, она коснулась кончиками пальцев его щёк. Марк невольно вздрогнул от нежного непривычного прикосновения.

– Это всего лишь часть обряда, – с долей укоризны сказала Хеламира, всматриваясь в его глаза. – Разочарование в жизни, череда неудач, несчастливая любовь, неуверенность в своём будущем – всё это было, верно?.. Конечно же верно, об этом тебе скажет любая шарлатанка, потому что трудно найти в мире человека, у которого этого не было. Но теперь слушай, Маркос, что я тебе скажу…

Девушка подняла взор к звёздам, словно там было большими буквами написано прошлое Марка, и какое-то время молчала.

– Ты мечтал о подвигах, Маркос. Мечтал служить людям, – она опустила глаза, вновь встретившись с ним взглядом. – Всевышний увидел твоё сердце и призвал тебя миротворцем. Ты славно шёл этим путём. Но в конце концов он тебя утомил. И ты уже не рад, что Всевышний избрал тебя. Ты бы охотно передал эту ношу другому, если бы это было возможно… В твоих глазах, Маркос, печаль одинокого рыцаря, который из-за непонимания близких решил, что больше никому не нужен.

Марк сглотнул слюну. Хеламира чувствовала всё. Она видела его душу насквозь, понимая его больше, чем он сам себя. Но Марка вовсе не заботило, что его скрытная душа сейчас открыта незнакомой девушке нараспашку. Его взволновало то, что он уже три дня не брился, и нежные пальчики Хеламиры колются о его щетину.