Закончив, миротворец Нилофей быстрыми шагами двинулся вперёд, таща за собой своего осла. Епископ Велир сложил руки под подбородком, шепча молитву. Королева Сильвира какое-то время смотрела в спину удаляющемуся миротворцу, словно порываясь броситься ему вслед, а затем обернулась к Фосферосу.
– Останови его. Ты же можешь.
– Не могу, Сильвира. Это его решение, его выбор.
– Это его путь в вечную погибель! Он только сыграет на руку Хадамарту! Его надо остановить, – последнее Сильвира прошептала, оглянувшись к стоящим позади телохранителям.
– Если ты прикажешь своим людям связать его и отвезти в Южный Оплот, то тогда ты сыграешь на руку Хадамарту.
Королева стиснула зубы от досады и бессилия.
– Привыкай, Сильвира, – произнёс воин-отшельник чуть слышно. – Это не даймоны и не тёмная магия. Это человеческая воля.
– Неужели… неужели тебе нечего сказать ему, Фосферос?
– Увы, Сильвира. Любое моё слово только утвердит его в собственной правоте.
Фигура с волочившимся по земле плащом медленно растворялась в стоячей белой мгле.
Глава четвёртая Некромант и Посвящённый
(Туманные болота)
В опочивальне повисло тягостное молчание. Настоятель Малоний смотрел в пол, и лицо старика казалось пепельным.
– Почему… Святые Небеса, почему он не отправился в Саламор прямой дорогой! Почему полез в Белое Забвение!
– Потому что его обида была слишком велика, – ответил Эфай. – Он мечтал укрепить аделианское воинство, а его заклеймили предателем. Хотел открыть людям новый взгляд на Путь Истины, а заработал славу еретика. Желал признания, а получил травлю.
– Да, да, да, всё верно, Фосферос, нельзя вменять ему в вину его стремления. Все мы приносим жертвы на невидимых алтарях в честь древних идолов: славы, признания, почёта… Но разве ты мог что-то изменить, Фосферос? Ведь и ты, и Велир, и Сильвира говорили Нилофею правду – а он её не принял. Как и здешние люди, до сердец которых я пытаюсь достучаться. О, Всевышний, до чего тяжело говорить людям правду в этих краях! Они свыклись с тем, что именно их понимание Пути Истины самое правильное – так их предки научили. А как обличить и наставить того, кто мнит себя самым правильным? Приходится уступать, изворачиваться, но тогда они слышат лишь меня, а не свою совесть. Это не Путь Истины.
Старик утёр глаза богато вышитым платком, закивал головой и вдруг резко поднялся, взбудораженный страшной мыслью.
– Беда, Фосферос, беда, друзья мои! Теперь я понял всё! Враг задумал сыграть на доброй памяти саламорцев о Четвёртом. Создать здесь своего миротворца. Чаровник-чудотворец, надо же! Люди к нему тянутся, и известность его растёт. Можно только гадать как воспользуется этими настроениями проклятый некромант, затеявший всё это!
Марк и Лейна переглянулись. Слова старого настоятеля подтверждали их догадки.
– Некромант? – переспросил Марк. – Что вам о нём известно?
– Ох, храни меня Спаситель, немного. Наш край считается излюбленным пристанищем некромантов, хотя никто их здесь не видит и не слышит. Но их дух… их тлетворную магию мёртвости я чувствую, ох, как часто! – настоятель перевёл дыхание, будто ему стало тяжело дышать. – Не знаю, не знаю почему эти почитатели мёртвости облюбовали наш край. Разве жители Туманных болот грешнее мелисцев или амархтонцев? Может быть, я спрашиваю себя, быть может, некромантам нужен именно тот грех, который закован словно в панцирь в эту проклятущую «правильность» здешнего люда? Кто знает, может быть, грехи явные – воровство, убийство, разврат – не дают некромантам той силы, которой они ищут. И наиболее близки им те грешники, которые мнят себя правильными и праведными?
Малоний углубился в размышления и пребывал в них, пока Марк не отвлёк его новым вопросом:
– Местные говорят, что по болотам ходят какие-то страшные существа, называемые удушниками. Вы знаете, кто это или что?
– Удушники. Так местные называют тенебежцев, – приглушённо ответил старый настоятель.
– Тенебежцев? Никогда не слышал, – признался Марк.
– Даруй тебе Всевышний избежать встречи с этим злым родом, Подорлик! – сказал Малоний, а Марк вдруг подумал не об этом «злом роде» врагов, а о том, что он так и не открыл своего настоящего имени ни этому добродушному настоятелю, ни его послушнику, ни местным разбойникам. Почему? Ведь раскрыв себя, он ничем не рискует. Скоре наоборот – он мог воспользоваться здешним добрым отношением к миротворцам, как это сделал Мелфай. Нет, причина крылась в другом – рядом с таким великим, легендарным именем, как Фосферос имя Маркоса, Седьмого миротворца, прозвучало бы тихо и невнятно. Да и настоятель Малоний жаждал увидеть фаранского отшельника, а не Седьмого миротворца. А потому для всех вокруг, кроме Эфая, Сурка и Лейны, лучше оставаться странствующим воителем по прозвищу «Подорлик».
От этих мыслей Марку стало грустно. Формально Эфай шагал в «отряде Марка», а на деле всё получалось наоборот. Марк понимал, что глупо завидовать славе Фосфероса и вдвойне глупее – пытаться выделиться на его фоне. Он сам просил Эфая присоединиться к нему, и без его помощи, может быть, вообще не рискнул бы сунуться в Туманные болота. Всё так, но эти доводы разума почему-то не утешали.
– …Тенебежец – это вкрадчивый коварный гад, ищущий скрытые больные уголки нашего сердца, – продолжал Малоний. – И горе тому, в чьё сердце проникнет дух тенебежца… Да, друзья мои, слухи о тенебежцах, возникшие вскоре после прихода в Саламор этого чаровника, подтверждают, что этот ваш Восьмой миротворец – творение рук некромантов. Тенебежцы – их неизменные слуги и спутники. Берегитесь, друзья мои. Опасное дело вы затеяли, а помощи вы в Саламоре не найдёте. Те бойцы, что в управе здешней сидят, против некроманта не пойдут, даже не просите… – Малоний поджал губы и крепко о чём-то задумался, а затем с каким-то странным смешанным чувством беспокойства и благодарности посмотрел Эфаю в глаза. – Спасибо тебе, Фосферос. Ты опустошил моё сердце, но и оживил его, и насадил в нём нечто новое. Как жаль, что я всего лишь старый храмовник, а не воин! Я бы отправился с вами, присоединив свой меч к вашим мечам против того зла, которое бросило нам вызов. Но что поделать, если одни призваны к подвигам, а другие – к выполнению насущных дел.
Эфай улыбнулся.
– Ты противоречишь Пути Истины, который проповедуешь, Малоний. К подвигам призваны все. Просто храмовникам их совершать гораздо труднее, чем другим людям. Но в этом и ценность таких подвигов, – воин-отшельник поднялся, почтенно поклонившись на прощание. – Я не пророк, но поверь моему наитию, Малоний. Очень скоро Всевышний предоставит тебе шанс совершить очень трудный подвиг. И отважиться на него тебе будет очень непросто.
***
За куцым леском, огибающем Храм Вечного Голоса, простирался безлюдный болотный край. Здесь заканчивались возделанные поля и простирались поросшие камышом, тростником и осокой заболоченные земли.
Настоятель Малоний, само собой, не стал обременять великого воина Фосфероса своей компанией, однако настоял, чтобы тот взял с собой его послушника Ильмара, а тот потом рассказал бы настоятелю, как всё прошло. Получив от своего настоятеля напутствие и серого унылого ослика, Ильмар, воодушевлённый столь высокой миссией, прихватил с собой короткий бронзовый меч – подарок, как он сказал, «доблестного рыцаря Ордена хранителей традиций». Сурок не преминул подметить, что мечи из бронзы умные люди не куют лет уж эдак триста, и только хранители традиции предпочитают оружие из этого ненадёжного металла, так как верят в его чудодейственные свойства. Послушник горячо возразил, что согласно «Священному преданию о воинах веры», именно бронзовым мечом легендарный витязь Келгар поразил Кровавого Жнеца, опустошавшего земли Тихих равнин. Сурок расхохотался, сказав, что поединок Келгара с Кровавым Жнецом произошёл шесть столетий тому, когда грубый меч из бронзы являлся вершиной оружейного мастерства. Однако, чтобы совсем уж не разочаровывать юношу, сарпедонец добавил, что даже простой дубинкой можно поразить дракона, если держать её в руках с твёрдой верой.
