– Не много ли на себя берёшь, Сильвира, истолковывая волю Спасителя в угоду своим планам?

– Моим планам? – королеву охватило негодование. – Да! Свобода Каллирои – это мои планы! И я готова умереть здесь, под стенами Башни, во имя их исполнения!

– Довольно смертей, Сильвира. Пора остановить эту бессмысленную бойню. Отправь послов в Башню прямо сейчас…

– Мне не нужны советы, Эфай! – вскричала королева. – Мне нужен твой меч!

– Мой меч? Вот, возьми… – отшельник с почтенным поклоном протянул ей на вытянутых руках свой меч странника.

Лицо королевы застыло как мрамор. Медленно, будто ошеломленная дерзостью отшельника, она приняла оружие из его рук, посмотрела ему в глаза… и меч в деревянных ножнах грохнулся на пол.

Замерли все. Даже те, кто минуту назад бросал жестокие упрёки отшельнику. Ибо кинуть личный меч воина – настоящего воина – ему под ноги, означает нанести ему оскорбление, равное обвинению в трусости и предательстве.

Резко повернувшись, королева вышла во внутренний двор. Следом, оглядываясь на опустившего глаза Эфая, потянулись рыцари Главка и сам глава Серебряного Щита. У окон, открывавших вид на бойню во внутреннем дворе, остались только двое: отшельник и чародейка.

Амарта подняла с пола меч, подав его Эфаю.

– Оставь. Мне он больше не понадобится.

Чародейка подняла на него тревожный взгляд. Бережно положила меч на стол, взяла за руки отшельника, желая посмотреть ему в глаза. Эфай отводил взор.

– Почему ты так говоришь? Что ты задумал? Ты таки пойдёшь на переговоры в Башню?

– Нет, Амарта. Это сделаешь ты.

– Я? Ты шутишь…

– Ты справишься. Сделай это, Амарта, очень тебя прошу.

Чародейка не колебалась.

– Если тебе это нужно, я сделаю.

– Ради мира в этой земле.

– Нет. Ради тебя, Эфай.

– Пусть будет так. Спасибо.

Тут Амарта, наконец, поймала взгляд отшельника, и её изумрудные глаза вспыхнули, расширились от страшной догадки.

– О, нет… Эфай… – она отшатнулась от него и отпустила его руки, словно прикосновение к нему причиняло ей невыносимую боль. – Я знала… Я так и знала…

Она должна была разрыдаться, упасть на колени, обхватить ноги любимого, но почему-то продолжала стоять, глядя на него каким-то недоумённо-обиженным взглядом, понимая, впрочем, что ей уже ничего не изменить, и никакие слова не заставят Посвящённого изменить своё решение.

– Не держи на меня зла, Амарта. Поверь, я бы очень хотел, чтобы всё сложилось иначе. Но у каждого человека в жизни однажды наступает момент истины. Когда надо выбирать то решение, которое проистекает из того, что аделиане называют призванием. Меня угораздило стать воином – и ничего тут не поделаешь.

– Ты не просто воин, а чудотворец! – ухватилась за призрачную надежду Амарта, заговорив быстро-быстро, словно боясь, что момент вот-вот будет безвозвратно упущен. – Ты можешь, я знаю! Нужно только очень сильно захотеть… Эфай… У нас ещё вся жизнь впереди. Мы могли бы поселиться на Всхолмьях Надежды. И ты, когда пожелаешь, будешь уходить в свой Фаран, а я буду высматривать тебя на горизонте каждый вечер, каждое утро… А хочешь, мы уйдём в Спящую сельву? Ты бывал там? Тебе понравится, ты полюбишь этот край. Ты не представляешь, какая там красота. Там царит нечто… нечто божественное! Эфай… Эфай, почему ты молчишь?.. Ясно. Пусты мои слова. Пусты и бессмысленны.

Она всхлипнула. Сил больше не было.

– Ну что ты, любимая? Ни одно твоё слово, услышанное мной, не может быть пустым.

– Но ни одно из них не остановит тебя сейчас.

– Да. Но они дают мне нечто такое, чего не может дать никто: ни в этом мире, ни в мире ином.

– Тогда я пойду с тобой в тот же мир! – решительно сказала чародейка.

– Нет-нет, Амарта. У тебя другая история, – отшельник посмотрел в окно. – Они начали. Пора. Пожалуйста, Амарта, оставь меня одного.

Чародейка обняла его, прижавшись щекой к его давно небритому лицу.

– Я готова пойти на смерть, на пытки, даже на унизительный суд Сильвиры, только бы не разжимать этих объятий. Только бы стоять и стоять вот так, с тобою вместе.

Воин-отшельник мягко убрал её руки.

– Не печалься, – сказал он с улыбкой. – Для тебя всё только начинается. Просто верь. Не учениям, не книгам. Своему пути. Своей совести. Той дороге, которую мы прошли с тобой вместе. Очень скоро твоя жизнь преобразится, изменится… – отшельник вздрогнул и заговорил тише, словно ему не хватало воздуха. – Поначалу будет тяжело… а впрочем… впрочем, теперь всё зависит от тебя. Одно я знаю точно: не пройдёт и недели, как все мысли о том, чтобы последовать за мной, тебя навсегда оставят. Обещаю. А теперь, очень тебя прошу: выйди.

– Ты и вправду хочешь провести эту минуту в одиночестве?

– Иначе не могу, Амарта. Твои глаза не дадут мне сосредоточиться, – улыбнулся Эфай.

Амарта медленно отходила спиною вперёд, глядя на его лицо. Молча, без плача и, казалось ей, даже с улыбкой.

«Я буду улыбаться для тебя, любимый, – решила она. – Ты попросил меня уйти, чтобы я запомнила тебя таким, как сейчас – простым, добрым, улыбчивым. И я запомнюсь тебе улыбающейся».

Она пятилась так, пока не вышла в широкий коридор, соединяющий множество комнат. Здесь пробегали королевские воины, шныряли посыльные, стонали раненые. Здесь шла совершенно иная жизнь.

Глава одиннадцатая Кольцо мглы

(Амархтон. Мглистый город)

– Эльмика. Я же говорил, что ты найдёшь меня. И ни на миг в тебе не сомневался.

«Точнее, ты не сомневался в себе, Мелфай, – подумал Марк. – В том, что твоя возлюбленная будет бегать за тобой по всей Каллирое».

Тонкая, надменная усмешка Мелфая вызывала у него неприязнь и даже пугала его, хотя в последнем он был не готов признаться самому себе. Это была усмешка высокомерного стратега, наслаждающегося тем, как чётко и гладко исполняется его хорошо продуманный план. Но вместе с тем Марк прочитал в его глазах и едва заметное беспокойство, и дорого бы дал, чтобы узнать о его причинах.

– Мелфай, – прошептала Эльмика, глядя на юного мага с мольбой. Она дрожала, дыхание её сбилось, похоже, она была ошеломлена: то ли тем, как Мелфай разогнал толпу чудовищ, то ли какими-то изменениями, произошедшими с её возлюбленным.

– Ты боишься? Не бойся, милая. Теперь тебе ничто не угрожает. Теперь я способен тебя защитить, – на последнем слове Мелфай недобро глянул на Марка, словно именно тот представлял для неё угрозу, а вовсе не кровожадные монстры.

– Мелфай, прошу тебя… Давай уедем в Мелис…

– Зачем? Чтобы доложить высокочтимому Кассиафату, как действует камень Акафарты в руках серого мага? Нет, Эльмика, к старому интригану нам возвращаться незачем, – Мелфай подошёл ближе, остановившись перед девушкой в двух шагах. – Мой новый дом теперь здесь. Так случилось, что я спас сиятельного Дарвуса во время покушения, и отныне я – старший советник короля Амархтона. У меня скоро будет свой дом. Вернее, два дома – городской и загородный. Мы будем с тобой там жить. Идём!

«Уверенный, беззастенчивый голос. Он не спрашивает, не предлагает, а говорит тоном, не допускающим возражений, – думал Марк. – Что я могу сказать ему? И зачем я вообще шёл за ним?»

– Советник… дом… Ты так быстро всего достиг, – тревога Эльмики, казалось, только усилилась. – Как такое возможно? Кто всё это устроил?

– Мой учитель, – с неохотой ответил Мелфай.

– Учитель… – повторила Эльмика, и глаза её неожиданно вспыхнули. – Твой учитель сгинул у Саламора! Его убил Фосферос! Твоего учителя-некроманта больше нет!

Мелфай снисходительно усмехнулся.

– А с чего ты взяла, что мой учитель – некромант? Это Маркос тебе так сказал?

Марк встрепенулся. В самом деле, почему они так решили? Кажется, эту мысль навязал им Радагар. Но тот мог ошибаться или сознательно лгать. Для секутора было важно поймать или убить могущественного некроманта, а Мелфая он рассматривал исключительно как приманку. Но если учителем Мелфая был не тот некромант, который сгинул в Саламоре, тогда кто? Другой некромант? Но, говорят, некроманты не действуют сообща. Или же тот некромант был всего лишь чьей-то марионеткой, как и сам Мелфай? Как бы там ни было – учитель и покровитель Мелфая жив! Достаточно одного взгляда на эту самодовольную, самоуверенную усмешку на лице юного мага, чтобы понять эту очевидность.