Тем не менее, одним громким антибуддистским поступком он все-таки прославился, когда приказал снять огромный колокол в Шведагоне и повезти его на переплавку. Танльин был слишком лакомым и доходным местом, поэтому желающих его завоевать всегда было в избытке. Форт нуждался в пушках, а переплавка массивного колокола была идеальным способом решить эту проблему. Кстати, потом подобная идея придет в голову российскому царю Петру I. Произошло это в 1608 году, за пять лет до того, как Де Бриту в конце концов был разбит, взят в плен и подвергнут мучительной казни: завоеватели посадили его на кол, проткнув насквозь вдоль тела, причем вся процедура длилась три дня, а потом отрезали голову и возили ее по окрестностям для демонстрации населению.

Естественно, тот факт, что Де Бриту плохо кончил, многие буддисты напрямую связали с его намерением переплавить колокол. Понятно также, что бирманские историки не очень-то любят этого персонажа и относятся к нему как к португальскому наемнику-авантюристу, захватившему бирманский форт и беспредельничавшему там больше десяти лет. При этом они забывают тот факт, что араканский король Ман Раджа-Кри не только давал ему очень почетные титулы, но и пожаловал его большим вилайетом (поместьем) в знак оценки его заслуг перед королевством. Многие коронованные особы из соседних территорий общались с ним на равных, не считая его ниже себя или, по крайней мере, не показывая этого. Его сын женился на монской принцессе, а бирманский король Натшиннаунг называл его своим «кровным братом». Да и португальский вице-король в Индии Айрес Де Салданья не стал бы выдавать свою племянницу (или, по другим сведениям, даже внебрачную дочь) Луизу за какого-то проходимца.

Впрочем, вернемся к огромному колоколу в пагоде Шведагон. Факт остается фактом: Де Бриту действительно приказал его снять и отправить на переплавку. Когда массивный колокол волоком по бревнам дотащили до реки и втянули на баржу (хотя я, если честно, плохо представляю, как можно транспортировать груз весом в 300 тонн), она ощутимо просела под ним. А после того как баржа отплыла от берега и начала свой путь вниз по реке, раздался страшный треск. Не выдержав огромной тяжести, баржа разломилась пополам, и колокол ушел под воду.

С тех пор прошло четыре сотни лет, река несколько раз меняла свое русло, а дно зарастало илом, поэтому точное место затопления колокола сегодня не укажет никто. Все попытки снарядить специальные экспедиции и найти колокол не увенчались успехом. Надежды все новых и новых искателей подогревает лишь тот факт, что колокол такого веса никакая река не в состоянии сдвинуть с места и вынести в открытое море.

Попытки найти колокол не прекращаются и сегодня. В 2012 году сингапурец Дин Лим, возглавляющий корпорацию «Эс-Ди Марк Интернэшнл», объявил, что он готов потратить 10 миллионов долларов на поиски колокола и его возвращение обратно в Шведагон. Для этой цели он привлек к сотрудничеству Майкла Хатчера, морского археолога, известного своей везучестью. В свое время именно Хатчер нашел голландскую подводную лодку KXVII, затопленную японцами в декабре 1941 года. Но наибольшую известность получила другая находка Хатчера, сделанная в 1985 году, – корабль «Гелдермалсен», перевозивший большое количество китайского фарфора и затопленный в 1751 году около Явы. Майк Хатчер уже заявил, что колокол он будет искать бесплатно, а расходы он надеется компенсировать после того, как напишет и издаст книгу о своих поисках. После этого в Янгоне прошел специальный семинар, посвященный затонувшему колоколу, но практическая работа до сих пор так и не не начиналась. Осенью 2013 года о планах по поискам колокола заявил и один из самых богатых людей Мьянмы, сенатор Кхин Шве.

Некоторые мьянманцы, тем не менее, уверены, что хотя и любопытно было бы увидеть огромный колокол, но все-таки лучше оставить его там, где он есть. В качестве аргументации они приводят историю этой реликвии. Король Дхаммазеди первоначально не думал ни о каком колоколе. Период его правления был очень мирным, народ процветал и исправно платил налоги. Эти налоги взимались в виде сельхозпродуктов, леса, драгоценных камней и минеральных ресурсов, в числе которых, естественно, были и металлы. В обычное время, наполненное войнами и конфликтами, металлы на складе не залеживались – из них отливали пушки. Но что делать с этими металлами, когда в стране царит мир? Нужно было как-то разгрузить переполненные королевские склады, и кто-то из придворных подал королю совет – отлить огромный колокол и установить его в Шведагоне, там, где любила молиться его мать, королева Шин Со Пу. Король так и сделал.

То есть появление на свет колокола – не более чем историческая случайность, философски рассуждают некоторые мьянманцы. А то, что случайно появляется на свет, очень часто таинственным образом исчезает. Все поиски в этом случае – это попытки нарушить естественный ход событий. Кроме того, тот факт, что поиски колокола до сих пор не увенчались успехом, может свидетельствовать о том, что его не дают найти духи-наты. Поэтому если колокол все-таки найдут, ничем хорошим это не кончится. Уже сейчас представители национальных общественных организаций монов утверждают, что колокол в случае обнаружения должен быть отдан им, поскольку был отлит по приказу монского короля. У других людей на этот счет могут быть другие мнения, и кто знает, какой ящик Пандоры будет открыт, если этот колокол будет найден. А некоторые исследователи вообще считают, что колокол Дхаммазеди – это всего лишь красивая легенда. Они допускают, что, возможно, и был какой-то колокол, но совсем не такой огромный. А путешественники-европейцы, сами его не видевшие, просто списывали информацию о его размерах и внешнем виде друг у друга.

Именно поэтому многие сегодня считают, что лучше оставить этот колокол в покое. В конечном итоге мы имеем красивую легенду о нем, а память о той или иной вещи часто гораздо лучше и грандиознее, чем сама эта вещь, существовавшая в реальности.

В России (да и не только в России) принято отсчитывать историю города ровно от того момента, как обезьяна слезла с дерева и начала на этом месте жить. Мьянманцы в этом отношении более скромны. На территории современного Янгона люди жили давным-давно. По преданию, когда более двух с половиной тысячелетий назад сюда приехали два брата-торговца с волосками Будды, тут уже было поселение людей во главе с маленьким царьком всей округи. После этого времени люди неподалеку от пагоды Шведагон жили практически всегда.

А сам Янгон (или Рангун в прежней «рыкающей» транскрипции) появился только в 1755 году, когда эти монские земли захватил бирманский король Алаунпайя. Присоединив эти территории к своим владениям, он реализовал тем самым свои воинственные амбиции, успокоился и назвал это место именно Янгоном, то есть «окончанием вражды».

В то время Рангун был очень маленьким поселением, причем расположенным на весьма гиблом месте. Город стоял вдоль излучины плоского берега на болоте, едва-едва возвышаясь над уровнем реки. Когда река Янгон разливалась, люди переселялись на чердаки зданий, а в гости ездили на лодках. Так же было и тогда, когда южные ветры нагоняли в дельту реки морскую воду.

Кто знаком с нынешним Янгоном, очень удивится тому, что пагода Суле, например, в то время была с трех сторон окружена водой протоки, а сама центральная часть города помещалась южнее Суле – на небольшом острове с хаотически расположенными несколькими улицами. Можно, конечно, умильно называть все это азиатским Манхэттэном. Но Манхэттэн лежит на каменной скале, которая как раз и позволила строить знаменитые небоскребы. Здесь же было только тягучее болото с москитами и уходящая из-под ног трясина, постоянно размываемая водой. Поэтому, как пишут исследователи того времени, Янгон можно охарактеризовать одной фразой: это поселение поражало своей малозначительностью. В самом деле, кто захочет жить среди болот на топком месте, в то время как относительно неподалеку уже стояли города типа Баго, жизнь в которых была куда комфортнее? До последних лет XVIII века в Рангуне даже не было мощеных улиц.