Демушкин пренебрежительно говорит о либералах, «многие из которых — евреи», даже несмотря на то, что частично разделяет их антикремлевскую позицию. И пока демократы слабы, разобщены и маргинализированы, ультраправые имеют значительно большую поддержку. Их поддерживают элементы глубоко внутрироссийской политической бюрократии и правоохранительных органов, включая ФСБ. И Рыно, и Скачевский имеют связи с бывшим ультраправым депутатом российской Думы. Официально они работали его парламентскими исследователями.

Демушкин называет путинскую Россию «полицейским государством», которая сохранила худшие аспекты Советского Союза и одновременно избавилась от добрых: «Это может показаться парадоксальным. Но наше движение сейчас борется за свободу. Именно националисты борются за свободу слова и собраний. Никто другой не имеет силы это делать. Все другие напуганы».

Демушкин — соучредитель «Русского марша», многолюдного собрания ультраправых, которое проводится 4 ноября. В 2008 году полиция и агенты спецслужб разгоняют марш в Москве и арестовывают 1000 человек, включая Демушкина. Однако через несколько часов его отпускают и накладывают штраф в размере 1000 рублей (23 фунта) — ничтожная сумма по сравнению с наказаниями, которые применяют в отношении некоторых протестующих демократов.

Российская власть явно обеспокоена подъемом ультраправых, чья политическая популярность растет по мере погружения страны в экономический кризис и стагнацию. Возможность ультранационалистического восстания является реальной, и она увеличивается. Скинхеды — армия прыщавых юношей, расистов ниже среднего класса — представляют серьезную угрозу Кремлю, который держит все остальное в железных тисках. К тому же некоторые политические партии распространяют и используют ксенофобию.

В 2005 году националистической оппозиционной партии «Родина» запретили участвовать в московских выборах после ее кампании под лозунгом «Очистим Москву от мусора!», которая, как считалось, призывала к расовой ненависти. Пока сторонники Путина чувствовали облегчение от устранения конкурентной партии, ее лидеры вряд ли стали изгнанниками. В 2007 году Дмитрия Рогозина, лидера партии в 2005 году и автора лозунга «Очистим Москву от мусора!», назначили послом России в НАТО.

В декабре 2010 года Россия пережила самые серьезные расовые беспорядки за всю историю. Катализатором стало убийство фаната московского «Спартака», 28-летнего Егора Свиридова. Он умер 6 декабря, после столкновения между кавказскими парнями и стайкой российских футбольных болельщиков на Кронштадтском бульваре.

11 декабря аж 2500 ультраправых активистов собрались на Манежной площади Москвы, прямо под стенами и шпилями самого Кремля. Они пришли, чтобы продемонстрировать свое сочувствие Свиридову. Московские спецподразделения обычно хорошо подготовлены к подавлению любого гражданского беспокойства: оппозиционных протестующих часто забирают в автозаки за считанные минуты. Но на этот раз бойцов спецподразделений было меньше, чем протестующих.

Активисты из толпы начинают нападать на темнокожих прохожих. Когда вмешивается полиция, скинхеды подстрекают омоновцев, используя сигнальные ракеты, ножи и металлические дубинки. После 30-минутной драки, в которой побеждают скинхеды, приезжает подкрепление. В конечном итоге полиция берет верх. Расовые столкновения распространяются по всей столице и другим российским городам. Они продолжаются в течение нескольких месяцев.

В Москве зарезали молодого киргиза, были организованы нападения на людей с неславянской внешностью в московском метро. Русская православная церковь жестко предостерегает от «этнической войны». Полиция задерживает 60 скинхедов лишь для того, чтобы снова их отпустить.

Путин в темноте посещает могилу Свиридова, кладет на снег белый букет ярких красных гвоздик. По мнению либералов, решение отдать дань покойному лишь подчеркивает сомнительные отношения Кремля с национализмом.

На самом же деле господствующий российский режим должен обвинять в кипучих этнических столкновениях сам себя. На публику, конечно, Путин и Медведев осудили этническое насилие. Но Путин также считал необходимым разыграть националистическую карту, атакуя Запад и другие внешние «силы», которые якобы хотят ослабить Россию.

По словам Верховского, есть четкие доказательства того, что в прошлом власть поощряла и даже непосредственно поддерживала ультранационалистические группы.

В декабре 2010 года глава московского бюро «Financial Times» Чарльз Кловер сообщил, что члены другой, тогда нелегальной неонацистской группировки, Национал-социалистического общества, ежемесячно получают 25 000 рублей (чуть больше 500 фунтов) «через запутанную систему банковских карточек, которую невозможно отследить». Кто им платил? Никто не знает… И среди подозреваемых — ФСБ. По мнению многих, мощное влияние ультраправых оправдывает необходимость твердого руководства со стороны Кремля.

Верховский думает, что эта стратегия оказалась несостоятельной. «Считаю, что часто чиновник думает, что манипулирует определенной ненационалистической группой, а на самом деле группа может манипулировать им», — говорит он американцам в ноябре 2009 года, отвечая на обнародованную телеграмму Госдепа США, подписанную послом США в Москве Джоном Байерли. В ней указано, что российское правительство сейчас пытается «отмежеваться от националистической девушки, которую само привело на танцы». Это может «оказаться сложной задачей», — отмечает он.

…Когда я приехал в Москву, я плохо знал русский язык. Я начал учить язык во время отпуска в 2006 году по возвращении в Оксфорд, завершив свое пребывание в течение трех с половиной лет в Берлине как корреспондент газеты «Guardian». Я осваивал курс для начинающих. Он назывался «Сквозь Россию… с любовью». Сидя в кухне арендованного дома на Обсерватори-стрит, я слушал российские диски. В книге было несколько интересных героев — английский журналист по имени Майкл Кронин, который посещал Москву, и дружественный профессор Олег Петрович Белов. В книге уместилась и семейная тайна, и круиз по реке Волга, и краткая история московского метро.

Первый урок содержал диалог о том, как пройти российский паспортный контроль:

«Служащий: Вы — Кронин?

Майкл: Да, я — Кронин.

Служащий: Где ваш паспорт?

Майкл: Вот, пожалуйста, возьмите мой паспорт. Вот это — моя виза.

Служащий: Ладно, спасибо. Возьмите свой паспорт и визу».

Далее: «Олег ждет Майкла в аэропорту. С ним — его молодая компаньонка Катя, студентка.

Катя спрашивает Олега: «А Майкл — не шпион?».

Олег отвечает: «Нет, Майкл — не шпион». Майкл не занимается шпионажем — он «журналист, музыкант и оптимист»».

Так я впервые наталкиваюсь на очень распространенный с советских времен стереотип, что все английские журналисты являются шпионами.

Дважды в неделю мы с моей женой Фиби берем уроки русского у Ирины Дудел, седой русской эмигрантки, которую нам посоветовал университетский факультет иностранных языков. Мы сидим в яркой гостиной Ирины в ее летнем домике в Саммертауне. Ирина учит нас словам, которые понадобятся нам в России: мы запоминаем, к примеру, слова «тусовка», вечеринка. Мы осваиваем кириллическую азбуку. Это происходит на удивление быстро. У меня складывается ложное впечатление, что выучить русский будет легко. Но это не так. Изучение кириллицы — это словно прогулка в предгорье перед грандиозным подъемом на гору Эверест.

Моя речь по-настоящему улучшается только после приезда в Москву. Я начинаю брать уроки у Виктории Шумириной, стройной миниатюрной женщины за 30 лет с темными, стриженными «под мальчика» волосами и умными светло-карими глазами. Вика работает на филологическом факультете престижного Московского государственного университета. Она обучает бакалавров, а чтобы дополнить свою маленькую преподавательскую зарплату, дает уроки журналистам. Вика — требовательная учительница. Вскоре я осознаю, что она выбирает себе студентов, а не наоборот. Мы — соседи. Она живет со своей мамой, а также кошкой в заполненной книгами квартире в Соколе — районе, удаленном от московского Ленинградского шоссе.