диверсанты выдернули из брюк ремни, и один из них, самый с виду щуплый, связал руки остальным,
а его самого связала Светлана. Затем состоялся беглый осмотр сумок на предмет провианта, после
чего, не смущаясь насмешливыми улыбками пленных, победители устроили пир, во время которого
Краснов занялся допросом.
— Хорошо вы в Америке питаетесь, -- начал он провокационно. 10
-- Почему именно в Америке, -- ответил их старший, с белым шарфиком на шее. -- Какая разница,
где питаться...
-- Скоро узнаешь, -- пообещал Краснов. -- Когда же вас сюда забросили?
Диверсанты переглянулись. Подумав, старший сказал:
-- Мы немного проехали свою остановку. Решили размяться.
-- А в пещеру, -- быстро добавил самый молодой, -- зашли случайно.
Последний осенний комар сильно ему досаждал, юноша стряхнул с головы шапочку и
отмахивался белыми кудрями. Типичный ариец, подумал Краснов.
-- И незачем применять крайние меры, -- обиженным тенором прозвенел третий, самый щуплый
и самый, судя по Светкиным взглядам, красивый.
-- Это какие же крайние меры? -- полюбопытствовал Краснов.
Диверсанты опять переглянулись.
-- Да ладно тебе, -- засмеялся старший. -- Построжился -- и развязывай. Можешь
сфотографировать, а хочешь -- карточки забери...
-- А то ведь мы тоже можем... -- перебил тенор.
-- Что же вы можете? -- Краснову сделалось очень интересно.
-- За унижение достоинства притянем! -- выкрикнул тенор.
-- Вот так, хозяин, -- улыбнулся старший. -- Давай-ка...
-- Мы законы тоже знаем, -- с нажимом добавил третий.
-- От ВАШИХ законов, -- Краснов усмехнулся, -- придется отвыкать.
-- У тебя что, другие законы? -- вскинулся третий.
-- Пещерные? -- ехидно спросил тенор. -- Или ты на Остров захотел?
-- Законы тут кругом советские, -- сказал Краснов веско. -- Да за шпионаж, я думаю, у вас тоже не
жалуют.
Диверсанты переглянулись и помрачнели.
-- А кстати, -- Краснов продолжил допрос, -- вы как, из власовцев или из эмигрантов?
-- Это ваши дела, -- ответил старший, опять переглянувшись со своими.
-- А все-таки? -- Краснову показалось, что он на верном пути.
-- Не знаем таких, -- был ответ. -- И вообще хватит. Давай развязывай, если не хочешь
неприятностей.
Сказано было СИЛЬНЫМ тоном. Краснов знал этот тон. Таким тоном на понт не берут. Но кто же
они тогда? Может быть, какие-нибудь спецвойска? Тренируются на выживаемость и не считают
нужным предупреждать. Таких и одеть могли по-специальному. Да и предупредить могли за эти трое
суток... Черт побери, трое суток! За это время без него все зеки могли разбежаться... Однако
молодец Краснов, таких спецов повязал, да при Светке...
-- Вот что, мужики, -- сказал он миролюбиво. -- Я вас развяжу, но сначала посмотрю документы.
Если в порядке...
-- С этого бы и начинал, -- засмеялся старший. -- А то сразу -- к харчам...
Засмеялись и остальные.
Да конечно свои, подумал Краснов, поднимаясь. Вполне симпатичные парни, не заносятся...
Парни носами показывали ему, где брать документы, и даже не пытались пустить в ход
свободные свои длинные ноги. Впрочем, против этого он принял меры: подходил к ним, сидящим,
сзади, а Светлане велел стоять в стороне с автоматом наготове. Надо было бы послать за
документами ее, но сработала ревность, и он ничего не мог поделать: стоял перед глазами целуемый
"старатель".
Документы смутили опытного особиста Краснова. Он ожидал найти служебные удостоверения
установленного образца, какие-нибудь спецпропуска или мандаты, в крайнем случае -- хорошо
изготовленные советские паспорта, военные и профсоюзные билеты, всякие справки, которыми
должно было снабдить своих агентов ЦРУ. Оказалось же — просто фотокарточки размером
примерно семь на десять сантиметров. Это были цветные портреты владельцев, каким-то образом
впечатанные внутрь прозрачных пластинок из материала, напоминающего целлулоид, но явно не
хрупкого и не боящегося царапин. С обратной стороны каждого портрета было отгравировано или
выдавлено три строчки. Первую у всех занимали имя и фамилия. Во второй значилось нечто, как
понял Краснов, связанное с работой.
Третью строчку занимало одно слово, хорошо знакомое капитану: "Магадан".
Он увлекся разглядыванием странных карточек и вздрогнул, когда на руки легла тень. Это тихо
подошла сзади любопытная Светлана. Окинув ее взглядом, Краснов прыснул.
-- Увидел бы тебя сейчас Иннокентий!
-- Да уж... Подойти бы не решился.
Накинутая на халат и застегнутая телогрейка была перепоясана офицерским ремнем Краснова.
На ремне висел армейский нож. Из подмышки свисал до земли тупорылый автомат с тяжелым
диском. Венчали портрет изодранные меховые носки: из правого торчал сбитый большой палец, из
левого -- оцарапанная лодыжка.11
В общем-то бабенка страдала ни за что. Усмиряя собственную жалость, Краснов пошутил:
-- Боец! Почему оставили пост? Оправиться!
Она потянулась на ласку, но тут же вспомнила о службе и отступила. Краснов повернулся к
задержанным.
-- Н-ну, познакомимся. Я -- капитан войск НКВД Краснов Василий Александрович. А вы, стало
быть...
Старшего звали Такэси Кампай, хотя и намека на что-то японское Краснов в его внешности не
усмотрел. Работал Такэси в каком-то Минспросе.
-- Что это за организация? -- строго спросил Краснов. -- Не знаю такой в Магадане.
С действительно японской изыканностью Кампай ответил, что в Министерстве Спроса юмор
уважают, и шутка капитана из неизвестной (или неизвестного?) НКВД будет оценена по достоинству.
-- Весело шутишь, -- оценил Краснов. -- Но запомни: с НКВД лучше не шутить.
Белокурого юношу (это его разоружил Краснов под землей) звали Ганс Христиан, и было неясно,
что у него имя и что -- фамилия. Как, впрочем, и у старшего. Что-то с детства знакомое было в этом
имени, но время для воспоминаний выдалось неподходящее, и Краснов не стал напрягаться.
-- Что такое СТВ? -- спросил он Ганса, и юноша, приняв начатую старшими игру, с улыбкой
ответил, в очередной раз сдувая комара:
-- Служба Точного Времени, капитан-хозяин!
Задиристый тенор по имени Иван Лапонька служил в каком-то Рескосе, который оказался
Релейной Скоростной Связью страны Лабирии.
-- Скажи еще, что ты в Лабирии не бывал, -- добавил задира, и все они заржали. -- Ну,
развязывай!
Краснов, чтобы скрыть растерянность, повернулся к пленным спиной и, строго указав на них
глазами своему вооруженному бойцу, отошел в сторону. Мысли разбегались. А когда он вышел на
обзорную площадку перед тоннелем, разбежались и глаза.
Да, вокруг были знакомые сопки. Да, стояло "бабье лето", и завтра, по всем признакам, суждено
было ему кончиться -- самое время поспешать в лагерь, к своему патефону. Однако из желтого пуха
лиственниц на вершинах двух дальних сопок и одной совсем рядом торчали непонятного назначения
высоченные мачты с какими-то тарелками. Еще на одной сопке стояла целая группа таких мачт и на
каждой вертелись длинные узкие лопасти ветряка: ветроэлектростанция, догадался Краснов. А по
распадку, где предполагалась дорога к прииску, на тощих белых опорах было проложено что-то
вроде узкого моста, ни на что знакомое не похожего. Высоко над паутинками "бабьего лета" в разных
направлениях бесшумно летели два... ну явно не самолета, потому что самолеты с такой скоростью
летать не могут.
Краснов не читал фантастических книг, у него был другой профиль. Hо от Светланы, которая в
юности ухитрилась окончить двухлетний учительский институт, слышал о чем-то подобном.
