Задыхаясь и держа Ажарату одной рукой, он пытался выплыть на поверхность. Страховочный линь мешал ему. Хардена охватила паника. «Лебедь» тонет и тащит их за собой! Он принялся лихорадочно искать нож. Молния кармана не открывалась. Пальцы онемели. Затем лицо Хардена оказалось в воздухе, и он смог вздохнуть. Он выплюнул попавшую в рот воду и крепче прижал Ажарату к себе, не давая волне утащить ее прочь.

«Лебедь» раскачивался вверх и вниз, плюхаясь носом в воду, угрожая разбить им головы. Харден подергал за страховочный конец Ажарату, чтобы убедиться, что тот еще привязан.

— Ты в порядке? — крикнул он.

Она кивнула, стуча зубами. Вода была гораздо холоднее воздуха.

— Я пойду первым!

Отталкиваясь руками и ногами от воды, он бросился к «Лебедю», дождался, когда яхта глубже всего погрузится в воду, схватился за кормовой релинг, подтянулся и залез на палубу. Парус хлопал, как пулемет. Харден перегнулся через борт и стал тянуть Ажарату за страховочный линь. Когда яхта накренилась в ее сторону, она проскользнула под леером, как змея, несмотря на сломанную руку, и забралась в кокпит, где упала на спину, задыхаясь, с лицом, искаженным от боли.

Яхта находилась в промежутке между валами. Большая волна, обрушившаяся на «Лебедь», уходила на восток, а к ним с ревом приближался следующий гигантский вал. Тросы волочились по воде, штурвал крутился, как сумасшедший, мокрый парус хлопал, и яхта беспомощно переваливалась с борта на борт, сбившись с курса. «Дракон», зацепившись прицелом, свисал в петле, ударяясь стволом о палубу.

Харден колебался, разрываясь между желанием спасти оружие и необходимостью встать к штурвалу. Море победило. Если яхта погибнет, ракетница будет бесполезна. Харден остановил штурвал тормозом и резко повернул его. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем шлюп повернулся кормой к волнам.

Закрепив штурвал, он перегнулся через Ажарату и попытался поднять «Дракон» обратно в петлю. Но ракетница, ударявшаяся о переднюю часть кокпита, откалывая щепки от поперечного сиденья из тика, была слишком тяжелой, слишком мокрой и скользкой и не желала слушаться. Тогда Харден протянул руку к блоку с канатом, чтобы опустить оружие на палубу.

Он увидел, что Ажарату прижалась к палубе с глазами, округлившимися от ужаса, и мимоходом подумал, что никогда не видел ее испуганной. Он поднял глаза. Вместо неба над ним возвышался черный корпус «Левиафана».

Танкер маячил на вершине волны, нависая над яхтой, как будто кошмары Хардена превратились в реальность. Волна поднимала яхту к «Левиафану», который сам шел ей навстречу, разглаживая гигантский вал, как утюг.

Харден, как в страшном сне, не мог воспользоваться ракетницей. Обрушившаяся на яхту волна безнадежно запутала трос с блоком. Сосредоточив всю свою волю, Харден отчаянно пытался поднять ствол и нацелить его на проплывающий мимо корабль.

Кровь грохотала у него в ушах, заглушая рев, с которым «Левиафан» стремился сквозь шторм. Перед глазами стояла красная пелена. Тихий, спокойный голос, звучавший из глубин его разума, говорил, что он не потопит «Левиафан» одним выстрелом. Но Харден не слушал. Он сгорал от нетерпения пробить дыру в чудовище, наказать его.

— Нет! — закричала Ажарату.

— Он мой! — рычал Харден.

— Нет! — крикнула она снова. — Ты убьешь нас!

Она показывала пальцем на тыльную часть ракетницы. Выхлопное отверстие было прижато к комингсу кокпита. Если Харден выстрелит, оружие взорвется у него в руках.

Он прижал лицо к прицелу. Это не имело значения. Ракета все равно выстрелит и на таком близком расстоянии сама долетит до цели. Стена корабля была всего в нескольких ярдах от него; он мог разглядеть сварные швы на корпусе.

Харден положил палец на курок, краем глаза заметив какое-то движение. На него надвигалась Ажарату, замахиваясь бронзовой рукояткой от лебедки.

У него было время для выстрела, прежде чем она ударит его. Но, взглянув ей в лицо, Харден пришел в чувство и отшатнулся в сторону. Рукоятка оцарапала ему ухо. Харден схватил Ажарату за запястье.

— Ну ладно, все в порядке. Давай выбираться отсюда.

Он отпустил ее и подтолкнул к штурвалу.

Ажарату посмотрела на рукоятку лебедки, затем на проплывающий мимо корпус.

— Шевелись! — заревел Харден. — Право руля! Он потопит нас!

«Левиафан» и «Лебедь» по-прежнему шли параллельными курсами, направляясь в противоположные стороны. Волна все еще тянула яхту вверх, в то время как танкер опускался. Харден видел стальные листы его днища.

Он поднялся на ноги, готовясь к столкновению, но, пока «Левиафан» надвигался на яхту, подумал, не разумнее ли будет вытащить надувной плот из-под сиденья кокпита. Он стоял с багром в руке, слишком потрясенный, испуганный и изнуренный, чтобы принимать новое решение.

Точно так же, как это произошло, когда погибла «Сирена», «Левиафан» похитил ветер у «Лебедя». Парус беспомощно полоскал, и яхта перестала слушаться руля. «Лебедь» отказывался отходить от танкера больше чем на двадцать футов.

— Крути штурвал! — закричал Харден, но Ажарату стояла неподвижно с закрытыми глазами и склоненной головой.

— Кончай молиться и рули! — заревел он.

От большого вала, на гребне которого находился «Левиафан», оторвалась волна и устремилась вперед, вырастая на глазах. Ажарату подставила ей корму яхты, и волна оттащила шлюп от главного гребня. Через несколько секунд волна исчезла, оставив яхту в глубоком провале в сотне ярдов от «Левиафана».

Танкер проходил мимо, за его квадратной кормой бурлил кильватер, как будто гигантский рубанок срезал с мягкой доски толстые стружки. Кильватер объединился с огромной волной, и вместе они ринулись на яхту, как падающий небоскреб.

— Вниз! — заорал Харден.

Он закрепил штурвал и потащил Ажарату мимо раскачивающейся ракетницы к трапу. Бросая через плечо взгляды на надвигающуюся волну, он открыл люк. Волна ревела рядом. Харден нырнул в люк следом за Ажарату и захлопнул крышку.

— Держись за что-нибудь!

Он залез на свою койку — самое безопасное место в каюте — и втащил Ажарату к себе. Чудовище надвигалось, затмевая свет. В каюте потемнело. «Лебедь» пытался подняться по склону волны на гребень, но волна была слишком крутой и слишком хаотичной. Нос яхты был направлен вниз. Волна нависла над «Лебедем», и на мгновение, показавшееся вечностью, яхта оказалась в водяной пещере. Затем гребень обрушился на судно. «Лебедь» встал на нос и перевернулся мачтой вниз, килем к небу.