Литмир - Электронная Библиотека

Да, Эдик это хорошо знал: вовремя проиграть полезно и для конспирации, и для азарта. И точно: только он стал проигрывать, как от других столов, побросав свои дешёвые «тройники» и «рамсы», подтянулись к ним те, кто ожидал своих очередей за преферансными столами. Эдик уже незаметно прикидывал, кого бы взять очередным партнёром-жертвой. Из трёх партнёров, с которыми он «расписывал пулю», он всегда безошибочно выбирал одного – самого денежного, именно его и «чистил»… Неподалёку, в мягком кресле, вольготно отдыхал молодой мужчина, потягивая из бокала вино. «Иностранец» – сразу определил Эдик. Тот с интересом наблюдал за игрой и, заметив, что партнёры прощаются, сделал Эдику жест-приглашение. Это было любопытно, а, может, и перспективно. Иностранцы иногда расплачивались валютой.

– Я люблю преферанс, – сказал новый знакомый с сильным акцентом, наливая в бокал Жонглёра вино из своей бутылки. Пригубив, Эдик приподнял брови:

– Отличный херес!

– О, вы не пробовали моего вина!

Говорить по-русски иностранцу было трудно, он сильно коверкал слова. Потому сразу же спросил:

– Вы говорите по-английски?

– Совсем немного. Лучше по-немецки.

– Как жаль! – Собеседник развёл руками. – Этот язык я совсем не знаю.

– А ваш родной?

– Я испанец.

– Вот как? – Эдик весело рассмеялся. – Значит, нам обоим повезло. Вы меня поймёте, а я попрактикуюсь. А то уже забывать стал.

Всё это он произнёс на лёгком, быстром испанском языке, наблюдая, как удивлённо и радостно оживает лицо иностранца.

– Вот это везение! Вы тоже испанец?

– А что, можно подумать?

– Ну, положим, у вас несколько странный выговор, но такой встречается… в районах, близких к Португалии.

– У меня мать испанка, – ответил Эдик. – Из Бадахоса.

– Ну так я не ошибся! – Испанец даже всплеснул руками. – И потом, я наблюдал за вашей игрой. Темперамент у вас тоже наш, национальный.

«Это всё, что ты мог заметить!» – самодовольно подумал Жонглёр. А вслух сказал:

– Не пора ли нам познакомиться?

– Эдуардо Бетанкоурт, – представился испанец. – Винодел из Мурсии.

Эдуарду вдруг захотелось сказать, что они тёзки. Но он сдержался и назвался так, как это делал всегда в подобных ситуациях:

– Генрих… Москвич. Отдыхаю здесь, – махнул неопределённо рукой, – в санатории.

И первое, и второе, и третье, конечно же, было ложью. Но Миловзоров был артист – хороший артист и на сцене, и в жизни. У собеседника он вызывал полное доверие и симпатию. Испанец, оказывается, был в круизе – по Средиземному морю, а потом, проплыв Дарданеллы и Босфор, оказался в Чёрном. Однако отдых и развлечения он удачно сочетал с делом. Очень довольный, рассказал Эдику, что заключил удачные сделки с виноторговцами на Кипре, в Греции и Турции. Признался, что подумывал найти партнёров и здесь, в Грузии. Но – развёл удручённо руками, – ничего не вышло.

– У вас здесь коммунистические порядки и никакой частной инициативы, я это ещё в Батуми понял. Вы не обижайтесь, Энрико, но это так!

– Чему тут обижаться? А через торгпредство вы не пробовали договориться?

– Нет, это не получится. Я винодел средней руки, оборот небольшой. А ваши государственные торговые структуры интересуют крупные поставки. Да и налоги… Там, в других странах, я договаривался с владельцами ресторанов, санаториев, сети магазинов. У вас ведь таких нет!

Эдик неопределённо пожал плечами, промолчал. Здесь, на Кавказе, было всё, да только не все это знали. Он кое-что и кое-кого знал. Мог бы помочь испанцу, свести его с нужными людьми. Мелькнула такая шальная мысль. А что: мог бы получить хорошие проценты за посредничество… Но Охлопин был осторожным человеком. К испанцу надо было приглядеться, а они ещё не начинали играть – всё разговаривали, попивая вино. Пора бы и к делу…

Бетанкоурт словно прочитал мысли Эдика. Перегнулся к нему через столик, сказал тихо:

– Здесь мне нравится, но всё-таки… слишком много людей. Некоторые очень шумные.

– Да! – Эдик весело оглянулся вокруг. – Кавказский темперамент испанскому не уступает!

– Ему не хватает испанского благородства, не находите?

– Это верно.

– А я люблю играть в спокойной обстановке. Предлагаю уйти вдвоём ко мне в номер. Я ведь здесь живу, в этом отеле.

Эдуарду сразу понравилось предложение. Если у иностранца есть валюта, в номере на неё играть будет безопасно. И потом – во время игры наедине он быстро раскусит своего собеседника – не опасен ли, не провокатор? Может, и вправду решится стать посредником.

– Хорошо, – согласился. – Только позволите мне из номера сделать заказ: вино, закуски? Я ведь сегодня в выигрыше.

– Сейчас в выигрыше, а там – как знать! – пошутил испанец. – Я ведь игрок хороший, предупреждаю.

– Тем интереснее. Что ж, идёмте. Вот только… в преферанс вдвоём не получится. Как насчёт покера?

– Покер? Отлично! – воскликнул Бетанкоурт. – Покер я тоже люблю.

– Тогда подождите минуту.

Эдик скользнул к столику недалеко от входа. Там сидел лысоватый крутоплечий молодой мужчина в безукоризненном чёрном костюме и галстуке-бабочке. Он не играл – читал книгу или разговаривал с подсаживающимися к нему людьми. Спиртное он не пил, но минеральную воду, лёгкие закуски и кофе ему периодически приносили. Все знали – это распорядитель игорных залов. Жонглёр что-то негромко сказал этому человеку, передал ловко отсчитанные денежные купюры. Он прекрасно понимал: сумма его выигрыша хорошо известна – дело слежки в этом заведении налажено. Потому спокойно отстегнул нужный процент. Его принимали здесь гостеприимно, хотя и не знали, что именно он и есть известный Жонглёр. А, может, и знали…

Вдвоём с испанцем они поднялись на второй этаж. Номер был не люксовый, но хороший – первой категории. Гостиная, спальня, ванная, куда Эдуард прошёл вымыть руки. Когда он вернулся, на круглом столике у окна лежала новенькая колода карт, стояли бокалы и красивая, с витым горлышком, бутылка вина. Испанец доставал из холодильника расфасованную нарезку – сервелат, балык, пару апельсинов.

– Прошу, – он указал гостю на лёгкое кресло и сел в такое же. – Прежде чем начнём игру, оцените продукт моих виноградников.

Вино рубиново плеснуло в бокале. Эдуард поднял его, посмотрел сквозь хрусталь на электрический свет, коснулся напитка губами, с выражением радостного удивления кивнул:

– Отлично!

Сеньор Бетанкоурт похлопал его по плечу:

– Чувствуется ваша испанская кровь, мой друг! А как же ваша мать-испанка оказалась в этой стране?

– Она из испанских детей, – объяснил Эдуард. И, видя, что собеседник его не понял, пояснил: – В тридцать шестом, тридцать седьмом годах, когда у вас шла гражданская война, сюда вывозили детей из-под бомбёжек. Моя мама была среди них.

Глава 10

Всю жизнь Соледад не забывала ни своего родного языка, ни города, где родилась – с ажурным готическим собором и красивым старинным мостом Пальмас. Её отец был учителем математики и убеждённым республиканцем. Ещё в 36-м он ушёл в республиканскую армию. А в 37-м, когда бои шли под городом, во время бомбёжки погибла мать. Вдвоём с дочкой они бежали через улицу к ближайшему дому… Когда Соледад очнулась, у неё были перевязаны голова и рука, позже ей сказали о смерти матери. От отца не было никаких известий, и её, вместе с другими детьми-сиротами с миссией Международного Красного Креста вывезли во Францию. Там её спросили, в какой стране она хотела бы жить. Можно было бы остаться во Франции, поехать в Англию, Америку, Голландию… Соледад решительно сказала: «Хочу в Советский Союз!» Ей было 12 лет – взрослая девочка. И она хорошо помнила восторженные рассказы отца о стране, где все люди равны и счастливы… С Советским Союзом была договорённость о приёме испанских детей-сирот. И скоро Соледад с другими ребятами ехала через всю Европу в далёкую страну.

Навсегда она запомнила, как в Москве, на вокзале, их поезд встречал оркестр, играющий родные испанские мелодии, и много-много людей махали им руками, кричали: «Ура!» и «Салют!» Соледад плакала одновременно от горьких воспоминаний и от радости. Из Москвы их почти сразу повезли к Чёрному морю в лагерь Артек. Там юную испанку приняли в пионеры. Когда ей повязали красный галстук, она поцеловала кончики шёлковой материи, вскинула руку в приветствии: «Всегда готов!», а потом сжала кулак по-республикански: «Но пасаран!» Сюда же, в Артек, за ней приехали её приёмные родители и повезли в большой город, где отец работал главным инженером на машиностроительном заводе.

8
{"b":"250025","o":1}