После этого разговора отец привёл Константина в офис небольшой туристической фирмы. Здесь, в одной из комнат, стоял ряд железных ячеек, напомнивших Косте автоматические камеры хранения на вокзалах. Одну из них, оказывается, арендовал отец. Он набрал код, а потом ещё открыл дверцу специальным ключом, достал и подал Косте швейцарский паспорт на имя Герхарда Клаузера. «Что это?» – хотел спросить Костя, но тут же увидел свою фотографию. В первую встречу отец попросил его оставить ему фото на память, и они сделали снимок в моментальном фотоателье. Теперь этот снимок был вклеен в паспорт.
– Это твой паспорт, мой мальчик. В любой нужный тебе момент ты можешь стать швейцарским гражданином. Мало ли что может случиться в жизни! Пусть паспорт на всякий случай лежит здесь, в ячейке, а ключи от неё будут только у меня и тебя. Ты ведь говорил, что можешь легко приехать в Берн?
Ещё не совсем пришедший в себя Костя кивнул: он и в самом деле легко мог придумать предлог для поездки в Берн, слишком много банковских связей тянулось сюда. Он разглядывал паспорт, и сердце его всё больше наполнялось радостью. Только теперь он поверил, что отец в самом деле заботится о нём, любит его! И потом, сейчас он почувствовал себя по-настоящему свободным человеком… И вот теперь, почти полгода спустя, это ощущение свободы реально подтверждалось! Он, совершенно инкогнито, полетит на Гавайские острова по этому паспорту – швейцарец Герхард Клаузер. У него хватит неподконтрольных денег на билет туда, а обратно ему даст деньги Инга – уж от неё Вадим никогда не требует отчёта!
Он вылетел через несколько часов, этим же вечером. Мощный «Боинг» нёс Константина над Европой, в салоне бизнес-класса было полупусто, тихо, уютно. После ужина и кофе он взял себе немного коньяка и тоника. Можно было включить телевизор или музыку, но он не стал этого делать. Радостное, умиротворённое настроение просило чего-то иного, более созвучного ощущению скорых чудесных перемен в жизни. Костя стал смотреть в иллюминатор, на бесконечную цепочку светящихся огней внизу. Они то вытягивались в одну линию, то собирались в сверкающие скопления – иногда небольшие, а иногда просто огромные. Можно было в любую минуту нажать кнопку и получить информацию: над каким городом пролетает лайнер. Но Костя и этого не делал: он словно парил в мистико-романтическом полусне и не хотел его нарушать… Впрочем, где-то над Турцией он и в самом деле заснул – крепко, спокойно, в удобно откинутом кресле. И проспал до самой посадки в Дели, около восьми утра.
В делийском аэропорту Костя сразу почувствовал, что он – в иной части света. Пока самолёт заправлялся и проходил технический контроль, их, пассажиров, привезли в ресторан при терминале – транзитном зале ожидания. Здесь слышалась самая разная речь, попадалось много азиатских лиц – китайцев, японцев, мелькали белые индусские и цветные индонезийские одежды, чалмы… В меню тоже ощущалась восточная кухня. Он сидел на втором ярусе терминала, в кафе, где их кормили по специальным бесплатным талонам, и думал об Инге – она была уже так близка! О том, что они с Ингой давно и ловко обманывают Вадима.
Он продолжал думать об этом уже вновь поднявшись в воздух: думать о себе, о своём дяде и о его жене – об Инге. Впервые Костя увидел её на банкете, устроенном Вадимом в честь своего обручения с Ингой. И сразу же влюбился в неё! Иначе и быть не могло: эффектная женщина со стройной и, одновременно, сексапильной фигурой, уверенной походкой, независимым оценивающим взглядом, великолепными волосами, отливающими естественной, глубокой, как ночь, синевой, и таким волнующим смехом, что кружилась голова… Она была всего лишь на три года старше Кости, и он стал с ней держаться, как с ровесницей – просто, по-дружески. Скоро Инга стала женой Вадима, а Костя – самым близким родственником, самым верным другом, доверенным лицом и просто незаменимым человеком. Он обхаживал её тонко и ненавязчиво. Инга была опытным человеком в отношениях с мужчинами, но всё же какое-то время не догадывалась о его чувствах. А потом, в один прекрасный момент, обнаружила, что настолько привыкла к его постоянному присутствию, остротам, взглядам, знакам внимания… И когда однажды Вадим, занятый срочной работой, попросил племянника отвезти свою жену на машине в столицу, где открывался кинофестиваль, Инга не устояла. Уже в пути, в салоне автомобиля, в придорожных ресторанах, где они останавливались перекусить, между ними возникла особая атмосфера предощущения близости – в быстрых взглядах, мгновенных прикосновениях рук, многозначительном молчании, понимании друг друга с полуслова.
Костя хорошо знал о своей внешней привлекательности и особом обаянии, был высокого мнения о своём ироничном уме. Теперь, когда он познакомился с отцом, он сразу понял – откуда всё это у него. Наверное, отец тоже был неотразимым сердцеедом!..
Та неделя, которую они провели с Ингой на кинофестивале, была великолепна. Они занимали в гостинице два разных номера, но жили в одном – у неё. Сразу же, как приехали, поселились, распаковали вещи, Костя – после душа, в свежем костюме, – постучал к Инге в номер. Шагнул за ней, уже зная, что произойдёт: возбуждение, которое всё нарастало и нарастало в дороге, просто не могло не выплеснуться. Гостиница, комфортабельный номер, они вдвоём… Когда Костя положил руку на бедро молодой женщине, она вздрогнула так, словно их обоих ударило электрическим разрядом. Через минуту, лихорадочно стянув с себя одежду, они были уже в постели. Идя к Инге, Костя представлял, как медленно, сладострастно он будет расстёгивать её пуговицы и застёжки, водить пальцем по коже… Они же повели себя, как подростки – задыхались от нетерпения, торопились! Но зато потом, придя в себя и отдохнув, и Костя, и Инга насладились близостью как страстные и опытные любовники. Она, конечно же, знала толк в любовных играх, Костя – тем более. Он давно уже пользовался услугами высокооплачиваемых девушек из трёх элитных секс-салонов, и потому – не сомневался в этом, – был великолепным любовником.
…Самолёт летел ровно, движение почти не ощущалось. Мерное гудение моторов не раздражало – наоборот, обволакивало спокойствием, расслабляло. Костя, успев до посадки в Токио хорошо выспаться, чувствовал себя бодро. Стюардесса принесла ему коньяк, кофе, нарезанные ломтиками фрукты. Отхлёбывая маленькие глотки, он смотрел в иллюминатор. Небо было безоблачным, и он видел внизу бесконечный океан – серую, чуть рябящую гладь. И почему-то не мог оторвать взгляд: океан завораживал своим монотонным нескончаемым движением, огромностью и той невероятной глубиной, которая всего лишь угадывалась, но от этой догадки начинало болеть сердце! Океан навевал воспоминания и мечты. Те и другие были связаны с Ингой.
Их связь первые месяца три развивалась бурно, стремительно, страстно. Странно, что никто об этом не догадывается, но они, как могли, старались конспирироваться. Костя давно жил отдельно от матери: беспокоиться о сыне у неё не было никаких причин, и она полностью посвятила себя интересам нового мужа – садовода-любителя. У Кости же была своя квартира, туда и приезжала Инга. Но потом она стала находить предлоги появляться у Кости всё реже и реже, он же, наоборот, искал этих встреч. Длинноногие красавицы из салонов его не утешали – они давали радость только телу, да и то – на несколько минут. Впрочем, в красоте и искусстве любви Инга им не уступала, но она была ему не только любовницей: и другом, и сестрой, и компаньоном – с ней он мог обсуждать свои планы, говорить о самом сокровенном, просто быть самим собой. Костя и не заметил, как эта женщина стала частицей его самого. И только когда она резко порвала с ним, он понял, как нужна ему Инга. А она и в самом деле однажды просто оборвала их связь. Долго не приходила к нему, а когда он, истосковавшись, стал неосторожен, пришла и сказала:
– Я, Костик, люблю Вадима. И не хочу его терять. Ты, надеюсь, тоже не хочешь ссориться с ним, так ведь? Наверное, наша связь была нужна. Может быть, без этого я не поняла бы, как люблю мужа. Так что я тебе, дорогой, благодарна. Мне с тобой было всегда очень хорошо, но больше встречаться мы не будем. Ты понял?
