За ужином все находились в приподнятом настроении. Хлебная припарка, приготовленная Джеймсом, чудесным образом сняла боль. Состояние Иана улучшилось, и Кейт чувствовала себя совершенно счастливой. Похоже, она напрочь забыла, что когда-то ненавидела Джеймса, и сейчас они болтали не переставая, как старые и близкие друзья. И к Ротвеллу девушка стала проявлять гораздо больше симпатии – ведь именно он прикончил Фергуса Кэмпбелла.

Время от времени Мэгги чувствовала на себе задумчивый взгляд Ротвелла. Не зная, как это расценивать, старалась делать вид, что не замечает. Не могла же она, в конце концов, попросить его смотреть в другом направлении! Однако непонятные взгляды разбередили душу, и она едва дождалась конца трапезы.

После ужина Кейт с Джеймсом уселись возле камина, продолжая непринужденный разговор. В душе Мэгги шевельнулось нечто вроде зависти. В былые времена она часами болтала с подругой, и сейчас ей очень не хватало человека, с которым можно было бы поговорить.

Встав из-за стола, она с рукоделием уселась в кресле. Ротвелл задумчиво прошелся по залу, затем остановился перед камином, наблюдая за бликами огня. Мэгги почувствовала, что у нее слипаются глаза. Она действительно ужасно устала за сегодняшний день, к тому же опять разболелась рука. В очередной раз уколов иглой палец, решительно отложила работу и объявила, что отправляется спать.

Кейт кивнула, а Джеймс пожелал спокойной ночи, но Ротвелл, как ни странно, промолчал и лишь посмотрел на нее долгим взглядом. Поднимаясь по лестнице, она спиной ощущала на себе этот взгляд.

Прежде чем идти к себе, навестила Иана и обрадовалась, увидев, как тот с аппетитом поглощает ужин. Мальчик широко улыбнулся.

– Говорят, хозяин прикончил Фергуса Кэмпбелла! Подлец сдох, и это здорово!

– Да, но его убил Ротвелл, – поправила Мэгги.

– Я так и сказал, – кивнул мальчик.

– Но он же не… – начала Мэгги и осеклась. Возможно, так оно и есть. Теперь не ее отец, а Ротвелл – настоящий хозяин Долины Друмин. Если не он, вряд ли удалось бы одними дубинками победить Кэмпбелла и его головорезов. Отец наверняка знал, что Ротвелл поддержит его, потому и приказал всем вооружиться.

Девушка медленно вошла в свою спальню и принялась зажигать свечи. Неожиданно в комнате появилась Мария.

– Я за тобой не посылала, – улыбнулась ей Мэгги.

– Конечно, Ваша милость, но милорд сказал, вы поднялись к себе, и я решила, что вам потребуется моя помощь.

– Спасибо. Я рада видеть тебя. Никогда не думала, что так трудно справляться одной рукой. Левая опять разболелась, а правая совершенно не слушается от усталости.

Мария принялась бесшумно сновать по комнате, помогая Мэгги раздеться и облачиться в ночную рубашку из мягкой фланели. Некоторое время обе женщины молчали, и тишину нарушало лишь едва слышимое шуршание юбок Марии. Когда Мэгги сунула ноги в теплые тапочки и опять невольно поморщилась от боли, Мария тихо сказала:

– Мадам, если боль будет мешать вам спать, я могу дать настойку опия, она у меня всегда с собой.

– Ты очень добра, Мария, но думаю, смогу обойтись без нее. Не предполагала, что ты пользуешься подобным средством. Ты часто болеешь?

Мария взяла щетку для волос и не спеша повернулась к девушке.

– Я абсолютно здорова, Ваша милость, но иногда, чтобы облегчить боль, принимаю настойку, в очень малых дозах.

Мэгги скривила губы.

– Если бы мне пришлось ее выпить, я бы добавила ее в пунш или чай.

– Чай – слишком дорогое удовольствие, чтобы использовать его в таких целях, – тон Марии был осуждающим, – Я растворяю несколько капель в воде, – она сняла с головы Мэгги кружевную косынку и распустила волосы, золотистой волной упавшие до самой талии. Мария принялась осторожно расчесывать прядь за прядью.

Вдруг Мэгги почувствовала присутствие Ротвелла. Он настолько тихо вошел в комнату, что Мария ничего не заметила и неторопливо продолжала свое занятие, не подозревая о присутствии графа. Самое удивительное – Мэгги не видела и не слышала его, но сам факт, что он вошел в спальню, как мог войти только муж, заставил, затаив дыхание, ждать, когда он заговорит.

Ротвелл молча стоял на пороге, наблюдая, как Мария расчесывает волосы Мэгги. Ему хотелось, чтобы горничная немного отошла в сторону и не заслоняла великолепные волосы, которые он впервые видел распущенными. Наверное, любая, даже самая темная спальня, становится светлее от их золотистого блеска.

Ротвелл не мог объяснить себе, какая сила толкнула его к этой двери. Наверное, он лишился рассудка, раз открыл дверь спальни Мэгги и как зачарованный застыл на пороге. И вдруг понял: Мэгги глубоко заблуждается насчет скорого аннулирования их нелепого брака. Кажется, он совсем не стремится к этому.

Сначала Ротвелл подумал, что остался незамеченным обеими женщинами, но напряженная поза Мэгги свидетельствовала – она знает о его присутствии. Хотя, возможно, это рана причиняет беспокойство. Подумать только, она была на волосок от смерти! Разглядывая тонкий профиль, граф вдруг понял, что страстно желает эту женщину, хочет, чтобы она действительно стала его женой, чтобы он мог прикасаться к ее груди, губам, волосам, Ротвелл понял: он не откажется от своего намерения овладеть ею этой ночью.

– Раздуй огонь, Мария, здесь ужасно холодно, – его голос прозвучал хрипло и неестественно. Слова, неожиданно сорвавшиеся с губ, показались совершенно нелепыми – в комнате было довольно тепло, если не сказать жарко.

При звуке его голоса Мария вздрогнула, а Мэгги осталась спокойной, и он окончательно уверился – она знала о его присутствии.

Мария сделала реверанс и поспешила к камину. Мэгги сидела не шевелясь, и Ротвелл не мог видеть выражение ее лица, хотя очень хотел. Он подождал, пока горничная подбросит в огонь еще одно полено, и сказал:

– Оставьте нас.

Та тотчас же вышла и плотно закрыла за собой дверь. Мэгги, наконец, повернулась к Ротвеллу.

– Она не закончила меня причесывать. Не нужно было ее отпускать, я сама не справлюсь.

– А что нужно сделать? как ни в чем не бывало спросил он, подходя ближе.

– Заплести косу и надеть чепчик.

– Я сделаю.

Мэгги улыбнулась.

– Неужели? Никогда бы не подумала. Хотя, жизнь в горах полностью изменила тебя. Насколько мне помнится, в Лондоне ты был совершенно другим.

Ротвелла удивило, как непринужденно разговаривает с ним Мэгги. Он ждал, что его с негодованием прогонят.

– Неужели ты думала, я буду продолжать изображать из себя светского щеголя? Здесь это ни к чему.

– Фергус Кэмпбелл считал, что ты именно таков.

– В этом и состояла его ошибка.

Девушка кивнула, ее губы призывно приоткрылись.

– Твоя рука очень болит? – хрипло спросил он.

– Нет, – она облизала губы.

– Должно быть, ты устала.

– Нет.

Ободренный явной ложью, он сказал:

– Встань, моя маленькая жена. Я хочу взглянуть на тебя поближе.

– Ты сказал, что заплетешь мою косу.

– Пусть останется так, как есть. Мне так больше нравится.

Мэгги встала, и Ротвелл подвел ее к камину, где было гораздо теплее. Ее волосы пахли дымом и травами. Ротвеллу понравился этот аромат. Он посмотрел на нежные полуоткрытые губы и нестерпимо захотел поцеловать их, но, зная неопытность Мэгги в подобных делах, решил не торопить события, а продвигаться вперед медленно и осторожно.

Он аккуратно снял с ее плеч теплую шаль, и Мэгги осталась в одной рубашке. И фланелевая рубашка, и тапочки были очень простыми – насколько же прекрасно она будет выглядеть в дорогом шелковом белье… Ротвелл коснулся ее руки я заглянул в глаза. В них не оказалось страха, только одно тревожное ожидание. Продолжая смотреть в глаза, провел ладонью по правому плечу, спустился к упругой выпуклости груди, с вожделением представил, что скрывается за мягкой фланелью.

– Сэр, если вы сделаете то, что намереваетесь, расторгнуть наш брак окажется гораздо сложнее, – тихо сказала Мэгги.